Столько звуков и цветов
В эту солнечную пору,
Словно смог подняться в гору -
И весь мир обнять готов!
Наше светлое окно
Приоткрыто - и прохлада
Льется, льется, как рулада...
Даже ночью - не темно.
Ты уснула до утра, -
Как на чудо, тихо гляну,
Но будить тебя не стану, -
Жизнь и так ко мне щедра.
Радость разных мелочей,
Взгляд в одну свернулся точку,
Счастье, будто в оболочку,
Кутает в тепло лучей.
Пахнет скошенной травой,
Пахнет белою сиренью.
Птицы предаются пенью,
Воспевая мир живой.
Никогда я не был так
Счастлив, как в начале лета,
Без обратного билета
В тлеющий осенний мрак!..
Декабрьский день как чай с дымком,
Как тамбур с дымом сигаретным...
Я еду по полям бесцветным
В одном купе со стариком,
Хоть с ним я вовсе не знаком,
На вид - таким суровым, бедным...
Окутанный своим мирком,
Он остается безответным -
Молчания на нем печать
(Бессвязно и многоголосо
"Та-дан - та-дан" стучат колеса),
И мне приходится молчать,
Не ведая: с чего начать,
С какого ключика-вопроса?
Чужих людей в пути встречать
Так странно, глядя как-то косо.
За этот долгий перегон
Он мог бы рассказать так много!
Вмиг пролетела бы дорога,
Его бы слушал весь вагон,
И не клонило б в скучный сон.
Лицо, что прежде было строго,
Смягчилось бы, сменился б тон...
Пространство - форма диалога.
Он мог бы у меня спросить:
Откуда я, куда я еду?
По свету, за собой по следу,
Зачем иначе колесить
И грязь предзимнюю месить,
Когда кругом - чужие беды,
Когда свой мир - в себе носить
Со всеми тайнами и кредо?
Жизнь полотном не развернуть
В разносторонне-рваном шуме,
Веселой ли, печальной думе
Доверив свой пунктирный путь.
За шагом - шаг, как ни шагнуть -
Мы не равны движений сумме.
Очнешься, не успев уснуть, -
Старик ушел, забылся, умер...
...Я очень мало знаю о войне -
Бесстрашный и беспамятный счастливец!
А дед молчал всю жизнь про Керчь в огне,
Как и его товарищ-сослуживец.
А дед молчал о буднях фронтовых, -
Знать, подписал секретную бумагу.
Оставшись, трижды раненный, в живых,
Медаль хранил в серванте - "За отвагу".
Он получил и "Красную Звезду" -
За страшный рукопашный в Сталинграде, -
Но ордена никак я не найду
И даже книжки орденской к награде...
А дед молчал - гражданским не понять
Техническую сторону атаки.
А дед молчал - кошмаров не унять
В немом ночном послевоенном мраке...
Смотрю на блеклый дедушкин портрет,
А тихий голос деда время стерло.
Удмуртом был мой молчаливый дед.
На месте, где рубец от пули в горло,
Разросся рак гортани - вовсе смолк
И двадцать лет писал одни записки.
На рваном фото - после боя полк:
Мой дед и три бойца, смертельно-близки...
Я ничего не знаю о войне,
И ничему история не учит.
Деды уйдут - кто в мертвой тишине
И страх, и стыд, и гнев, и боль озвучит?
Западный район: кварталы,
Улочки и переулки
Серо-желты, сизо-алы...
Вдалеке мигалки гулки.
Так горит трава сухая,
Что у ежиков - ожоги.
На востоке, полыхая,
Пламя вьется вдоль дороги.
Как же ветрено и пыльно!
И закат - тревожно розов:
Завтра вновь задует сильно
Ветродуй людских прогнозов.
Мы гуляем по проспекту
На окраине пустынной:
В храме бывшем - нынче секта,
Дальше, за трубою длинной,
Кладбище, где не хоронят,
А за ним - река-Веряжка...
Ветер пыль всё гонит-гонит,
И дышать, и думать тяжко.
Светлая душа окраин,
Уходя из плюса - в минус,
Там, где каждый - неприкаян,
Озари нас, ослепи нас!
Холодно в тени и зябко -
Стоит застегнуться крепко,
И не помешала б шапка,
Ну хотя б с ушами кепка...
Вот и вечер: солнце - ниже,
Город - глуше, воздух - тоньше.
Луч последний протяни же,
Майский день, за сердце тронь же -
И пробей слезу с той силой
Перед камнем лобной кости,
Что и травы над могилой
Пробуждает на погосте...
Заштатный городок Помпеи -
Беднее, чем столичный Рим, -
Нет лучше, нет страшней идеи,
Чтоб замер мир, неповторим,
На два тысячелетья - мигом,
Чтоб, жизнь и смерть запечатлев,
С каким-то колоссальным сдвигом
Разверзся вдруг вулкана зев,
Извергнув реки лавы, в пепле,
Как в прахе, город погребя, -
Вдруг статуи богов ослепли,
В аффекте не узнав себя.
А римлян выжившие бюсты -
То перелом у них, то шрам.
На древних улицах так пусто,
Где всё в руинах - дом ли, храм...
И всё же сохранились чаши
Богам и просто для питья,
Для рыбы, овощей и каши
Кастрюли тонкого литья...
Вон двери их - за ними были
И роскошь чья-то, и нужда,
Все чувства, что едва остыли, -
Интриги, дружба и вражда...
Застыла лава, пепел слипся -
Единственный такой музей,
Где трупы - памятники в гипсе
Империи великой сей.
Вот парадокс, но, кем бы ни был,
Каких бы ни был ты корней,
К бессмертию ведет погибель,
И чем внезапней, тем верней.
Это лето обещает быть плодотворным:
Чуешь, пахнет грозой, пахнет воздухом горным,
Пахнет растущей рощей, молчащей чащей
С кукушкой, с совою, зловеще кричащей?
Это лето обещает быть плодоносным -
С поездкою к ладожским корабельным соснам,
К месту силы, к нерукотворной святыне,
К оазису суши - средь водной пустыни.
Это лето обещает быть благодатным -
С небом ранне-рассветным и поздне-закатным,
С ветром, шумящим в кронах морским приливом,
С сердцем, по-детски, по-дурацки счастливым!
Это лето обещает быть благородным -
Легким на подъем, всегда немного голодным,
С уваженьем, с любовью к младшим и старшим,
С выраженьем лица отца патриаршим...
Это лето столь многое нам обещает,
Что, всё раздав, уже к осени обнищает:
От колодца, что в жарком августе высох,
До деревьев в стужу - и голых, и лысых.
Как в начале ни ахай, как в конце ни охай,
Это лето обещает нам стать эпохой,
Жизнью в миниатюре, главой в романе, -
С урожаем рифм... и без гроша в кармане!..
Андрей Бычков. Я же здесь[Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...]Ольга Суханова. Софьина башня[Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...]Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки"[Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...]Надежда Жандр. Театр бессонниц[На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...]Никита Пирогов. Песни солнца[Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...]Ольга Андреева. Свято место[Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...]Игорь Муханов. Тениада[Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...]Елена Севрюгина. Когда приходит речь[Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...]Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике[Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...]Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса...[У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...]Лана Юрина. С изнанки сна[Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]