* * *
Как из души густые соки,
Когда в душе тепло и сонно,
В тетрадь летят косые строки,
как капли на стекло вагона.
Сидеть, не изменяя позы,
Дремать, скрестив на пузе руки, -
И строки высохнут, как слезы
По первой в юности разлуке.
* * *
Начинаешь рождаться - и зрение
Угадает в обломках морока
Бесконечное повторение,
Но - не того, что дорого.
И выходишь. Туда. Наружу.
Снова в осень, в листву шуршащую,
В льдом подернувшуюся лужу.
В это самое - в Настоящее.
А глаза уже это видели.
Языком уже это названо.
И - улыбки родителей
На лице прорастают язвами.
ПРИЗНАНИЕ ДРУГУ
Уже не дружба нас с тобой,
А нечто большее сближает.
Эфир - не воздух голубой -
Нас постоянно окружает,
И в этой легкой пустоте,
Такой прозрачной и спокойной,
Я предаюсь порой мечте
Для друга слишком недостойной.
Но мысль тревожная для всех
Тебя пускай не потревожит:
Нас все сближает, даже грех
Нас разделить уже не может.
* * *
То, что надеждой было ране,
Сегодня сделалось мечтой.
Я пропиваю в ресторане
Наследный перстень золотой,
В карманы смахивая метко
На сдачу брошенную медь.
Мечты сбываются так редко,
Что их бы вовсе не иметь.
КОЛОДЕЦ
В минутной вспышке провиденья,
Мне подарившей торжество,
Я видел тайные сомненья
В колодце сердца моего.
Чертя грядущих лет набросок,
Всей жизни будущей эскиз,
Я замер, слыша отголосок
От крика, брошенного вниз.
Дышал колодец тьмой и тленом,
Туманным холодом реки;
Качаясь, прятались по стенам
Его большие пауки,
А вверх из пелены зеркальной,
Не слыша мой тревожный крик,
Смотрел с улыбкою печальной
Беззубый сгорбленный старик.
* * *
Раньше и я питался верой,
Но подавился ею, как костью.
Так случается осенью серой
Ждать то ли с обыском, то ли гостью.
Шлифуя ржавую горечь чужими
Стихами, жить, где зимуют раки,
Где реки лижут большое вымя
Озера, где буераки
Леса, исхоженного грибниками,
Мешают чинной прогулке. Плакать,
Размазывая по лицу руками,
Как осень по огороду - слякоть.
* * *
Сон нейдет и ну его на фиг!
Город входит в окно, как график.
Время ломаных линий короче
Восьми часов ежедневной ночи.
Что приятнее и больнее,
Чем душе (или иже с нею)
На промасленном покрывале
Разложить себя на детали
И собрать (где былая бодрость?)
Как Калашникова - на скорость,
Пока прут языки рассвета,
Как грибы на исходе лета?
* * *
Мир прекрасный расцветает,
Будто мы не попытались
Возродить на этом месте
Безграничную пустыню,
Солнце медленно восходит,
Ручеек звенит усердно,
Будто не были мы слепы
И не глохли в одночасье.
В глубине души готово
Чувство новое родиться,
Будто вовсе не плевали
В душу люди мимоходом.
И беспечно возникают
Бессловесные поэмы,
Будто я не тратил годы
На создание обычных.
* * *
Ура! Тысячелетняя война
Окончена! И с этой доброй вестью,
Пришпоривая быстрого коня,
Пригнувшись к голове его, сквозь степи
Летит в столицу всадник молодой.
А много - очень много лет назад
Дорогой той же, только не политой
Обильно кровью, мчался через лес
Его пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадед,
Чтоб сообщить, что началась война.
ЭПИГРАММЫ
с латинского
*
Истине Ложь говорит: "Отчего бы не жить мне вольготно? -
Кесарь содержит меня и воспевает Поэт."
*
Мудрый наследник монеты златые не станет неволить:
Мало ль, какой идиот вскоре наследует трон.
*
Зря ты, жена, назвала меня пьяницей и графоманом,
Просто люблю я вино и сочиняю стихи.
*
Красное солнце в окно и ветер прохладный с залива.
Хочется или летать, или погибнуть в бою.
ВАРИАЦИЯ
Когда стихия, стервенея,
Моря крутила в кутерьме,
Швыряя корабли Энея,
Он, стоя молча на корме,
Не веря в скорую победу,
На дне расширенных зрачков
Уже с Анхисом вел беседу
Средь элезийских цветников,
И видел, взгляд бросая мимо
Валов, поднявшийся с колен,
Века великой славы Рима
И обреченный Карфаген.
[Написать письмо]
