|
* * *
Уже прохладный ветерок
вину пытается загладить.
Он забирается в листок,
во всю листву – ей скоро падать,
в слова – их смысл слишком крут,
под одеяло и рубашку.
Так осень входит в первый круг
и ловит мелкую рыбёшку.
За ветерком – вода, огонь,..
права на всё... Не вздрогнешь: "Боже,
к чему весь этот балаган,
забраться чтобы мне под кожу?.."
_^_
* * *
Сутки чéрез трое коротких суток
переходим в пар и почти не помним:
сколько чувств, невысказанных по сути, –
сколько слов – от светлых до самых тёмных.
И без слов не вспомним в садах небесных:
по земле мели как, светло горели.
Тенью душ соскальзывали с отвесных
тел – красиво и так высоко без цели.
Протяни мне руку, открой мне сердце,
время выдай новое хоть по ссудам.
Сохрани слова, что могли стереться,
не забудь их – даже, когда забудем.
_^_
* * *
Кровь голубая в небе – совсем не наша.
Наша – в корнях в земле ещё только стынет,
красным дождём стекая, стеклом для чаши.
Души без тел возносятся пеплом синим.
Тянется к самому богу багровый стебель.
Воины райские зреют, а не... цветочки.
И отвечает бог то с земли, то с неба,
гонит по венам листьев густые строчки.
_^_
* * *
Куда нас тянут эти дни? –
Растянемся и мы за ними.
И небо скудное саднит
гладь нестывшего залива.
И время – мёртвое на вид.
Что, пали Будапешт и Прага? –
Нет! – Отражение знобит,
у зеркала своя здесь правда.
И я не вижу путь иной,
а все другие лучше видят –
как проливается виной,
что переполнено обидой.
_^_
* * *
Сделать себе эспрессо,
ночь позади пустая.
На глубине пореза
слюни снежок пускает.
На глубине бессонной
что успокоит сердце?
Гаммою шестистонной
чёрное время съестся.
Дальше без интереса,
вылет шоссе пустыми...
Вылью во тьму эспрессо –
пусть оно там остынет.
_^_
* * *
Летние дни теплы,
зимние – горячее.
Солнце из-под полы
жжет грачей –
Но вернутся под вечер
марта или апреля.
Прелесть, что снег не вечен,
слишком уж потеплело.
Вижу, что умирает, –
страшно... Ему не страшно...
Скрипнут ворота рая:
"Кто там?" –
_^_
* * *
Пока мы не рассыпались, не сгнили,
давай встречаться хоть посередине, –
где море лилий на квадратной миле
и красное драже в ветвях рябины,
на острие, на островах бесстыжих, –
да не убьет нас свет от звезд не алых!..
По морю, аки посуху, на лыжах,
Суворова стыдя на перевалах, –
придем туда, где холодок приятный
из приоткрытой в ожиданье пасти;
И скомканый в руке билет обратный –
пока нас не порвет судьба на части...
_^_
* * *
Не вспоминай, что хотел рассказать.
И без того – всё нормально, всё "ок!".
Помни: читал, начинал осязать
пух тополиный, пыльцу, сонный слог...
Классик глядел далеко, видел в дивном соку...
Шел по веранде, нет, – палубе слов босиком.
Как хорошо, что забыл книгу целую или строку.
Можно представить,.. присыпать искрящим песком,..
проковырять в стенке дырку и в листике карандашом.
Как всё скрипит на ходу, как песочек скрипит...
Выйду на палубу под ветерок нагишом.
Белое солнце. Бумага. Графит.
_^_
* * *
Выставь войска прямиком на газетку:
водку, огурчики, шпроты и прочее.
Смотрим в глаза мне, как будто в розетку,
(мы в поединке, едим или потчуем) –
время включится – ток требую срочно! –
остро пронижет телесное тесто.
И поплывут по газете построчно
рижские шпроты жирнеющим текстом.
Масло как музыка мелкого шрифта,
жалкого смысла – и сверху и снизу
льется... И слышится мне Рио-Рита,
напрочь туманной души вокализы.
Льется как песня, и пьем, не старея,
или живем точно так же, запойно.
На 45, 77, и быстрее –
cверхоборотах – я время запомню.
_^_
* * *
В небе столько собралось стай,
что доносятся крыльев всплески.
Я тебе говорил: летай! –
ты смотрела на занавески.
Будит свет, как слепых котят.
Прозреваем и снова слепнем.
И свиваются и летят
тени в танце великолепном.
Дернешь тень, упадет она
на окно, на белок яичный, –
не смотри в глубину окна,
вылупляйся на свет вторичный.
Полетим, вниз смотря и вверх. –
Видишь, сколько мы пропустили
и полей, и лесов, и рек,
и весь шелковый путь пустыни. –
Не сорвем с неба все слои:
кто здесь люди и кто здесь птицы,
кто чужие и кто свои? –
невозможно не ошибиться.
Не поймем путь, хотя б частично,
не сорвав слой небес и дерна.
Занавески едва задерну –
ты стоишь в опереньи птичьем.
_^_
* * *
Поэт не настолько хорош,
как миф о поэте.
За этим углом он пил, а тут покупал крокеты.
Зависимость ставил ни в грош,
но виски любил и женщин, что принимали это.
Время идет, стихи читаются реже.
Не разберешь, о каком они побережье,
о набережной скользкой в туманах,
о людях скольких во временах негуманных,
о женщинах или о виски? – Виски всё те же.
Миф продолжается мухой на ленте липкой,
в лаве янтарной речи сухой улиткой,
которая ела реальность, слизь выдавая за блюдо,
за промысел божий – свой опыт хлипкий,
и за любовь – нелюбовь, что почти обоюдна.
_^_
* * *
Подальше уйти от всего, что бесит,
четвертую похоронив собаку.
Жить можно. А боль – это тоже брексит –
внушаю последнему псу-собрату.
Глаза у него прилива-отлива,
маслом облитого чернослива.
Груз повторяющихся ошибок –
я не меняю собак на рыбок.
Моя жизнь длиннее одной собачьей.
Четыре тени в моей упряжке.
Мы с пятой вместе курнем по пачке –
легко смертельно, но тоже тяжко.
Помчимся – да хоть на Южный полюс!
И сплаваем – да хоть на снежной глыбе! –
По небу седому, рябому полю,
морю, где рыбам одна погибель.
_^_
* * *
"Казалось, мы живем в раю,
а жили на краю..."
Обжигающие глубины.
Унижающие высоты.
Пассажиры второй кабины –
(в первой дети или пилоты) –
уважаемые пассажиры:
сверху ад, снизу крыша мира.
Просветление тех, кто живы,
все увидят через... четыре,
три... ну, да, – ожиданье точно,
окончательно и конечно.
Те, кто хочет остаться вечно,
те, кто выйти хотят досрочно –
видят разное... Буквы мельче,
то светлей, то темнее вещи.
Не навязчив и не изменчив,
но сравнить, по большому, не с чем, –
рай. Кто сравнивают – не могут
не признать, чем оно чревато...
Вот, осталось любви немного,
а казалось надолго хватит.
_^_
* * *
Перегрузить ландшафт, тоску и снег,
кремнистый путь наматывать кругами.
Пускай блестит костями. С первых – нет,
но, начиная с нас, берут деньгами
за переход, за черный выход-вход,
за магию и за разоблаченье –
профессора (враги не гибких хорд)
и лекторы союзного значенья
из общества "Незнанье". Знанье – вред!
Рассыпаться в нем древнею пыльцою –
блестеть во тьме. Доходит божий свет
на сто лет с опозданьем и тоскою.
Потрескивают звезды, ночь длинна.
Кровоточит душа и камни точит.
Светает? – Нет! Огромная Луна
бомбит сознанье миллионом точек.
_^_
* * *
Это вечное летучее,
остающееся в нас.
То тяжелое, не лучшее –
сыплет искрами из глаз;
То уставшее от нервов,
по размеру в самый раз, –
что притягивает небо,
улетуч-чи-ва-ясь...
_^_
|
© Изяслав Винтерман, 2024-2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2024-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Светлана Богданова. Попробуй не засмеяться [Я знаю, что сейчас мое путешествие прервется, и мне надо все запомнить и все записать. Поезд старательно подыгрывает мне, выводя под занавес на свою сцену...] Мила Борн. Другая Агата, или искусство стать невидимым [Загадочная история исчезновения Агаты Кристи. Что произошло и, главное, почему? Это стало не просто газетной сенсацией, но и глубоким психологическим...] Акоп Арутюн. Стихотворения [Я останусь с сухими глазами, – / свежим, / как возлюбленный солнца...] С. К. К. (Сергей Кудрин). Танцпол для парапсихологов [Прочесать лебедем / Вышний Стонхедж. / / Попросить Мерлина / Оживить булыжники.] Елена Бородина. Белый шум [Всё тот же хрупкий лист неповторим / в своём полете ветреном, бесстрашном / из неба в бесконечность – Бог бы с ним. / Вот – новый день, / а что...] Аркадий Паранский. У Печоры у реки... [Это было чудо какое-то – поле белых астр. Но самое поразительное: среди белого, напоминающего пушистое покрывало, пространства алели ярко-красные, почти...] Вахтанг Чантурия. Восемь бит [Восьмая часть меня живет в мире восьмибитной игры о праздно шатающемся по пыльным улицам большого города пьянице...] Юлия Великанова. Что же значило это странное "memory postum" (О поэтическом сборнике Милы Борн) [Перед нами поэтические тексты прозаика и драматурга. Это чувствуется в каждой строке. Непрерывное повествование, нарратив, впрочем, чрезвычайно поэтичный...] Борис Кутенков: "Поэты останутся в истории не по эстетическим соображениям" [Телеграм-беседа с поэтом и критиком Борисом Кутенковым в рамках проекта Андрея Войнова Voinovpoetry: "20 вопросов Борису Кутенкову".] Лора Катаева. Ласточки наших слов [Всё – молчание, тайна, но истины не видать. / Нам бы выстоять, искренний мой, залетай сюда, / Это небо глотай до упаду – и ешь, и пей, / Просто...] Лана Юрина. На грани [Пока не время – пой, летай, кружись, / хватай в охапку солнечные блики! / Ещё чуть-чуть – и я тебя окликну, / и обниму, и расскажу про жизнь...] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
