Наши проекты Обратная связь

П О И С К

Михаил Визель [Написать письмо]
Родился в Москве, в том самом году, когда Леннон окончательно и бесповоротно доругался с Маккартни, и буквально в те самые дни, когда Пейдж с Плантом сидели в Брон-и-Аур Стомпе на травке (во всех смыслах) и подбирали хрусткие и гулкие звуки Gallows Pole и Friends. Впрочем, и том и о другом факте (которые, я уверен, оказали на мою жизнь гораздо большее воздействие, чем все гороскопы) мне стало известно гораздо позже - как и еще об одном важнейшем обстоятельстве, о котором будет сказано ниже. С того достославного времени, не меняя физической оболочки, прожил несколько вполне несмешивающихся жизней. Первая - студента заурядного технического вуза и примыкающая к ней - заурядного молодого инженера. Пять-шесть-семь лет (если считать от начала натаски в школе до увольнения по сокращению в маленькой инженерной фирме), засунутые псу под хвост. Я так и не смог научиться ни пить водку, ни трахать однопоточниц, нижé младшекурсниц. Единственное, что заслуживает удержания в памяти с того времени - посещение в качестве вольнослушателя лекций по музыке джазмена, неоязычника и христианина Олега Степурко и случайно прочитанный у одногруппницы томик Осипа Мандельштама. Юлия Евгеньевна Васильева, если Вам когда-нибудь попадется эта страничка на Ваши серые близорукие глаза - примите мой нижайший и смиреннейший поклон! Маленький томик с первой ("Звук осторожный и глухой...") до последней страницы потряс настолько, что бывшая до того подспудной и подземной побочная жизнь вдруг как-то незаметно и естественно вышла наружу и положила начало второй жизни - поэта, студента Литературного института имени Горького. Тут-то и актуализировалось, что 20 июля - это день рождения не только мой, но и Франческо Петрарки. Я попал в переводческий семинар Евгения Михайловича Солоновича, о чём очень не жалею. В этой жизни было много смешного и несообразного (разговоры о Бертране Расселе и неизбежном Борхесе в институтской столовке, строящие ахматову интеллигентные домашние девочки, судорожное, до отвращения, запихивание в себя огромного количества книг, каждую из которых надо бы смаковать, преподавательница итальянского - моя ровесница), но, в отличие от предыдущей, она, без сомнения, была настоящей. Когда я, (поначалу - забывшись), произносил слова борхес, китс или фрипп, не все понимали, но вокруг не образовывалась полынья. Среди нас были парни от сохи и замороченные интеллигенты, тефлонно-чистые создания и тертые калачи обоего полу, полусумасшедшие и просто алкоголики, альтруисты и твердо положившие сшить себе из таланта кафтан (а так же притворяющиеся ими, будучи другими - но из того же списка), но что-то главное у нас было общее. А именно: убеждение, что сочинительство есть вещь самодостаточная или, говоря по-другому, в аксиологии не нуждающаяся. И кажется, мы оказались последние, у кого оно было, это убеждение. После нас пришли молодые люди, уже именно планомерно нацеленные на копирайтерство, боевики и глянцевые журналы, а не ставшие всем этим по необходимости. Но и здесь одновременно мне пришлось вести параллельную жизнь. Не падайте в обморок: жизнь главного бухгалтера малого предприятия. Джекил с Хайдом отдыхают! Отдыхает и Олег Кулик со своим человекособачеством. Мои сидения и стояния в коридорах налоговых инспекций посреди толп разъяренных бухгалтерш в последний день сдачи квартального отчета с томиком Катулла в руках до сих пор вспоминаются с наслаждением, как непревзойденные по чистоте концептуальные жесты. Однако и эта жизнь, в которой постепенно на первое место, обойдя отнимавшие много времени переводы стихов и катастрофически много денег - занятие фотографией, вышло писание статей и получение за них гонораров, канула в Лету, когда 20 июля (sic!) 1999 года подписанный на ezhe-лист приятель известил меня по аське между делом, что Антон Носик (с которым я тогда уже был шапочно знаком) набирает новых людей для расширения своей Gazetы.Ru (сейчас это уже требует уточнения - своей Gazetы, а слово Lenta.Ru тогда еще никому ни о чём не говорило). Мы встретились, поговорили (т.е. даже не поговорили, а просто Носик - сей муж, проникающий в суть вещей - на меня поглядел), и все заверте... Поначалу - безумно интересно, с перегрузками и заносами, потом - всё спокойнее и равномернее. Вертится, с некоторыми модификациями колеса, и поныне. Я состою редактором ленточного отдела культуры - т.е., попросту говоря, то, что висит по адресу lenta.ru/culture/, в 90% процентах случаев изготовлено, сверстано и прилажено теми же руками, что и этот текст, пишу регулярно авторские, т.е. подписанные моей фамилией тексты (рецензии на спектакли, книги, фильмы) в дружественные сетевые издания, а то, что они не берут (не потому, замечу, что их не устраивает, а всегда только потому, что на эту тему материал уже есть) - нимало не чинясь, кладу на свою домашнюю страничку. Есть и здесь своя боковая жизнь. А как же! Но писание ученой диссертации при таком раскладе не доставляет уже такого острого концептуального наслаждения, и потому идет скорее шатко, чем валко. Долго ли продлится такая жизнь? Бог весть. Но уверен, что и она не является окончательной. Следите за рекламой.

Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] Читайте также: Ольга Андреева. Свято место | Андрей Бычков. Я же здесь | Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" | Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике | Надежда Жандр. Театр бессонниц | Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... | Игорь Муханов. Тениада | Никита Пирогов. Песни солнца | Елена Севрюгина. Когда приходит речь. (О книге Алексея Прохорова "Не одинокий рай") | Ольга Суханова. Софьина башня | Лана Юрина. С изнанки сна | Сергей Главацкий. Апофеазко | Татьяна Горохова. "Мне фамилия моя всегда мешала..." | Стихи, растущие из жизни | Михаил Ковсан. Время