Словесность

[ Оглавление ]







КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность





ГДЕ ЖЕ ГАМБУРГ?

Рейтинги, конкурсы, премии и русский литературный Интернет


Для чего нужны соревновательные процедуры в искусстве? * Рейтинг литературных сайтов РЛС: методы и итоги. * Жюри сетевых конкурсов как отражение их задач.



Я хотел высказаться по двум-трем вполне конкретным поводам. Но мне всякий раз кажется, что любой разговор на конкретную тему у нас неизбежно вырождается в бестолковую перебранку именно потому, что не обозначены предварительно общетеоретические основы. Поэтому, прошу прощения, мне придется начать с довольно общего вступления: для чего вообще нужны какие-либо соревновательные процедуры в искусстве? Ежели кто-то из читателей полагает, что ему эта сухая теория не нужна - можно, в конце концов, сразу перескочить к более конкретным материям.



1.

Есть такая простая идея: премия или конкурс проводятся для претендентов и конкурсантов. Ради удовлетворения их потребности в признании, или квалифицированной оценке, или попросту в каких-то материальных благах (деньги, публикации и т.п.). По-моему, это вредное заблуждение: все равно что считать, что книги издаются ради того, чтобы их авторам было приятно.

На самом деле книги существуют для читателей. Но чем дальше, тем больше становится книг, тем необъятнее пространство литературы, тем сложнее его конфигурация. Настолько, что сторонний человек уже не в состоянии в этом разобраться и сориентироваться. И тогда на сцену выходят посредники: критики (в мире некоммерческой литературы) или рекламисты (в мире литературы коммерческой). Зачастую их деятельность сводится к тому, чтобы объяснять: эта книга хорошая и ее необходимо прочесть, а вон та - так себе, и читать ее необязательно. Для рекламиста это нормально. Для критика - нет. Рекламист, как наркодилер, должен "подсадить" читателя на какой-то определенный тип печатной продукции (зачастую просто на определенного автора), чтобы потом читатель сам на него бросался. Настоящий критик сродни инструктору, обучающему, скажем, туристов: он не должен тащить подопечных на заранее определенную тропу (пусть даже свою самую любимую); его обязанность - показать им, теоретически и практически, какие бывают тропы и как ходить по разным их видам. Иными словами - научить ориентироваться в пространстве литературы. Поэтому первое, что должен делать критик, - это предлагать читателю определенную картину литературы в целом, карту литературного пространства, а уж читатель, имея в руках такую карту, сможет сам сообразить, в какую сторону ему хочется двигаться.

Разумеется, можно составить разные карты одной и той же местности. Но работа картографа - это не свободный полет фантазии, какой может позволить себе живописец. И грамотно составленная карта должна быть основана на ясных принципах. Глупо упрекать карту, посвященную рельефу местности, за то, что на ней не обозначены, скажем, этнографические сведения.

Так вот: премия или конкурс - это не что иное, как особый вид критической деятельности. И главная задача премии или конкурса - предоставить читателю карту литературного пространства или его участка, составленную в соответствии с ясно изложенными принципами. Состязательность и прочий антураж нужны в качестве приманки, информационного повода - но само по себе объявление отдельно взятого победителя мало что значит: картина возникает из системы предпочтений (из кого выбран победитель) и истории вопроса (какова последовательность победителей, из кого состоит пантеон). Там, где первый из этих двух элементов опущен, нас (читателей, зрителей и т.п.) не оставляет чувство, что нас обманули, что нам чего-то недодали, - поэтому таким восторгом было встречено появление Букеровской премии на фоне советских премий, предъявлявших общественности только результат, но не процесс.

Надо понимать, что сравнивать разные карты по степени их правоты бессмысленно: физическая карта отражает реальность не хуже и не лучше, чем экономическая, а иначе. Проблема возникает в двух случаях: когда на одну и ту же карту пытаются нанести все, что только можно, - при этом, естественно, ничего нельзя будет разобрать из-за переизбытка информации, а множество вещей окажутся упущены, т.к. хоть какой-то полноты и репрезентативности можно достичь лишь при сознательном ограничении поля деятельности, - или когда объекты наносятся на карту не в соответствии с осмысленным принципом, а как-то иначе. Скажем, волевым методом: этот город мне нравится - отмечаем, тот не нравится - пропускаем. Или по некоторому взятому с потолка принципу: отмечаем только города, чье название начинается с согласного.



2.

После такой преамбулы уместно будет обратиться к сетевым реалиям. Только что завершился первый рейтинг литературных сайтов (РЛС). Этот новый проект примечателен, прежде всего, своим отличием от привычной конкурсной схемы: никакие соискатели ничего не выдвигали, организаторы сами определили круг сайтов, требующих оценки - и, кажется, не забыли ничего или почти ничего существенного (ну, может быть, я бы еще добавил алма-атинский "Аполлинарий" и развеселый проект "АКМ"). Это, на мой взгляд, сильный жест в направлении тех идей, с которых я начал: задача - не потешить самолюбие кураторов, а сориентировать читателя. Кто-то любит участвовать в конкурсах, кто-то не любит (я, например, терпеть не могу). Но читатель от этого страдать не должен: карта должна полностью отражать географическую реальность - что из того, что мэрия какого-нибудь города не хочет, чтобы этот город был нанесен на карту?

Второе, что меня радует, - это система оценок. Есть большой резон в том, что разведены содержательная сторона (что за тексты публикует сайт) и структурная (насколько сайт хорошо организован) - в терминах, принятых на РЛС, "категория" и "индекс". Вдвойне резонно, что "категория" не выражается цифровой оценкой: вот сайт на "четверочку", а вот - на "троечку"... Сделана попытка определить содержательные типы сайтов и выстроить иерархию этих типов. Некоторые изгибы мысли, отраженные в формулировках категорий, показались мне слишком тонкими - в частности, качественное (а не количественное, в степени признаков) различие между категориями A и B трудноуловимо: сравни "публикация в рамках данного проекта гарантирует профессиональную состоятельность автора" и "публикация в рамках данного проекта гарантирует определенный уровень профессионализма и культурной вменяемости опубликованных текстов" (насколько можно понять, соль в том, что в первом случае эксперты готовы поручиться за представленных авторов вообще, а во втором - только за те их тексты, которые есть на сайте; но тогда выходит, что разница между категориями A и B определяется в значительной степени известностью авторов, а не качеством опубликованных текстов: все-таки взять на себя ответственность за качество произведений, которых ты в самом деле совсем не видел, - довольно рискованный шаг, и вряд ли эксперты на него решались; собственно, итоговый состав категорий A и B - тому свидетельство). И к формулировкам "индексов" можно предъявить претензию: в них объединена "идеологическая" сторона (наличие у сайта ясной концепции) и техническая (сведенная к регулярности обновлений - наверно, стоило бы говорить и об удобстве для пользователя), которые вполне могут расходиться (легко представить себе сайт безо всякой концепции, зато пополняемый с завидной регулярностью, и наоборот). Но это скорее детали, мало меняющие суть дела: нам впервые, по сути дела, предъявлена подробная карта русского литературного Интернета.

Мне скажут: легко тебе радоваться, когда твой собственный проект оказался на самом верху. Я отвечу: а я и не сомневался, что так будет. Потому что формулировка этого "самого верха" практически совпадает с теми задачами, которые мы ставили перед нашим сайтом. Рискну даже сказать, что сама возможность такого рейтинга обеспечена существованием в Сети сайтов, чьи задачи близки задачам рейтинга, а именно: предлагающих свою версию пресловутой карты. И три выигравших рейтинг проекта - "Вавилон", Журнальный зал и "Современная русская литература с Курицыным" - предлагают три варианта карты современной русской литературы: условно (очень условно!) говоря, авангардный, традиционалистский и постмодернистский.

С другой стороны, есть ведь и разница между проектами, ориентированными на фиксацию неких сложившихся литературных явлений, и теми, кто стремится прежде всего открывать новое, особенно - выбирая его, по сути, из самотека. То и другое одинаково важно - однако второй тип деятельности носит гораздо более рискованный характер (я это хорошо знаю, поскольку в Сети занимаюсь скорее первым, а в офф-лайне - преимущественно вторым). И плата за этот риск, естественно, - то, что не все публикуемые при таком подходе тексты равноценны. И еще один аспект: с неизбежностью по-разному будут работать проекты, претендующие на отражение литературного пространства в целом - и отдельных его участков. Эксперты решительно отдали предпочтение первым (в частности, трем проектам-победителям) перед вторыми (скажем, "Библиотека ферганской школы", "ОСТРАКОН", "Art of War"). Справедливо ли это? В каком-то смысле для удобства навигации в литературном пространстве такие "специализированные" сайты - посвященные более или менее определенному явлению или пласту литературы - предпочтительней. Но для этого их надо рассматривать именно как проекты, т.е. не отдельно содержание и концептуально-структурные аспекты, а то и другое в совокупности (этим, кстати, в нынешнем году будет заниматься Малый Букер, в том числе применительно к Интернету, причем сетевыми делами, судя по всему, там будет ведать член экспертного совета РЛС Александр Гаврилов, - посмотрим, к чему придут там).

Может быть, эту проблему организаторам рейтинга стоило бы как-то еще дополнительно обдумать - потому что кураторы нескольких значительных, системообразующих проектов русского литературного Интернета, попавших в категорию C ("Некоторые из публикаций проекта относятся к ярким, значительным явлениям современной русской литературы."), явно почувствовали себя ущемленными (в каком-то гестбуке мелькнуло даже горькое выражение "журнал второй свежести"). Надо сказать, в некоторых случаях суровость экспертов рейтинга меня тоже несколько поразила: если бы экспертизу проводил я, 4-5 сайтов из категории C перебрались бы на одну-две ступеньки выше. Кстати, стоило бы поразмыслить, как связана такая суровость с составом экспертного совета, в котором три поэта, два прозаика, один критик и один литературовед. Потому что теоретически, если вынести за скобки личные особенности тех или иных персон, поэту или прозаику скорее может быть свойствен относительно узкий вкусовой диапазон (отвечающий его собственным интересам в поэтике и проблематике), тогда как критику и литературоведу в принципе положено иметь максимально широкий вкус (без этого невозможно исполнение их прямых профессиональных обязанностей). Впрочем, не рискну утверждать, что эта теория в самом деле работает на практике (в частности, критиков, любящих в литературе только себя и нескольких своих приятелей, у нас особенное изобилие).

Вообще состав жюри или экспертного совета - всегда особенно любопытный сюжет для анализа. Та же Букеровская премия в этом смысле очень показательна: при всей тщательности подбора (а это совсем непросто, учитывая ежегодную ротацию) ее жюри устроено так, что никакого осмысленного решения принять не может. Потому что сам принцип подбора - по социокультурным группам (представитель зарубежной славистики, представитель провинции, представитель читательской общественности - чаще всего, почему-то, актер, - и т.д.) - приводит к тому, что равнодействующая цеховых интересов и пристрастий неизбежно начинает стремиться к нулю. В результате каждое принятое решение само по себе может быть удовлетворительным или неудовлетворительным, роман-победитель может быть плох или хорош, но своей главной задачи премия выполнять не может: ее итог так и остается ситуативным, лишенным стратегических оснований: просто средневзвешенное мнение неких общеинтеллигентных людей.



3.

Что можно сказать о составах жюри трех сетевых конкурсов - "Тенет", "Арт-Лито" и "Улова" нынешнего созыва, - и, по составу жюри, о самих конкурсах?

Жюри "Арт-Лито" отличается стабильностью и состоит почти исключительно из петербургских литераторов примерно одного возраста (50-60 лет) и примерно одной эстетической ориентации (коротко говоря, традиционалистской). Исключение из первых двух параметров - 32-летний москвич Дмитрий Быков, но исключение это едва ли не кажущееся: взгляды и вкусы Быкова гораздо ближе звездам предыдущих поколений, чем ведущим авторам в поколениях 20- и 30-летних, а своим учителем в поэзии он неоднократно называл покойную петербургскую поэтессу Нонну Слепакову. Исключение из третьего параметра - Виктор Кривулин, чья весьма масштабная фигура в некотором смысле маркирует границу между традиционалистскими и модернистскими устремлениями современной поэзии (эта пограничность в сочетании с общеизвестной социальной активностью сделала Виктора Борисовича своеобразным рекордсменом: он вошел в жюри "Арт-Лито" и "Тенет" и в экспертный совет рейтинга РЛС). Среди 13 членов жюри нет ни одного критика - только практики (правда, Быков нередко и пишет о литературе); представлены два журнала - "Нева" и "Звезда" - и издательство Александра Житинского "Геликон Плюс". Такой состав жюри говорит о том, что конкурс понимается прежде всего как инициация молодых и малоизвестных авторов их старшими и признанными коллегами (по схеме "... и, в гроб сходя, благословил"), причем подразумевается вполне определенная художественная (в стиле, в методе) преемственность. Последующее проникновение авторов из сетевого литературного пространства в "бумажное" не мыслится организаторами конкурса как основная цель (об этом косвенно свидетельствует и издательская политика, проводимая Житинским: книги его серии WorldWideWriters распространяются почти исключительно через Сеть, не попадают - по крайней мере, в Москве - в книжные магазины, не рецензируются "бумажными" изданиями, и т.п.).

Жюри "Тенет" куда представительней. Почти половина его членов - 11 из 24 - могут быть отнесены к критическому цеху. Такая картина говорит о понимании конкурса прежде всего как механизма раскрутки автора: ведь одна из главнейших (а в нынешних условиях информационного взрыва - едва ли не главная) функций критика - довести до сведения читателей, что существует на свете такой-то автор, и он заслуживает прочтения. При этом, однако, никто из членов жюри не идентифицирован ни с какими "бумажными" изданиями (кроме Игоря Зотова, редактирующего чисто критическую газету "ExLibris"). Заметно, кроме того, что эстетический спектр жюри, даже по сравнению с прошлым годом, сильно сдвинут "влево" (приглашенный и в это жюри Александр Житинский в одиночку явно не делает погоды). Это, впрочем, совсем не обеспечивает единодушия в оценках: представлены разные изводы русского литературного авангарда и постмодерна, - в том числе вполне антагонистические (от минималиста-речевика Ивана Ахметьева до стилиста и эстета Андрея Левкина: опять пересечение с экспертным советом РЛС). Движение "Тенет" "влево" стало естественным следствием раскола единого конкурса "Арт-Тенета" на "Арт-Лито" и "Тенета"; возможно, однако, что такое усиление этого движения следует скорее объяснять спецификой ситуации внутри "Тенет": наряду с профессиональным жюри в этом конкурсе существует сетевое, а вкус сетевой общественности принято считать более консервативным (тогда есть резон набирать профессиональное жюри более "продвинутое", чтобы решения двух жюри уравновешивали друг друга). Собственно говоря, такая альтернативность принятия решений (наряду с возрастающим год от года количеством номинаций) отражает стремление "Тенет" удовлетворить любой возможный запрос, закрыть собой все литературное пространство - в отличие от "Арт-Лито", сориентированного на достаточно определенный участок этого пространства. Проблема тут в том, что таким образом можно удовлетворить авторские запросы, но не читательские: автору приятно войти в число победителей, даже если это число приближается к сотне (а чем больше победителей - тем больше авторов довольно); читателя же, нуждающегося в конкурсах и премиях (о чем я твержу на протяжении всей статьи) как в системе ориентиров, такой "плюрализм мнений" в пределах одной головы будет скорее сбивать с толку, чем ориентировать.

Жюри "Улова" - самое маленькое (к тому же из 10 мест в нем заняты пока 8). В основу его формирования положен принцип делегирования: представители известных "бумажных" изданий пополам с представителями сетевых проектов (в соответствии с результатами рейтинга РЛС). Таким образом, голоса в жюри принадлежат основным носителям властной функции в литературном мире - тем, кто дает права гражданства в литературе (понятно ведь, что в нынешних условиях публикация сама по себе - будь то в Сети или на бумаге - не составляет сложности, но для того, чтобы быть замеченным читателями и литературной общественностью, нужно опубликоваться в определенном месте). Поэтому можно было бы думать, что конкурс задуман как отборочный пункт из "младшего" (сетевого) литературного пространства в "старшее", при том, что в ходе отбора должны уравновешиваться желание сетевой части жюри пролоббировать своих протеже и инертность его "бумажной" части, которой как бы и своих авторов хватает. Будучи, однако, координатором этого конкурса, я посчитал, что в таком виде это, опять-таки, может быть интересно для части авторов, но совершенно ни к чему читателям.

И тут начинается моя любимая тема, за которую меня так любят многие обитатели Сети. Я утверждаю, что никакой отдельной сетевой литературы нет (кроме какой-нибудь специальной мультимедийной литературы, но это совсем особый разговор). Где опубликован текст - в Интернете или на бумаге, - совершенно неважно. И разговоры об этой самой сетевой литературе нужны только для того, чтобы у нее были свои отцы-основатели и свои, местного значения, живые классики. А значит, литературный конкурс, принимающий только сетевые первопубликации, - это та самая карта, на которую нанесены только города с названиями на согласный. Равно как, естественно, и обратный случай - рехнувшийся Большой Букер, отказавшийся отныне принимать к рассмотрению сетевые публикации. Все это - попытки уйти любой ценой от гамбургского счета. Выгородить себе отдельный уголок - и в нем быть самыми крутыми.

Поэтому "Улов" теперь принимает работы независимо от того, опубликованы ли они сначала в Сети или на бумаге. И это меняет идеологию конкурса в целом и задачи жюри в частности. Теперь речь идет о том, что представители "бумажной" и сетевой литературной власти попытаются вместе формировать единое пространство, в котором действуют общие для всех правила. Как ни парадоксально, полем для такой деятельности сегодня, по-видимому, может быть только Интернет: в "бумажном" литературном пространстве раздел сфер влияния уже произошел и воспринимается как данность, рынок репутаций стабилизировался, и выйти на него с новым предложением достаточно сложно - что, в конечном счете, и явилось одной из причин формирования в Сети своеобразной "свободной зоны", где можно быстро выйти в первые номера. Интернет, таким образом, может оказаться Гамбургом для фигурантов "бумажного" литературного пространства (если вспомнить первоначальный образ Шкловского: для того, чтобы выяснить, кто на самом деле сильнее, русские борцы собирались в Гамбурге, подальше от родных рынков сбыта) - не в меньшей мере, чем контекст "бумажных" изданий для фаворитов Сети. Правда, при одном условии: если оба пространства будут выставлять на конкурс наиболее сильных представителей. Именно для этого номинационная инициатива переносится от автора к публикатору (куратору сайта): подразумевается, что издателю свойственно стремиться к тому, чтобы в конкурсах его представляли лучшие из его авторов.

Все это, конечно, схема, и предстоит еще увидеть, как она будет наполняться реальным содержанием. Но существенно то, что три основных сетевых конкурса явно расходятся по задачам и идеологии - т.е. у каждого из них некая идеология есть (на фоне целого ряда совершенно бессмысленных, лишенных какой-либо конструктивной идеи премиальных проектов "бумажного" пространства - от Анти-Букера до премии Аполлона Григорьева - это выглядит необычайно выигрышно). Значит, есть и реальная возможность сравнивать не только задумки, но и итоги.




© Дмитрий Кузьмин, 2000-2024.
© Сетевая Словесность, 2000-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...]
Словесность