В оны дни ты мне была, как сын,
из утробных взращена глубин.
Я ловила семя на лету -
ту судьбу сулит, или не ту...
Две души в сорочках кружевных,
сердцевины душ обнажены,
но неймут ни губы, ни глаза,
ни поэта лживая слеза.
Чья душа мне ближе и родней
кружевного облака над ней?
Любовь - это только любовь, не больше,
и даже меньше - голода и озноба.
Я люблю - тебя, как город в Польше,
не взяв на пробу
площадь, ратушу, костел, захристье...
Безошибочно, рефлекторно, млечно.
Даже если рефлекс конечен,
все едино - воистину.
Дом двинулся в четвертом этаже,
мы перешли в гостиную из кухни,
словили птичку в духе Фаберже
и старца на столе, в китайском духе.
Этаж ушел направо и вблизи
маячил парк, аллея и скамейки.
А нас окно ловило, как визир
большой логарифмической линейки.
И рама совместила результат,
мы стали в ней едино-неделимы,
и даже понадеялись, раз так -
нам целостное выдумают имя...
Потом была зима и Новый год,
и между рам запихивали вату,
что, видимо, к неравенству ведет
и окон, и отдельных результатов.
Но принесли фарфоровый сервиз,
две чашки в эксклюзивных канарейках...
Ловить нам утварь, не переловить
за бегающим стеклышком линейки.
Все больше наизусть, не ясно
для глаз колеблются ряды
домов, тасуемых, вдоль трассы,
кустов, недвижных, вдоль воды.
I де ж той погляд? де притулок? -
дрожу, а ты выходишь из
подъезда, арки, закоулка,
всего, чем прочен парадиз,
чем память вымоcтят - на равных
для всех Адамовых колен.
Такого утра, чуешь... ранку,
и не припомню на земле.
Куда нас теперь забросили без штампика в аусвайс -
внебрачную и внекрестную держать круговую связь.
Какие ряды высокие и чистые голоса...
Едва сосчитаю, сколько их - позволят открыть глаза.
До тучки решусь дотронуться, растущей к земле свинцом,
в девятом кругу бессонницы теряя свое лицо.
Себя сосчитаю, нечего кого-нибудь выделять.
Из нашего леса певчего все вырублено на ять,
хоть машет и машет кронами и чешет по облакам
его вещество зеленое, не тронутое пока
распадом и штампом "подлинник". Отпразднуем libert'у
у времени - между полдниками и ужинами - во рту.
Куда нас, разбитых наскоро на теноры и альты -
спрессовываться в кадастры и говеть до второй звезды,
до первой лесной проталины, до после дождя в четверг -
с привычкой, что есть, не маленький, не голос, а человек...
Так живется в секторе противогаза:
без иллюзий, вслушивания, соблазна
дописывать. Так живется - воочию
днем и ночью,
не дыша на зеркало -
в чем сомненье, если в глазах не меркло,
и раскрыты веки.
В чем оно - если веки склеены,
не дрожат, принимают целование как последнее.
С двух сторон деревья - это аллея,
а не продукт брожения, разложения -
деревья. Вне идеи.
Чем под воду,
на корм одичалым скотам Атлантиды,
лучше булькнуть в тире. И на тысячном льё
звуковую волну пережить, и чужую свободу
осязать как спасенье свое.
На катрен,
на одну запятую, а там будет видно...
Зачерпнуть рукавами заиленный шорох равенн,
словоблудьем флоренций
заполнить просветики вен.
Легкий Дант окунется и вынырнет с рыбой во рту.
Но в природу вещей ни один не поверит Лукреций.
Вот и редкая птица: услышала всплеск на лету
и вернулась - всмотреться!
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
