|
* * *
Робким медленным светом: по лицам,
по стенам, по сонным мухам;
слабым дрожаньем клёна, который снится,
ударами веток - звонко и крови - глухо;
не обременённой памятью, порожней страницей -
странницей, ни стерни не топтавшей, ни снега;
накидкой, что вечно впору, всегда годится -
чуть на вырост - на плечи - с разбега -
как ребёнок и пьяные кошки в марте,
котиками Вербной недели;
контрнаступленьем, намеченным на карте
по всем фронтам - решительно, в понедельник
начнём весну. Ко вторнику отогреем руки.
Ещё два дня: продрать осипшие глотки -
свои и птичьи - для трелей и прочих звуков,
равносильных жизни. В пятницу - на короткий
повод привяжем ночь к крышам,
под свесом которых гнёзда дрожат от писка.
В субботу... Метель? Возможно! Но я не вижу:
уж больно метёт - размашисто, по-российски:
в лоб, грудь, плечо, ещё - впереди Крещенье.
И до весны останется два мороза:
хваткий - по яблокам щёк в Прощёное воскресенье,
сирый - по веткам едва расцветшего абрикоса.
_^_
* * *
Я помню: ты меня вела
крутыми улочками за руку -
воздушна, ветрена, светла,
таинственна под каждой аркою.
Сладко-дурманна по весне.
Дразня цветущими черешнями,
давала знойный повод мне
томиться грёзами нездешними,
мечтать, что мы с тобой в Крыму,
и ты - волна от моря Чёрного.
Ты пенишься, а я плыву,
сбивая цвет, гонима пчёлами.
Ты так умела хохотать,
Балуя спелыми орехами
по шляпкам, кепкам - так их мать! -
на улице Шолом-Алейхема.
О эти имена твои -
вязь над еврейскими могилами!
Не успевая отлюбить -
ты хоронила, хоронила их.
Всплакнув, звенела поутру
пустыми старыми трамваями.
Я тоже, может быть, умру,
твой лоб крестя, горячий, каменный.
А ты? моих не вспомнишь снов?
Звезда с иного неба двинется
к тебе, пропащая любовь,
моя хмельная детка, Винница.
_^_
* * *
Предмет любви без дна и очертаний
опорожнил насиженное место,
без причитаний растворила ставни
оставленная Веста ли? невеста?
Ни весточки на голубиных лапках,
ни ласточки, ни гнёздышка из веток -
виток листка над порыжелой плахой
бескровных слов, и кровель бессловесных -
от свеса к свесу - вёсельные лапы
все сушатся, ссыхаются от ветра.
Лоскут ветрильный занавесил запад
и запоздалый всхлип. И до рассвета
сверчку молчать, встревоженному креном
бессонной спальни, тлеющей как уголь;
лекальной тени по калёным стенкам
груди скруглять осиротелый угол;
и угольку набрасывать догадки
на плоский лист, и усложняя форму -
как будто только формулу - по гладким
рельефам плыть ладонью; густо-чёрным
выбеливать летящие страницы,
и отстраняясь от сторон и света,
подбрасывать неистовую птицу -
предмет любви, проекцию завета
на плоскость осознания затеи:
рождения, движения и тлена -
не те ли дни, которые летели,
лишь пыль на крыльях и на стенах
(на тех ли, что и плача, и стеная,
по сторонам разбрасывают камни,
когда земная твердь и твердь людская,
закостенев: нале-напра-во!- Amen.
Как амнезия.)
Смуглыми руками
замешивает глиняное тесто -
из первородной пыли, из окалин
груди - седая Веста ли, невеста.
Поскрипывает круг, cминают глину
уверенные пальцы демиурга.
Воркует голубь, плахи шепчут гимны
над колыбелью глиняной фигурки.
_^_
* * *
По крутым, как бемоли, ступеням унылого замка,
Пригибаясь под чёрными балками тесных проходов,
Я спешу к сероглазой хозяйке: Приветствую, Гальшка!
Нынче в мире такая весна и такая погода!
Хмурый муж твой оставил войну и предался охоте,
И свекровь просит новой куницы на старое платье
Погляди, расходился-то как твой округлый животик
Под дрожащим на юной груди бирюзовым распятьем.
Там, в гостиной, Мадонна в объятьях сжимает Ребёнка,
Онемев у подножия гроба распятого Бога.
Что паркеты тебе, что дорожная пыль и щебёнка -
Ты на мраморный отсвет сквозь стены находишь дорогу.
В этом доме, где только что звуки клавира не призрак -
Как немецкий порядок: отчётливы, въедливы, плоски -
Прячут нимбы святые под тусклые медные ризы,
И скрывают триоли под крышкой свои отголоски
Здесь, где капли из вёдер в колодец стекают не звонки,
Где остывшие раны не смеешь ладонью потрогать,
Для того ли Мадонна молчит, обнимая Ребёнка,
Чтобы первой услышать дыханье воскресшего Бога.
_^_
* * *
Вскользь над городом, родом. Сквозь гром, погром.
Задевая носком закат.
Опрокинутой "К", грустя о ком,
эти двое ко мне летят?
Удивленно, беспечно, на ощупь, на
небывалую милость снов
отдавая сплетённые в дух тела
над улыбками куполов.
Серый оберег кровель врезает клин
в чёрный берег живой земли.
В тёплый остров под ребрами, костный тын,
разрывая цветной поплин
летней блузы. Белёсый размыв холста
заполняет знакомый двор.
Непослушные пальцы читать с листа
изготовились. До мажор.
За мгновенье до свиста застыла клеть
голубятни на чердаке,
и повозка старьёвщика заскрипеть
не решается вдалеке.
День прикрыт занавесками на окне.
Как беда, упражняет слух
сиротливо ютящийся на плетне
промолчавший трижды петух.
Уведи меня в Витебск - в руке рука,
полудетские сны легки -
где Шагалу, летящему в облаках,
примерещились земляки.
_^_
|
© Виктория Кольцевая, 2004-2025.
© Сетевая Словесность, 2004-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Галина Бурденко. Рассказы. [Эта история случилась очень давно. В то время солнце было холодным, а люди бледными и такими же голубыми, как солнечный свет. В одной деревне жила девушка...] Татьяна Разумовская. Переводы детских стихотворений американских поэтов: Джека Прелуцки: и Шела Силверстайна [Жил юный король, глуповатый слегка, / Который на троне валял дурака, / И всё, что любил он наверняка – / Бутерброд с ореховым маслом...] Наталья Тимофеева. Пространство, где слова-ключи живут [Клонируй день с романом взаперти, / Пиши минуты жизни под копирку / И с водостока собирай в пробирку / Отжатых туч густое ассорти...] Галина Головлева. Коснуться сердцем [Обиды, фальшь и пустословье / Смахнув, как крошки со стола, / Я б жизнь отмыла добела, / Заполнив чистое любовью...] Сергей Востриков. Блики и полоски [Счастье плавилось в ладонях стеаринное, / ни восток, ни запад счастью – не указ. / На стене ворчали ходики старинные, / будто знали что-то важное...] Екатерина Камаева. С юга на север [в полночь шкатулку из тайника возьму, / выпущу в заоконье живую тьму, / вытащу летние святки – букет из трав, / тонкую ленту шёлкового костра.....] Владимир Алейников. Поэты и антимиры [Вознесенский, Андрей Андреевич, моложавый, тридцатилетний, весь в движении, оживлённый, с регулярно, не в лоб, но вскользь, исподволь, ненавязчиво, но...] Анжелика Буп. Против обывалой низости и серьёзности тупой ["Встреча авторов ... хороших и разных" в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" в Малаховке.] Надежда Герман. Дорога длиною в жизнь [Сутулится флаг на башне. В окне догорает свечка. / Светает. На дне стакана осела ночная муть. / Поэты живут недолго... Но тени их бродят вечно. / ...] Поэтическое королевство Сиам: Валерий Симанович. Верните мистику и право быть невеликим! [Стихи Валерия Симановича и эссе Савелия Немцева об авторе. / Как, руки озябшие вскинув, / Я ждал наступленья зари. / И как, поднимая осину...] Евгений Долгих. Всё об одном и том же... [коснуться пальцем крыши мира / нельзя из собственной квартиры / но вдруг тебе приснится Будда / на кухне моющий посуду] Олег Фельдман. Слово чтобы речь [Музыка чтобы звук / Вода чтобы течь / Огонь чтобы печь / Слово чтобы речь / Земля чтобы лечь...] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
