|
|
Алёша Локис родился во второй половине ХХ века в Ленинграде.
Уже маленьким мальчиком будущий писатель много думал: о времени и пространстве, о добре и зле, о жизни и смерти, о тычинках и пестиках, о морали и нравственности, о педофилии и геронтофилии, - сейчас даже трудно вспомнить, о чем только не задумывался Алёша Локис с самого раннего возраста.
Шло время, мальчик взрослел, крепчал его интерес к устройству мироздания вообще и проблемам человеческого сообщества в частности.
Достаточно хотя бы воскресить в памяти несколько его неформальных бесед с Эриком Берном, оказавшем сильнейшее влияние на мировоззрение юноши. Но еще большее значение для формирования взглядов молодого исследователя имела его совместная научно-практическая деятельность с Игорем Семёновичем Коном, которого писатель считает не только своим другом, но и первым Учителем.
Через некоторое время, однако, Алёша Локис, оказавшись под давлением советского идеологического пресса, впадает в глубокую депрессию и отказывается продолжать научную карьеру, - он целиком посвящает себя литературно-художественному творчеству. В течение многих лет писатель живет в полном затворничестве, усердно работает, но при этом ничего не публикует. "Не пришло ещё время доставать из ящика Пандоры эти мысли", - скажет Алёша Локис в одном из своих немногочисленных интервью.
В начале нового тысячелетия писатель много путешествует инкогнито, наблюдает, слушает и, конечно, продолжает писать. Отдельные литературные работы автора выходят в свет лишь после 2005 года, причём очень небольшими тиражами. Алёша Локис не любит публичности, он не ищет признания и славы - он искатель смыслов.
(Неизвестный Биограф)
Смотрите также: Алексей Сомов. Алёша Локис: "...это и есть возбуждающая меня сладость свободы от..." Интервью (18 февраля 2010)
Изложение ученика бэ класса
(8 июля 2010)Маслята
(18 февраля 2010)
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Сергей Петров: Эпидемия [Любая эпидемия, как и война, застаёт людей врасплох и пробуждает самые низменные инстинкты. Так получилось и в этот раз: холеру встретили испуганные,...] Белла Верникова: Композитор-авангардист Артур Лурье [В 1914 г. в Петербурге вышел манифест русских футуристов, синтетически объединивший модернистские поиски в литературе, живописи и музыке - "Мы и Запад...] Михаил Фельдман (1952 – 1988): Дерево тёмного лика [мой пейзаж / это дерево тёмного лика / это сонное облако / скрывшее звёзды / и усталые руки / и закрытая книга] Татьяна Щербанова: Стихотворения [На этом олимпе сидят золотые тельцы, / сосущие млеко из звездно-зернистой дороги, / их путь устилают сраженные единороги, / Гомеровы боги и даже...] Питер Джаггс: Три рассказа из книги "От бомжа до бабочки" [Сборник рассказов "От бомжа до бабочки", по мнению многих, является лучшей книгой о Паттайе. Он включает двадцать пять историй от первого лица, рассказанных...] Сергей Сутулов-Катеринич: Попытка number 3, или Верстальщица судьбы [дозволь спросонья преклонить главу / к твоим коленям, муза-хохотунья, / верстальщица, волшебница, шалунья, / сразившая зануду-школяра / метафорой...] Роман Смирнов: Следующая станция [Века уходят, астроном, / когда ты ходишь в гастроном, / но столько чая в пятизвёздном, / и столько хлеба в остальном...] Сергей Слепухин: Карантин [Ах, огненная гусеница вербы, / Накаливанья нить пушистой лампы, / Светильник в старом храме изваяний / В конце пути - там где-то, где-то там...] Читайте также: Алексей Борычев: Обречённость | Братья Бри: Живой манекен | Татьяна Грауз. Прекрасны памяти ростки | Максим Жуков: Она была ничё такая | Александр Куликов: Стихотворения | Татьяна Парсанова: Пожизненно. Без права переписки | Ирина Ремизова: За птицей | Алексей Смирнов: Концерт на карантине | Наталья Патроева, Юрий Орлицкий. Настоящий филолог, умеющий писать стихи | Сергей Слепухин: Блаженство как рана | Мария Гладцинова: Чем-то летящим ещё | Ирина Кадочникова: Из цикла "Рассказы" | Семён Каминский: Шутики мистера Калименко | Никита Николаенко: Конец стоянки | Сергей Пагын: Между небом и тихой землёй
