|
НАЧАЛО ПОВЕСТИ
Кто там лежал? Мертвый? Живой?
Не в нем дело. А дело в том - кому быть.
Он открыл окно и впустил ветер.
Тынянов "Восковая персона"
<...> Все это приснилось мне в неулыбчивых сумерках. Я проснулся с сухими глазами, давно ненужными мне, и, зная о том, что сон держится в человеке первые пять минут после пробуждения, стал вспоминать события сна.
Мы жили в старом деревянном доме возле леса. По ночам дом приподнимался и парил над теплой землей, рассказывая скрипучим голосом одну и ту же историю. Нас никто не беспокоил, разве что изредка забредали добродушные пьяные грибники - попить чайку и с гордостью продемонстрировать огромный мухомор. Все, что нам действительно было нужно, росло само собой на маленьком огороде, и в город мы ездили только за солью, крысиным ядом и фруктами. Ты частенько покупала на последние деньги два-три апельсина, грушу, банан, чтобы перенести их светящиеся изнутри бока на холст, в двухмерный масляный рай, навсегда оградив от времени, гниения, червей. Ты писала фрукты мастихином, быстро и неряшливо - тебе не терпелось съесть их. Всякий раз, наблюдая за тобой, я думал: наверное, это здорово - писать фрукты, зная, что съешь их.
На ужин в тот день была перловая каша с крапивой, подгоревшая оттого, что мы занимались любовью и опять все на свете проглядели. Намазывая хлеб вареньем, ты рассказывала о своих подругах, оставленных в городе - так, будто ты виделась с ними накануне и в курсе всех их запутанных дел.
Я не знаю, сколько времени мы прожили там. Все часы в доме давным-давно встали. Боюсь, истинная топография рая так и осталась для нас загадкой - до такой степени нам было наплевать на все, что находилось дальше зеленой рейчатой калитки.
Никогда я не был счастливей, чем тогда. Никогда я не был счастливей, чем тогда.
Я вышел покурить на веранду. Полуторагодовалый сын возился в мягкой пыли на тропинке у крыльца. Я окликнул его на языке, известном только нам двоим. Он не обернулся - он был занят важным и увлекательным делом: кормил плюшевого медведя, бывшего некогда заводным и умевшего открывать розовую пасть, кубиками от "лего". Я вспомнил, что в детстве у меня был точно такой же медведь, и точно так же я пичкал его всякой дрянью, пока он не сломался. Пришлось прибегнуть к хирургической операции, но это нисколько не помогло.
Я окликнул Илюху еще раз, и - странное дело - он посмотрел на меня с вызовом, не оставляя своих занятий. Я впервые видел на его потешной рожице такое взрослое выражение. Но все вокруг лежало так тихо и немного устало - наверное, нужна была хоть какая-то царапинка на матовой поверхности этого дня. Я ограничился тем, что мысленно надрал маленькому засранцу уши, а вслух сказал: "Я люблю тебя".
От опушки леса отделилась тень. Прежде чем я успел что-либо сообразить, сын закричал - пронзительно-торжествующе. Это была собака - неопределенной пыльной масти, крупная и тяжелая в поступи. Сын, в отличие от меня, обожал собак и всех их без разбора называл "вава".
Собака шла по тропинке к дому. Шагах в двадцать она остановилась и села, несуетно почесываясь.
- Вава, аф-аф, - серьезно и нежно сказал сын и побежал, вытянув ручонки с растопыренными пальцами. Сейчас он коснется этими пальцами, будто вылепленными из мягкого мрамора, пыльной бородатой морды со свисающими желтыми слюнями. Надо было что-то сделать, крикнуть, схватить вон то суковатое полено, спугнуть бездомную, клыкастую и наверняка заразную тварь, но ноги будто вросли в дощатый пол веранды, а язык намертво прилип к горчащему никотином нёбу.
Сын бежал, постанывая и приседая на бегу от нетерпения. Вава покорно ждал, свесив набок широколобую башку. Он чуял запах маленького существа, но это не был обычный человеческий запах - запах трусости, смешанной с дегтем, порохом и махрой. Думаю, он был в некоторой растерянности.
Их разделяли всего два-три спотыкающихся шажка, когда зверь поднялся и побрел обратно в лес. Только тут я понял - по отвислому заду и прямой линии загривка - что никакой это не вава. Это был волк. Сын заплакал, и сразу вслед за ним заплакала ты.
Все это я увидел в неулыбчивых сумерках, глазами, давно ненужными мне <...>.
© Алексей Сомов, 2003-2025.
© Сетевая Словесность, 2004-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Ашот Наданян. Подстриженные мысли [Когда он сказал: "Держу пари!", – она бросилась к нему на руки и согласно воскликнула: "Держи, парю!"] Владимир Буев. "Бог его знает, что несешь, стоя с утра под душем..." [Репортаж с творческого вечера Родиона Белецкого в Булгаковском доме в литературном салоне Андрея Коровина.] Людмила Свирская. Я успела в последний вагон [Я успела в последний вагон, / Задыхаясь, стою на подножке. / Позади расставания звон, / Поцелуев прилипшие крошки...] Ольга Андреева. Ищу, на что бы опереться [Что ты нахмурилось, лето? Гляди веселей – / рябью запуганной тихой реки-недотроги, / ровным пробором лимонно-зелёных полей, / схваченных узкой серебряной...] Елена Ханова. Разновеликие цветы [...и я распахну тебе настежь вчера. / Останься, такие теперь вечера, / что время густеет, а воздух сластит. / И кажется, можно любого спасти...] Айдар Сахибзадинов. Синёва: и Осенний сон. Два рассказа [Однажды в скорбный миг пролетают в мозгу человека все события жизни, мерцают лица, лица, – и память выбирает кого-то значимого, чистого, обычно из непорочного...] Яков Каунатор. Времена не выбирают [О поэзии и пророчествах Булата Окуджавы. Эссе из цикла "Пророков нет в отечестве своём...".] Николай Милешкин. "Самый главный процесс – отделение тьмы от света..." [Многие считают группу "Тёплая Трасса" культовой. Кто-то говорит, что в её песнях слишком много Егора Летова и Романа Неумоева. С основателем и лидером...] Дмитрий Гвоздецкий. Мой сын напишет не хуже [однажды твоим именем / назовут литературную премию / ни один лауреат которой не прочитает / ни одной твоей строки] Георгий Жердев. Четыре четверти [кто словом / овладел / / наплодит / словечек] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
