"Во многой мудрости много печали".
Наимудрейший наш Создатель делится с нами, его творениями, своей безмерной
печалью гораздо охотнее, чем своей безграничной мудростью, и к сожалению,
мудрость приходит к нам гораздо позже, чем печаль. Вернее даже, что Создатель
разговаривает с нами на языке радости и печали, только печали неизмеримо больше
чем радости. А мудрость добываем мы сами, пройдя через все печали. И моя душа в
том не исключение, и твоя тоже, а если ты считаешь, что твоей души это не
коснулось и не коснется никогда, то ты, должно быть, еще толком ею не
пользовался. А может быть, ты не миновал еще той счастливой поры, когда все
дается даром, когда сердце радуется солнцу, ветру и юным забавам и мучается от
неясных и неудовлетворенных желаний, душа созерцает вечность, а ум всерьез
считает, что стареют и умирают только согбенные, морщинистые и скучные люди, имя
которым - старики. Но вот юность уступает дорогу молодости, вечность и
безмятежность навсегда покидают душу, а прежние радости не становятся так
желанны как раньше. Ты продолжаешь суетиться, спешишь жить, но все больше по
инерции, и чем дальше, тем больше искушает тебя желание остановиться и подумать
о смысле всего с тобой происходящего, о том, что это за странный мир, в котором
ты живешь, о том, что это за странный мир, который внутри тебя, желаниям и
капризам которого ты служишь.
Ну что же, значит пришло и твое время переступить черту, и ты однажды
остановишься на минуту, закроешь глаза и подумаешь о судьбе и о душе своей.
Наступит миг странного просветления, и ты поймешь, что молодость твоя прошла, а
если не прошла, то пройдет совсем уже скоро, и ты успокоишься. Но в
успокоении не найдешь ты радости, а в радости - успокоения. Дела твои,
казавшиеся столь интересными и значиnтельными, покажутся тебе пустыми хлопотами
муравья, пытающегося вырваться из-под стеклянной банки. Ты вновь и вновь
оглядываешься, мечешься, ищешь пути и тропинки, идешь по ним, расходуя время и
силы, но в конце пути натыкаешься все на то же стекло. Ты возвращаешься в
исходную точку помудревшим, но время твое тает. Ты накопил опыт, и опыт твой
дает тебе возможность быстрее и легче идти. Да только куда и зачем тебе идти,
если ты знаешь уже наверное, что в конце всюду одно и то же? Счастлив муравей,
суетящийся под стеклянной банкой, который не понимает и не знает, на ЧТО он
наткнулся своими усиками и лапками. Но ты не муравей, и, к сожалению, поймешь
это довольно быстро. И тогда застынешь ты в оцепенении и обнаружишь
поразительное сходство мира наружного, того, что призрачно существует под
невидимым стеклянным колпаком, и мира внутреннего, реального мира твоей
утомленной души. Действительно, ведь так же путешествуешь ты и по своей душе как
и по миру - то на машине с открытым верхом, то в закрытом наглухо
лимузине, то на трескучем мотоцикле, то на самолете, а то и пешком наудачу. Ты
ищешь интересные места, исследуешь их, наносишь на карту, и наконец,
поразвлекшись на славу, возвращаешься домой. Так же как все, рано или поздно ты
обнаружишь, что не все в порядке у тебя дома, что в нем стало скучно и неуютно.
Так же как и все, ты тогда вновь покинешь неуютный дом и побежишь искать
забвения в места былых утех. Но что это? Оказывается, что и там все странным
образом изменилось. Города обезлюдели, и ты стучишься в запертые двери мрачных
домов, но никто тебе не открывает. Только магазины все как один открыты, но
продавцы прячут от тебя глаза, и лица их мрачны и неприветливы. Раньше тебе
приходилось здесь все покупать, и ты радовался каждой покупке. А теперь тебе
предлагают товар бесплатно, но он кажется тебе таким серым и убогим, что ты не
хочешь ничего взять. Ты обращаешь взор вверх и видишь, что пропало солнце и
облака, и небо стало ртутно-свинцового цвета. Исчезли цветы и зелень, заржавели
рекламные щиты. Некогда бившие фонтаны сухи и забиты пылью. И легкомысленные
легковушки с мотороллерами пропали с дорог и улиц. Остались лишь угрюмые
грузовики, которые несутся, лязгая и громыхая. Они взметают за собой пыльные
смерчи, и смерчи эти кружат обрывки писем от тех, кто тебя любил. «Прощай,
прощай навсегда» - написано на этих обрывках. Ты слышишь с небес
рокот и жужжание. Это завис на тобой громадный черный вертолет, и динамики его
разносят голос: «Покинуть, немедленно покинуть зону
бедствия!». Вертолет спускается все ниже, голос из динамика все громче и
настойчивее, и лопасти со свистом и грохотом рассекают воздух. И тогда ты в
страхе поворачиваешься, как в страшном сне и бежишь - бежишь со всех ног из
столь странно изменившихся, некогда веселых и гостеприимных мест своей души
обратно домой, надеясь найти там защиту и надежное прибежище. Но не тут то было.
Пока ты отсутствовал, в твой дом тоже пришла беда. Орудия скорби во всю
хозяйничают в том месте, где ты вырос и провел свою юность. Приземистый
темно-зеленый экскаватор роет в твоем дворе бесчисленные траншеи, а высоченный
серый бульдозер безжалостно сносит надворные постройки, каждый гвоздик которых
был тебе как родной. Все это на твоих глазах превращается в дрянной сор, и
бульдозер сбрасывает его во рвы и траншеи, закапывает и уминает гусеницами. Ты
мечешься взад и вперед, пытаясь остановить ужасные машины, но наконец усталость
и безразличие одолевают страдание, и ты заходишь в опустевший дом, садишься у
окна и уже отчужденно смотришь, как экскаватор выворачивает из твоей души
обрывки ржавых труб и обветшавших проводов, а бульдозер сваливает в
образовавшиеся рвы хлам и всякую дрянь. Но вот ты не выдерживаешь, ты
высовываешься из окна по пояс и исступленно кричишь из последних сил:
«Прекратите это! Я не хочу! Я не могу этого видеть! Прекратите
немедленно!!!». И безжалостные механизмы вдруг разворачиваются со своими
ковшами и ножами и обращают к тебе тупые удивленные морды, пахнущие железом и
гарью. «Как?» - удивляются они - «Разве не ты сам
нас вызвал?». «Нет!», - отчаянно орешь ты в их
металлические хари - «Я не делал никаких заказов! И я ничего не
платил за вашу работу!». «Да, ты не не заказывал нашу работу»,
- уныло и печально соглашаются они, сопя выхлопными трубами. «Но ты
сделал все, чтобы мы пришли. И вот мы пришли. Мы не могли не прийти. И ты уже
платишь за нашу работу». И жуткие механизмы разворачиваются, чтобы пойти в
последнюю атаку и смести без следа опустевший дом твоей юности, в котором еще не
выцвели фотографии и не истаяли до конца запахи твоих возлюбленных. Вот он и
настал, момент истины. Только теперь ты поймешь правду жизни сполна. И ты вдруг,
неожиданно для себя перестанешь кричать и суетиться. Ты выпрямишься, развернешь
плечи и сделаешь спокойный глубокий вдох. «Дайте мне пять
минут», - попросишь ты железных монстров торжественно и печально, и они
покорно отойдут, чтобы дать тебе попрощаться. И тогда ты сложишь последние
пожитки и любимые фотографии в тощий рюкзак, посмотришь в последний раз на то,
что ты так крепко любил и так мало ценил, и отправишься странствовать по дорогам
трезвого опыта, скучного расчета и горькой зрелости души. Найдешь ли ты где
нибудь приют? Расскажешь ли кому-нибудь свою грустную повесть? Вернешься ли еще
когда-нибудь на родное пепелище? Может быть, долгий путь закалит тебя, и ты
вновь обретешь утраченную вечность? Что ж, возможно. Только не спрашивай меня,
когда и как она к тебе явится. Я ведь и сам еще не прошел по этой дороге до
конца, и ничего об этом не знаю.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
