Обрываясь в тоску,
Где горят ковыли
И в солёном снегу
Обретая глаза,
Чёрным вепрем бегу.
Или это гроза?
Антиномия - страх,
Трижды прожитый грех.
В параллельных мирах,
Где полжизни на всех,
Собираю с ветвей
Волчьей ягоды мёд.
Под ольхой соловей
Чью-то падаль клюёт.
Над водой камыши
Не целуют уста.
Ни бессмертной души,
Ни звезды, ни креста.
И дорога долга.
Нет росы поутру.
Кто посмеет солгать
Мне,
Не тревожь тишину, не разбрасывай звуки, сирена.
Не стирай, словно губкой, с ветвей тополей благодать.
Вот спугнула луну... Облака, словно серая пена,
Забирают пространство. И я не могу не отдать.
Поменялось в ночи. Изумрудное стало лиловым.
Стала линией фронта тропинка от дома к реке.
Мир не входит в пазы. Не поправишь улыбкою, словом
Этот странный дефект. Ни просвета, и всё - вдалеке.
И беседка, и мост - всё как будто бы в чёрном тумане.
Завершаем прогулку, пора возвращаться к семье.
А хмельные студенты, забывшие песни горланить
И уже не целуясь, сидят на последней скамье.
Говорить Вам в упрёк. Да и слов не услышите Вы.
И в камине огонь угасает.
Слабее,
Слабее...
Полыхнул напоследок, как будто промолвил "Увы".
Бледный шар над землёй. Разве так мы его представляли?
Золотое светило. Исконный наш сеятель благ.
Иссякаем и мы. А казалось бы - вечно сияли.
Но выходит иначе. Вы плачете? Снова не так.
Безвоздушное небо не внемлет мерцающей грусти.
Тяжело, неподвижно. Как будто оно изо льда.
Если будете снова проездом в моём захолустье,
На коленях прошу, никогда не ходите сюда.
Время не судит людей, позабывших меня.
Всё забывается. Всё покрывается пылью.
Стороны света местами, прошу, не меняй.
Пусть возвратятся, которые не позабыли.
Весточкой детства на полке пылится букварь.
Письмами юности там же - Дюма и Джек Лондон.
Я ошибался. Наверное, прав календарь.
Всё забывается. Так положила природа.
Звёзды ночные колеблются в тихой воде.
Камешек бросишь - как будто их не было вовсе.
Мы отражения. Может, подскажете где
Будет весна, если на сердце поздняя осень?
На улице слякоть, а здесь не в ладах с тишиною
Заходится чайник, в прихожей собака скулит.
И даже будильник, проснувшись, скрипит за стеною.
И кран загудел. Нет, скорее заплакал навзрыд.
Стена - ДСП, и не счесть бормотаний соседа,
Больного подагрой, бессонного (в эту-то рань!)
Пойдёт, и на завтрак себе разведёт "Бленд-а-меда",
А сверху покрошит забытую богом герань.
Потом позвонит, умоляя сынка-культуриста
Прийти до обеда, помочь разобраться со мной.
За окнами - мглисто, а жизнь - до того неказиста,
Что впору желать удавиться скрипичной струной.
Окунувшись в её ресницы едва-едва,
Взгляд мой тихий земли коснулся и был таков.
Столько лет проживая мимо, не знать родства.
Глубина его неизбывна, как вязь веков.
У собора Петра и Павла - прощай-прости.
На Дворцовой туристов толпы - и что с того?
Над Невою холодный ветер, да нет пути
От её золотого сердца до моего.
Летний Сад утопает в жёлтом...
Ну кто я сам?
И не знаю теперь, где дом мой, где берег мой.
А листва, как её ладони - по волосам.
Отразясь от гранита, память плывёт Невой.
Задавая себе самому
Без ответов вопросы:
Отчего? Для чего? Почему? -
Словно бы не всерьёз,
Через форточку в долгую тьму
Млечный дым папиросы
Выпускать, как на волю птенца
Или главный вопрос.
А когда надоест "Беломор",
Я куплю сигареты.
Буду так же стоять у окна
И глядеть на просвет.
Может статься, что сам у себя
Получу я ответы.
Возвратится вчерашний птенец...
Владимир Алейников: Галерея портретов: СМОГ[Что-то вроде пунктира. Наброски. Или, может, штрихи. Или краткие, из минувшей эпохи, истории. Или попросту - то, что вспомнилось мне, седому, прямо сейчас...]Яков Каунатор: Три рассказа[Однаако, - прошепелявил он. - Что мы видим здесь? А здесь, во-первых, многозначность, во-вторых, здесь мы имеем философический взгляд автора на глобальные...]Роман Смирнов: Прямоходящий муравей[Короче, на книгу нахныкав, / дам волю последним словам. / Так, в целом, и пишутся книги, / и ставятся подписи: "Вам!"]Евгения Серенко: Три рассказа[Необязательность встреч, лёгкость прощаний... ни слезинки, ни сожаления; плыла по жизни на светлом облаке, уверенная: так будет всегда...]Ростислав Клубков: Сестра Катерина[Здесь, на этом дворе, святая Катерина возвращала глаза слепым, возвращала калекам потерянные ноги и руки, воскрешала мертвых...]Аркадий Паранский: Повариха[Я посмотрел на лежащих в спальнике, спящих и чуть посапывающих женщин, наклонился, притянул к себе Оксану и нашёл своими губами среди лисьего меха её...]Илья Вересов: Сон других времён[а лучше ляг со мною на дороге / здесь воздух так натужно скроен / здесь слёзы в легких кипятит от зноя / здесь грёзы клерки крики всё без перебоя...]
