Осень -
эра гипертонических кризов.
Время стреляться, считать цыплят, выходить на Бога,
делать последний нелегкий выбор из-за
того, что любви никогда не бывает много.
Время
наступает тебе на пятки,
заставляет послушно идти туда, где ни разу не был.
Но и в случае, если - на обе - давно положили тебя лопатки,
просто открой глаза -
ты увидишь небо.
Это -
очень интимная вещь,
вроде семейного фотоальбома,
в иерархии детских снов - заменитель земного ада.
Розовые слоны порхают и говорят: "Ты дома".
Если это и шутка, ты где-то рядом.
Ливни
тождественные алгоритму страсти
столь безутешной, что думаешь о высоком,
каждой струей своею напоминают трассы,
соединяющие человека с Богом.
Отче!
Храм твой неслыханный пуст и светел,
мало людей в нем, однако значительно меньше - истин.
Тот, кто искал Тебя, тот никого не встретил,
тот, кто узнал Тебя - к лику святых причислен.
Буде
и мне дарована эта милость,
жизнь запродам за недолгую нашу встречу:
очи потупив, проследовать молча мимо,
не возражая, не жалуясь, не переча.
Сердце
нянчит в железных ладонях холод.
Эхо заходится птичьего крика выше.
На сорока холмах я построил город,
но никого в этом городе я не вижу.
Значит,
поздно уже начинать сначала,
биться, как рыба об лед, вместо песен учить молитвы,
бисер метать, влюбляться, сучить мочало,
лоб расшибать о двери:
все двери
давно
открыты.
Вячеслав Тебенко: На своей стороне[Роман о событиях зимней войны 1939-1940 гг.. Произведение художественное, но основано на реальных событиях.]Сергей Пагын: Между небом и тихой землёй[...Хватит вдосталь вечности и хлеба, / тишины затепленной свечи... / Но горчит под нёбом и под небом, / да и в небе, кажется, горчит.]Мария Гладцинова: Чем-то летящим ещё[нарастает гудение улья / и под дулом чернеющих пчёл / сам становишься ульем и пулей / или чем-то летящим ещё...]Семён Каминский: Шутики мистера Калименко[В этот день распоряжением сверху занятия в школах сократили, учеников отпустили по домам, а преподавателям во время трансляции похорон с Красной площади...]Никита Николаенко: Конец стоянки[Конец стоянки для меня означал конец целой эпохи. Почти тридцать лет я провел за рулем, а теперь вот стал пешеходом...]Ирина Кадочникова: Из цикла "Рассказы"[Незримый кто-то, с фонарем, / Светоподобный, шестикрылый, / Пришел и вскрыл тебя живьем - / И не было того, что было...]
