|
В СТИЛЕ ВЫСОКОГО ПОРНО
* * *
Выйти из дома, пройти мимо старой котельной,
Школы, церквушки - и дальше, такая идея.
И заблудиться - и выйти на берег кисельный,
Господи, где я?
Вечер - на вдохе - густой, словно каша из гречки,
Сотни июльских мурашек промчались по коже:
Девушка с парнем лениво выходят из речки -
Голые, Боже!
Медленный танец и ангельский звук песнопений,
Краски смешались и стали почти неземными.
Что это с ней... почему он встает на колени...
Что это с ними?
Мне этот мир недоступен... отравленный воздух -
Выдох... вжимаюсь всем телом в березу, как дятел.
И наблюдаю за тайными играми взрослых.
Я - наблюдатель.
- Кто это там, в голубом полумраке прищура
Целится взглядом безумным, как камень в полете?
- Тише. Смотри, этот мальчик похож на амура,
Только из плоти.
_^_
* * *
Брошусь в майскую пену
Сада, и как назло,
Встречу девочку Лену
Вместе с Гришкой-трепло.
И обидой морозной
Захлебнувшись всерьез,
Побегу сквозь колхозный
Сад, ослепший от слез.
Пролечу мимо детства
Пестрой тенью скворца,
С разорвавшимся сердцем
Семилетний пацан.
Мама с полною крынкой
Встретит возле крыльца:
- Что случилось, кровинка,
На тебе нет лица?
И разломится утро
Половинками дня.
- Мама, Ленка-лахудра
Разлюбила меня!
- Дурачок, разве кроме
Ленки нету девчат...
И сметаной накормит,
Добродушно ворча.
Смажет ссадину йодом
Чуть повыше локтя.
И покажется медом
Жизнь земная моя.
_^_
* * *
А у нас тут 100-процентная зима -
Чистый хлопок, шелкография и гжель.
Ты сама сказала мне, что ты сама
Мне постелишь по-восточному постель.
Это ложе, эта лажа, эта ложь
Азиатская - ни сердцу, ни уму,
Потому что за окном сегодня сплошь
Площадь Ленина и памятник ему.
А вдали стоят панельные дома -
Порноклассика советского кино.
Ты сама мне говорила, что с ума
Сходишь, если надеваешь кимоно.
Отменяются навек запреты дня,
И в постели что-то типа айкидо.
Ты сама призналась мне, что до меня
Кама-Сутру изучила от и до.
Что Госстрах нам в эту ночь или Минздрав:
В ожидании весеннего дождя
Мы сплетаемся корнями диких трав
На глазах окаменевшего вождя.
Пусть он смотрит сквозь проталину стекла,
Как мы любим до безумия в крови,
Как империя мистического зла
Превращается в империю любви.
_^_
* * *
Мы легко нарушаем границу обычной любви под воздействием опия.
И в запретном пространстве на глупый вопрос: "Was ist das?"
Я вокруг озираюсь, и вдруг понимаю, что прошлая жизнь - только копия.
Настоящий роман начинается здесь и сейчас.
Мы сжигаем одежды - и в пламени лица мерцают безбожными ликами.
Я по старому шву разрываю мистический рай:
Наша жизнь наполняется лаем, стрельбою, рыданьем, молитвою, криками,
И разбуженный Штраус выплясывает: "Ein, zwei, drei..."
Я - полночный портье: и целуясь с тобой, прижигаю соски сигаретою,
А потом твою плоть обжигает невидимый кнут.
Ты смеешься в ответ - и схожу я с ума, наслаждаясь картиною этою,
Прижимаюсь к тебе и кричу: "Alles!.. Alles, kapytt!"
И когда завершаются все превращения: ну, например, головастика -
В лягушонка, а встреча с Христовой невестою - в стих,
У тебя на плече сквозь наколку креста проступает фашистская свастика,
И ты шепчешь мне на ухо ласково: "Ich liebe dich".
_^_
* * *
Переспать это лето без имени, возраста, адреса,
Все на свете забыть, кроме этой безумной, земной
И короткой любви с увядающим вкусом арахиса
На губах, что слагают молитву сейчас надо мной.
Переждать эти дни, эти ночи, сплетенные в месяцы,
Словно косы узбечки, которые в жизни иной
Буду я расплетать, поднимаясь по каменной лестнице,
Что усыпана вся - сверху до низу - павшей листвой.
Переплыть эту жаркую заводь в объятиях женщины,
Обнаженной от пальчиков ног до коротких волос,
Веря только в одно: всё, что в жизни когда-то обещано
Было, даже не сбывшись ни разу, почти что сбылось.
_^_
* * *
не говори о Прусте
выгнув дугою бровь
нас не найдут в капусте
там, где хмельное устье
речки или допустим
где налилась морковь
в девственном захолустье
сперма сплошная и кровь
в каждом невинном хрусте
пьяный скворец на иве
плачет: а счастье где
Боже как он наивен
здесь даже мерин сивый
как недоступный Стивен
Кинг для пардон блядей
хоть в голубой крапиве
хоть в золотой лебеде
церковь колодцы срубы
печка шесток сверчок
засвиристел у Любы
полураскрыты губы
и за щекой стручок
первой любви на рубль
поздней на пятачок
лето идет на убыль
голым стоять на вахте
сплевывать слово рак
ом или спрашивать: как ты
через витраж катаракты
смотришь в бесстыжий мрак
там в каждом третьем акте
с умыслом или так
Бог отбивает такт
_^_
* * *
Осторо... осторожнее,
Не пролей впопыхах
Из пустого в порожнее:
Эти - ох! Эти - ах!
Всеми русскими гласными
Обжигая гортань,
Жизнь уходит оргазмами
Прямо в Тмутаракань.
Никакого события
С точки зрения Ра:
Ну, любовь, ну, соитие -
Ломовая игра.
Привкус щавеля конского
На бесстыжих губах.
В переводе с эстонского
Только - ох или ах!
Так предсмертными стонами,
Что уже не сберечь,
По осенней Эстонии
Разливается речь.
_^_
* * *
На ночном берегу, между этой рекою и той,
За которой кончается жизнь полосой золотой,
Ты меня обнимаешь, как будто боясь заблудиться.
Смолкли вдруг, оглушив тишиной, на сто верст соловьи.
Липнет мед на губах, выпирают соски из-под ситца,
И сочится желанная влага сквозь пальцы мои.
На пустом берегу, между этой рекою и той,
Ты меня обжигаешь последней своей наготой.
Увеличилась плоть под волшебным стеклом лунной лупы,
И так сладко, забыв обо всем, замерев наверху,
Пить бутоны грудей, целовать посрамленные губы,
Разжигая огонь в заколдованном рыжем паху.
На чужом берегу, между вечностью и бытием,
Мы с тобой на край света в смертельных объятьях плывем,
Расплескав сон и явь... Мир, наполненный счастьем, двоится.
Раскачав этот гибельный край, не кричи, не рыдай...
Крыльев шум: то ли ангел взлетел, то ли грешная птица,
Намекая, что где-то поблизости должен быть рай.
_^_
|
Ю
Светает. Начнем одинокое плаванье вниз по реке под названием Ю -
На запах кувшинок и лилий, на свист зимородка, на шум водопада, на юг.
Я буду все время грести: с двух до трех, с четырех до пяти и с пяти до шести,
Я буду тебе повторять: не грусти. Водопад отключается в восемь, прости.
Вдоль правого берега, видишь, и левого берега, словно сквозь утренний сон -
Крадущийся в зарослях тряпочный тигр, затаившийся в чаще бумажный дракон.
Бамбуковый мальчик блеснет наготой, и пройдет по воде, снова станет водой.
Наверное, в полдень начнет припекать, как всегда. Ты разденешься медленно до...
Неважно. Я буду грести за двоих, за троих - по реке под названием Ю:
Люблю, - вспоминать, говорить, бормотать, повторять, бредить и забывать, - не люблю.
Глаза закрываю: две цапли на цыпочках мимо проходят и две стрекозы
На ощупь за нами летят и летят... На щеке жгучий след от случайной слезы.
Сквозняк воробьиный скользит вдоль спины, вдоль бедра, вдоль... Неважно. Фейерверки в душе.
Бумажные змеи - зеленые, красные - дружно взлетают из-за камышей!
Китайский фонарик мелькнул за деревьями пьяной луною. И я говорю:
Какая большая, глубокая эта чужая река под названием Ю.
Темнеет. Поет золотистый тростник. И бумажные змеи спускаются вниз.
С востока на запад плывут облака по двенадцать юаней за штуку. За жизнь.
_^_
|
* * *
Я учу тебя приземляться в районе губ -
На табачный дым, проходить нагишом миры.
Это новый уровень нашей с тобой игры
Типа super-марио, загнанный в super-куб.
По ландшафту тела скользит азиатский взгляд,
Но из всех лазутчиков - кто я? Такой же некто,
Пригубивший яду. А впрочем, какой там яд,
Наливай по полной, фанат из восточной секты.
Я учу тебя террористом врываться в клуб,
Обольщать врагов, принимать от волхвов дары,
Разводить мосты и гасить до утра костры
На изнанке жадных, почти негритянских губ.
Пей джин-с-тоником из фальшивого серебра,
Super-марио c мисс Европой уже в Тамбове,
Кубик Рубика, Стэнли Кубрик, etc.
Старый гей из кусочков льда мастерит game over.
Я учу тебя проходить между медных труб,
Сквозь огонь, и воду, и свет... Но в конце игры
У тебя в запасе есть Чехов и три сестры,
А за мной мелким бесом шляется Сологуб.
_^_
* * *
Сны размалеваны страшными красками -
Крымско-татарскими, крымско-татарскими...
Ночь пробежала волчонком ошпаренным,
Ты изменяешь мне с крымским татарином.
Горькой полынью - а что ты хотела -
Пахнет твое обнаженное тело.
Соль на губах, на сосках, и в промежности -
Солоно... Я умираю от нежности.
Я забываю, что нас было трое,
В синей агонии Черное море.
Дальние волны становятся близкими,
Берег усыпан татарами крымскими.
День догорает золой золотою,
Чайки парят надувною туфтою.
Щурься, не щурься в замочные скважины -
Палехом наши оргазмы раскрашены.
Пусть я отсюда уеду со всеми,
Вот тебе, Азия, русское семя!
Смазаны йодом окрестности Крыма
В память о ревности Третьего Рима.
_^_
* * *
сигареты кофе черный блюз
плюс интим с воздушным шоколадом
на губах - и тех и тех и плюс
индивидуальный урфин джюс
фаллоимитатор с римским ядом
полумрак вылизывает мех
аромат субтропиков и тундры
секс без рук уже почти не грех
словно рыбы по теченью вверх
то ли стикса то ли кама-сутры
отзываться всхлипами на чушь
на полуземном пути обратном
спермою разбавленная тушь
и в глазах рябит от лунных луж
в час меж волком и его собратом
месячных страстей антисемит
и фанатка грязного поп-корна
в тот же вавилон войдем повторно
все что ты поставила - стоит
в стиле пост-классического порно
сигареты кофе белый джаз
и рассвет с приподнятою бровью
урфин джюс с отравленною кровью
смотрит не насмотрится на нас
с дикой запоздалою любовью
_^_
ВЛАЖНАЯ ДАНИЯ
Знаешь, а я здесь давно не живу,
Это из датского
Прошлого: Дания, дождь, дежа вю -
Памяти Чацкого.
Женщины тонут в объятьях мужских,
Мокрая - каждая
Пятая. Дания в чреве тоски -
Влажная, влажная.
Вечер сползает рубашкою с плеч,
Нижнее - горсткою...
Я уже путаю русскую речь
С финно-угорскою.
Что в эту ночь передать журавлю,
Мимо летящему?
Дождь, - передай, передай, - дежа вю,
Только по нашему.
_^_
|
© Валерий Прокошин, 2006-2025.
© Сетевая Словесность, 2006-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Алексей Смирнов. Где стол был яств: и Доктор Энгельгардт. Два рассказа [Бритая Маковка толкнула Косички, качнулись Банты. Лиза и Коля – октябрята, но без пяти минут пионеры – остановились и завороженно уставились на сутулого...] Елизавета Григ. Сима [Эта необыкновенная история началась в соловьиную ночь – в самое подходящее время для всех необыкновенных историй на свете. Говорят, не поют соловьи, они...] Яков Каунатор. Кто же ты есть, как тебя звать... (Булат Окуджава) [Формула рождения стихов Булата Окуджавы до чрезвычайности проста: взгляд, восприятие; чувство; осмысление...] Андрей Коровин. Из книги "Любить дракона" (2013) Часть II [стать его сталкером / проводником / в новый мир / вещей букв людей / взять на себя ответственность / за его судьбу...] Татьяна Куземцева. И надеяться, и любить... [Как бесполезны дни – благословенны ночи, / И горести мои завязли между строчек. / И разве кто спасёт? А впрочем, что за дело... / Пожалуй, это всё...] Екатерина Вольховская. Чёрный пёс и другие [Кто разберёт их – о чём говорили / Девочка с куклой ночами под пледом? / Кукла любила глазами и бантиком, / Девочка – голосом, тихим и тёплым.....] Никита Николаенко. Взгляд обывателя [По прошествии нескольких недель я стал задаваться вопросом – а что же тогда произошло в тот жаркий день и происходило ли что-то стоящее на самом деле...] Владимир Буев. Пять рассказов о судьбах крымских татар в обрамлении прелюдий и ноктюрнов [Репортаж с творческого вечера писателя Шевкета Кешфидинова. Литературно-музыкальная композиция Шевкета Кешфидинова и Зеры Джемиловой, посвященная Крыму...] Зина Виноградова. Одна сплошная исповедь [Презентация книги Макса Батурина (1965-1997) "Гений офигений" в рамках проекта "Бегемот Внутри" в Малаховке.] Валерий Горюнов. Пиратская летопись о времени и себе (О книге Матвея Цапко "Экранка") [...как в любой летописи, записанные события и воспоминания постепенно выцветают и становятся неясным гулом прошлого, но у нас все равно остаётся недоступный...] Александр Хан. Созерцание и размышление (о стихах Александра Разина и Дарии Солдо) [Отзыв о стихах участников 103 серии литературно-критического проекта "Полёт разборов" Александра Разина и Дарии Солдо.] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
