|
КОЛЫБЕЛЬНАЯ МУРМАНСКУ
Андрей Небко в Мурманске известен достаточно хорошо. Правда, многие помнят его как Андрея Анипко - коренного мурманчанина с улицы Достоевского. Или с Доста, как принято говорить в нашем городе на подростковом сленге. Андрей Анипко родился 15 сентября 1976 года. В семье инженера и культуролога. Окончил мурманскую среднюю школу с углубленным изучением иностранного языка. По совету директора краеведческого музея Владимира Александровича Пожидаева уехал в Ленинград - поступать на философский факультет главного питерского университета. Поступил. Учился на "отлично". Однако в скором времени философский оставил. Поиски самого себя привели в тот же университет, но уже на другое отделение. Изучал древние языки, штудировал германскую филологию. К сожалению, завершил только третий курс. По состоянию здоровья - от умственного перенапряжения сдали нервы! - учебу отложил на "когда-нибудь потом". Вернулся в родной Мурманск. Работал в доме творчества, преподавал немецкий язык, участвовал в театральных проектах здешнего педагогического института. И ... писал стихи. Много. Оригинально. Заносчиво. В Мурманском книжном издательстве в 2002 году вышла маленькая, но сразу обратившая на себя внимание книжечка стихов и переводов - с музыкальным названием "Увертюра". Ее автор придумал себе звучный и говорящий псевдоним - Арсений Северин. По нему-то Андрея Анипко знают и помнят многие поклонники заполярной поэзии. Не заметить пиита, представленного в предисловии "одним из виртуознейших российских версификаторов" было просто невозможно! Причем, за автором вступительных слов Абросимом Плотским по обычаю игровой постмодернистской культуры скрывался, очевидно, сам Андрей. Такое высокомерие дразнило. Хотелось щелкнуть новоявленного гения по носу. И щелкнули. В печати появились не самые лестные рецензии от мурманских стихотворцев - мэтров. Арсению Северину дали понять, что таланта он не лишен, среди стихотворных строчек нет-нет да и засверкают на солнце "настоящие жемчужины", но работать молодому сочинителю еще есть над чем: хромает стиль, рифма, размер. Особенно задело рецензентов то, что в конце книжки Арсений Северин берется переводить не что-нибудь, а сонеты самого Вильяма Шекспира! Причем, приписывает автору "Ромео и Джульетты" и "новые" произведения: не существующий в природе 155 (!) сонет. То есть, выдает собственное творчество за шекспировское? Почти скандал! Смущала первых читателей и тематика представленных на суд "виршей". Не о северянах, не о природе, не о красных датах календаря писал молодой человек, а о "философии Любви, Времени и Смерти". Его интересовала - страшно вымолвить! - "гомо - и некро - графия". Призадумаешься... Да, в тоненькой "Увертюре" дерзкий Арсений Северин ловко пародировал балладный стиль Гейне, виртуозно играл мифологемами, "шпарил" сравнениями и метафорами, шокировал нетрадиционными мотивами...Все это "просвещенной публике" навеивало сходство с шедеврами русской поэзии "серебряного века": Михаил Кузмин, Игорь Северянин, Федор Сологуб ...Но то ли всерьез "виртуознейший версификатор" следовал за их образцами, то ли позволял себе поэтическое ерничество понять тогда - в 2002 году - было, признаться, трудно. Начинающий автор вел себя как-то чересчур театрально, что не могло не навести иного читателя на мысль об юношеском снобизме. И надо отдать должное мурманскому издателю И. Б. Циркунову, который рискнул выпустить такую оригинальную книжку стихов никому по сути не известного, но весьма самобытного земляка. Оформил "Увертюру" популярный в Мурманске поэт и художник Василий Рябков Современный поэт и талантливый оформитель, похоже, поняли друг друга с полуслова. Обложка "Увертюры" получилась остроумной, даже издевательски - шутовской. На ней изображен выскакивающий из гроба Арлекин. Черно-белая клетка пола символизирует шахматно - поэтическую "задачку"; темные фигуры - тени в средневековой арке - лирических персонажей автора: принц, шут, безумец. В углу красуется герб, с готическими инициалами АС. Приятно и немного страшновато взять экземпляр книжечки в руки. Кстати, она давно уже стала библиографической редкостью: тираж разошелся на удивление быстро.
Да, "Увертюра" стала маленьким, но событием в поэтической среде Мурманска. Арсений Северин связывал с Севером большие творческие планы. Именно в столице Заполярья вызвался совершенствовать начинающих поэтов в ремесле. В предисловии, подписанном, напомним, Абросимом Плотским, гроссмейстером "Гильдии гиперборейских горациев" (ГГГ) сообщалось о наборе в "Поэтическую мастерскую Арсения Северина" - "выдающегося современного литератора". Лихое начало! Не правда ли? Есть во всем этом и дань игровой природе литературы новейшего времени, и своего рода раздражающее маститых мэтров "ячество". Мурманск "Увертюры" принял достаточно холодно. Рецензенты Д. Коржов и В. Семенов не поспешили однозначно принять Арсения Северина в свой поэтический круг. И он, как положено"единоличному гению", замкнулся в себе. Говоря попросту, обиделся. В Мурманске издавать свои произведения Андрей Анипко зарекся. А в Санкт-Петербурге в 2006 году выпустил небольшую, опять же экспериментальную книжку стихов "Иллюзиады". На сей раз Арсений Северин называет себя "неоимажинистом". А в витиеватом, наукообразном предисловии, подписанном поэтом А. Бауманом говорится, что "автор "Иллюзиад" умеет мимикрировать под любую поэтическую реальность", но "сближение эпох получает новое существование - рудиментализм". Посему Арсений Северин может быть причислен "к декартовским людям-автоматам, прячущим под зонтами механику расчисленного и завершенного мира". Все не так просто?Скорее всего. Может, и к "Увертюрам" в Мурманске" надо было подойти с высокой филологической планкой? И понять на манер А. Баумана, что Арсений Северин - тот поэт, который вкусил "дары просвещения" и потому не внушает мыслей о "первозданности Эдема". Рудиментализм как метод, по теоретической мысли поэта, последовательное воспевание основного "рудимента" - смерти. А инструмент "версификатора" - изысканная пародия. Да, такой художественный вектор нельзя не осознать (пусть и задним числом) в мурманской "Увертюре". Но не только заранее "мертвое" (по форме и стилю) предлагает читателю Арсений Северин. В нем - может быть, вопреки желанию самого поэта? - нет-нет да и прорывается голос живого обыкновенного смертного. И человек этот глубоко страдает. Прежде всего, от одиночества. Велика потребность быть разделенным в дружбе, испытать настоящую сердечную привязанность. Со времен мурманской "Увертюры" Арсений Северин ищет повода сказать не только "я", но и "мы". Однако желанного союза с родственной душой так и не происходит. "Всегда один" - вот формула его земного существования. Стоическая. Романтическая. Достойная уважения.
Надо сказать, что "Иллюзиады" в С. - Петербурге, как и "Увертюра" в Мурманске, подверглись беспощадной - и как это принято на "брегах Невы" - насмешливой критике. Поэтическое сообщество (студия при доме-музее А. А. Ахматовой) самолюбие Андрея Анипко во внимание не приняло. Он пережил "реакцию" на собственный эксперимент с трудом, но к мнению столичных авторов прислушался. Особое влияние на молодого поэта имел авторитет Алексея Пурина - известного питерского стихотворца, заведующего поэтическим отделом журнала "Звезда". Андрей был вхож на редакционные "собрания-посиделки" "Звезды", общался с молодыми и опытными питерскими поэтами, со свойственной ему одержимостью наверстывал пробелы образования, искал свою нишу, свою манеру, стиль. Как вчерашний "виртуозный версификатор", он с легкостью мог пародировать любого мастера. Но с возрастом стал понимать, что "мертвые" строчки мало, кому интересны (какие бы традиции и новации за ними не стояли). Нужно именно "живое слово". Да-да, то самое "со слезами смешанное". Да где его взять? Ответ на этот вопрос всегда прост. Он ведь у Пастернака! Помните? "Когда строку диктует чувство оно на сцену шлет раба. И тут кончается искусство и дышит почва и судьба". К Борису Пастернаку Андрей Анипко относился, как и многие представители поколения рубежа ХХ и ХХ1 века, не однозначно. И причины такого отношения требуют подробного объяснения, анализа. На это в "Предисловии" не отпущено места и времени. Суть расхождений в том, что мало нынешние молодые редко могут похвастаться присущей автору "Тетради Юрия Живаго" гармоничностью, глубиной и истинностью христианских воззрений. Поэзия последнего времени - это, как правило, бесконечное сомнение; часто тупики и полная безысходность тоски, одиночества, страдания от душевной опустошенности. Им близок и понятен прежде всего Лермонтов. И Андрей Анипко - не исключение. Он пессимистичен, порою даже уныл. При этом честен, правдив с самим собой и читателем. Что сегодня поэтическая правда? Скорее всего, это мужество признаваться самому себе и в роковых ошибках, и в смертных грехах, и в позорном малодушии, и в невозможности нести бремя самого земного существования. К 2008 году стихи Андрея Анипко (взявшего в социальной сети другие псевдонимы - Йордан Кейн, Андрей Савельев, Андрей Небко) стали отличаться лирической пронзительностью, почти исповедальностью. В них все еще присутствовал игровой элемент (ролевые персонажи в духе, допустим, Маркиза де Сада, Жана Жене, Бодлера), но собранные вместе "избранные стихи" представляли собой "историю души, ее жизненных всплесков и затяжного, но последовательного умирания в том виде, в каком моя память способна воссоздать эти процессы". Сегодня стихи 2008 - 2012 г. г. расположены на портале Стихи. Ру. Их около трехсот. И это не считая поэм, переводов, эссе. Из этого поэтического колодца - черпать и черпать. В 2013 году сестра Андрея - Екатерина Анипко собрала и издала в С. - Петербурге книгу стихов. Называется она "Затмение". Состоит из трех тематических разделов: "Любовь", "Затмение", "Смерть" И четыре стихотворения - в "Эпилоге". Название - своего рода завещание. А. Анипко, который к концу жизни все чаще именовал себя Андреем Небко (под таким псевдонимом и вышло "Затмение") оставил некоторым из своих друзей подборку текстов, за которую ему не было бы стыдно. Назвал - "Затмение". В предисловии объяснил, что это "своего рода роман в стихах, писавшийся, однако, не планомерно, а внезапно сложившийся, как мозаика, из до того разрозненных кусочков смальты". Сам поэт выбрал стихи, которые еще дождутся своего часа. Сегодняшний читатель к ним пока не готов (как бы ни самонадеянно с нашей -готовящей "Затмение" к изданию - стороны такое предположение ни звучало). Екатерина Анипко предложила свой выбор произведений брата. И, надо признать, книжка получилась хоть и не ровной по стилю (стихи разных лет очень отличаются друг от друга по самому поэтическому методу), но весьма содержательной. Стихотворения, в ней размещенные, требуют пристального внимания, вчитывания, Важно "помедлить над строкой", перечитать, задуматься, разобраться в ассоциациях. - своих и поэта. Удивительно, но стихи Андрея со временем становятся все прозрачнее. Они поистине распускаются, как цветы. Изданная в С. -Петербурге "черная книжица" (душевно оформленная графикой ...) быстро разошлась, обрела своих поклонников, вызвала интерес профессиональных поэтов. И Андрея Небко, правда, чуть запоздало, но все же признали в северной столице. Журнал "Звезда" в феврале 2013 года опубликовал подборку стихов из "Затмения". Балетно - поэтическая Презентация книги состоялась в одном из театральных кафе. В галерее "Сарай" при доме-музее А. А. Ахматовой в апреле 2014 года собрались питерские друзья Андрея, преподаватели университета, известные поэты, филологи, просто поклонники поэзии - вспомнить товарища добрым и скорбным словом, порассуждать о путях современной литературы, прояснить для себя и слушателей смысл сказанного Андреем Небко, расшифровать им нам оставленное. Обсуждение последних стихов поэта состоялось и на заседании студии Алексея Машевского.: ребята судили строго, но доброжелательно. А сам руководитель подчеркнул сопричастность произведений А. Небко лермонтовской традиции. В 2013-2014 году стихи и переводы неоднократно печатались в альманахе современной поэзии "Среда". Талантливому, но рано ушедшему из жизни поэту посветила телевизионную передачу литератор Наталья Дроздова, в литературный обиход С. - Петербурга новое имя вводит наставник и друг Андрея - переводчик Михаил Клочковский.
.......
Настоящая книжка ("ФЛЕЙТА") - дань признания таланта автора на его родине, в Мурманске. В апреле 2015 года в краеведческом отделе Мурманской областной библиотеки состоялся вечер памяти Андрея Анипко (Андрея Небко). "Еще не миф, уже не быль..." Готовились долго и тщательно. Родные поэта и организаторы вечера собрали публикации, фотографии, видеоматериалы; позаботились о музыкальном оформлении, пригласили всех, кто так или иначе знал Андрея по Мурманску: одноклассники, немногочисленные знакомые, журналисты, издатели. Со времен горделивого Арсения Северина прошло немало лет. Соберет ли мероприятие публику? Опасения оказались напрасными.. Вечер собрал людей, способных оценить жизнь и творчество Андрея Анипко (Небко) по достоинству. Возникла идея издать "мурманскую книжку". Первая "Увертюра" просила, что называется, "завершающего аккорда". Или... мелодии флейты в финале. Название придумывали мучительно, долго. Предложения сыпались, как из рога изобилия; "Лапландия. Последние стихи", "Медальон", "Из дома в дом", "Светлые ночи", "Светозарное", "Черно-белая - радуга". Остановились на "Флейте". Ведь так называется одно из самых лучших стихотворений Андрея Небко. Оно исполнено печали. Поэт говорит о неизбежно и обреченности пути для того, кто "флейту нашел, а себя потерял". Верность мелодии - непременное условие творчества. И важно не сфальшивить, не изменить самому инструменту. Конечно, образ флейты многогранен и красноречив. Как не вспомнить дудочку Крысолова из немецкой легенды, перешагнувший в гениальную поэму Марины Цветаевой? Да и трагедия "Гамлет" напрямую связана с флейтой. Не правда ли? Той самой, на которой прикидывающийся сумасшедшим Принц Датский просит сыграть своих вероломных друзей - Розенкранца и Гильденстерна. А они ... не умеют. Не умеют справиться с простой дудочкой, приписывая себе, тем не менее "знание клавиш" своего странного друга - Гамлета. Стихи А. Небко всегда многослойны. Аллюзии и реминисценции по плечу автору. И потому читать "Флейту" станет для каждого взявшего книгу (как флейту) в руки станет и обыкновенным наслаждением, и филологическим испытанием. Если стихи придутся по душе, что-то важное скажут уму и сердцу, - значит, поэт состоялся! Важно, однако, помнить, что Андрей Небко прошел непростой путь поиска, экспериментов, бегства от себя придуманного, возвращения к себе подлинному. Произведения, опубликованные Мурманским книжным издательством, выдерживают самую строгую критику, доскональный поэтический разбор. Однако филологический анализ стихотворений может сбить доверчивого читателя с толку, навязать чуждую его восприятию точку зрения. Скажем лишь то, что книжка включает в себя три раздела. Первый - "Лапландский цикл". Как возник он? В 2005 году Андрей Анипко (Небко) со свойственной ему категоричностью решил "остаться на севере - в Мурманске - навсегда". Как человек со вкусом: любящий природу Крайнего севера - суровую землю и высокое небо над ней; к тому же весьма начитанный в истории нашего края, он нашел слова признания и уважения. Спел ему своего рода "колыбельную песню": утешил, убаюкал, заговорил связью слов. Создал, если угодно, северное поэтическое кружево - накинул сетку - невидимку над Кольским заливом, залитыми вечерним солнцем проспектами, сопками, блочными домами - с родной, но и ненавистной улицы Достоевского. Улицы-тупика, домов-клеток. Цикл полон тонких наблюдений над природой Крайнего Севера, пронизан смешанным чувством: безысходности и восхищения. Андрей Небко, еще подвластный изобретенной им теории рудиментализма, пытается быть описательно - нейтральным. Как бы нейтрально, внешне холодно играя словами-ассоциациями, он воссоздает картины быта, подмечает особенности погоды, вникает в настроение обитателей заполярного города. Стихи и тут (как в "Иллюзиадах") напоминают мозаику, из которой складывается местами пафосно величественное, но чаще узнаваемое по местному колориту панно. Второй раздел - коротенькие "Ноктюрны". Они созданы в 200 (?) году. Андрей был тогда еще верен эстетике Арсений Северина. И "Ноктюрны" в какой-то степени - своим чуть наивным артистизмом - напоминают первую книжку стихов "Увертюра". Но они намного мягче, лиричнее. Свойственная автору элегическая печаль намечена, сквозит в каждом стихотворении, но не ранит сердце. Скорее, тревожит предчувствием расставания - эпилога. "Ноктюрны" нежны и музыкальны. Это своего рода "песенки Пьеро".
Третий раздел называется "Последние стихи". Каждый, кто знакомиться с этими пронзительными и по-настоящему, без снисхождения, сильными произведениями молодого поэта, не может не оценить их художественную зрелость. В чем она проявляется? Прежде всего, в языке, культуре стихосложения, близости русской поэтической традиции. Андрей Небко становится узнаваемым по теме и интонации. Тема по сути все та же: осознание - полное! без иллюзий! - своего человеческого одиночества. Нет родства сердец, нет "ответной руки". Со времен откровений Михаила Лермонтова, кажется, ничего и не изменилось. А что должно было измениться? Метафизика страдания. Муки - "быть" без надежды "состояться". Интонация стихов отчасти тоже лермонтовская, романтическая: сложное, щемящее душу сочетание мужественности с детскостью; отчаяния (от неизбежности раннего, досрочного ухода) с невольной благодарностью (за временное присутствие в мире; пусть редкую, но разделенность в мимолетных дружбах, сердечных привязанностях). Многое в стихах позднего А. Небко от русской классики. Здесь не только Лермонтов вспоминается, но и трагический Бунин, философичный Тютчев. Из современников Андрей созвучен своим питерским учителям - Алексею Пурину, Александру Леонтьеву. Не он первый, разумеется, говорит о тщете духовных усилий, непостоянстве дружбы, опустошенности души, умственном тупике. Важно то, что на новом историческом витке молодой поэт не боится повторить эти истины вновь, быть искренним и честным в нахлынувшем пессимизме, в слабой надежде на спасение, упрямо преследующем и изнуряющем сердце сомнении. Андрей Небко - человек своего времени. Рубеж ХХ-ХХ1 веков - в России это никому не надо объяснять - в социальном смысле протекал очень бурно, рискованно, кризисно. В духовной сфере коллизии общества нашли свое отражении в явлении, которое попрошествии времени можно назвать "неодекадансом". Уроженец Мурманска, ученик питерской поэтической школы, Андрей Небко настаивал на своей обособленности, почти "аутизме" (один из его лирических образов), но при этом стал созвучен стихотворцам своего поколения. Причем, многие из авторов ушли из жизни на рубеже веков так же, как он - "самоволком", внезапно, трагически. В ноябре 2015 года имя Андрея Небко (Анипко) было представлено на Третьих Всероссийских чтениях "Они ушли. Они остались". Слушая истории молодых "рубежных" авторов можно сделать вывод о том, что почти всем им была свойственна пессимистичность, разрыв мечты и действительность, отдаление от традиций "серебряного века" (Б. Пастернак, А. Ахматова) в силу преобладающих в уме и сердце сомнений, безверия, тоски, иррациональной устремленности в небытие, отказ от реального действия, активной жизненной позиции. Они таковы. Звучит, что и говорить, не очень ободряюще. Зато честно. И этой честностью поколение "неодекадентов", может, и сохранится в истории многострадальной русской поэзии ХХ - ХХ1 в.в.? Вот и Андрей Небко последователен в своем неприятии фальшивых житейских благ, вымороченных или лукавых "истин". Он способен на бескомпромиссность, бесстрашие и ...беспощадность. К кому? К себе самому и, конечно, близким людям, которых оставляет. Самого себя, впрочем, по завету символиста В. Брюсова "возлюбил беспримерно",! Самому себе поэт привык доверять, самого себя слышать и слушать. Может быть, он не знает, чего он "хочет от жизни", но точно знает, с чем не согласен, от чего и от кого отрекается. В Предисловии принято цитировать строчки поэта в доказательство высказанных им суждений. Пожалуй, на сей раз обойдемся без этого. Андрея Небко важно не цитировать (хотя многие его стихи могут разойтись на афоризмы), а воспринимать в целом как единую исповедь "сына века". И - просто исповедь непокорного сына, вероломного (в духе требований М. Цветаевой: "как мы вероломны, то есть, как сами себе верны!") друга, временного пассажира - попутчика. Все, кто знали Андрея, говорят об его поэтической и человеческой феноменальности. Он, действительно, был "не от мира сего". В жизни и даже в судьбе того или иного попутчика он возникал как испытание или предупреждение. Андрей часто "провоцировал" родных и друзей на реальные искренние поступки, обнаруживающие в итоге либо его - человека - подлинность, либо - лживость. Он судил мир и людей особой мерой. То ли "деятельной любви" добродетели, то ли неутешительной правдой о "Триумфе Смерти"? Так же строго он подходил и к самому себе. Особенно к стихам. Браковал их нещадно! И перед самым своим уходом, за неделю до гибели попросил: "хочу, чтобы обо мне все забыли". Но, наверное, для некоторых своих стихов он сделал бы исключение. И потому - отчасти вопреки воле автора - они в этой книжке. В мае 2012 года Андрей Небко написал три стихотворения. Два из них: "Лестница Йакова", "Дорога" вошли во "Флейту". Последнее - "Сомнение" решено было в подборку "Последние стихи" не включать. В нем поэт в привычной для себя манере сомневается в потусторонней - вечной жизни. А в "Лестнице Йакова" все еще полон надежд на нее. Это стихотворение всеми поклонниками творчества Андрея Небко безоговорочно признается лучшим. Подвергнуть шедевр анализу - занятие неблагодарное. Но тем не менее, хочется дать представление о многослойности и глубине поэтического дара А. Небко. Вот эссе, написанное по мотивам "Лестницы Йакова". Наберитесь терпения - прочитайте.
.........
...если ты боишься умереть
и все-таки держишься за жизнь,
ты постоянно видишь,
как демоны отрывают
от твоей души огромные куски.
Но, если ты успокоился
и смирился,
то демоны превращаются в ангелов...
Фильм "Лестница Якова"
|
Я не знаю, смотрел ли АА психологический триллер "Лестница Якова". Не исключаю, что смотрел. Могу предположить даже, что именно из его - не самого, скажем так, замысловатого - сюжета он черпал свои идеи для стихов последнего времени. Напомню фабулу: герой фильма - участник войны во Вьетнаме - Якоб тяжело ранен и по сути уже почти мертв. Но в потревоженном ранением сознании он как бы доживает свою жизнь: встречается с приятелями, морочит голову женщине, получает травму позвоночника, беседует с доктором. Последний и открывает Якобу одну философскую истину: рано или поздно человек должен освободиться от всех земных привязанностей, и тогда к нему явится Ангел и уведет отмучившуюся на земле душу в Рай. Находящийся на грани жизни и смерти Якоб измучен припадками психического расстройства. Дело в том, что во время вьетнамской войны на рядовых его подразделения спецслужбы проверяли действие психотропных препаратов. Они, напрямую действуя на мозг человека, разрушали личность. У несчастного подопытного время от времени возникали чувство, будто он опускается опускаешься по некой Лестнице прямо в ад. Ад невыносим! Но он это только крепкие человеческие привязанности. Им должно сгореть ... Освобожденный от земного бремени обретет полное забвение. И тогда за ним спустится с Небес Ангел. И по той же Лестнице, но уже не в Ад, а в Рай устремится душа, оставив на земле тело. Так произошло с героем фильма Якобом. Демонов сменил маленький мальчик - Ангел. Врачи же констатируют смерть. Но ее нет. Есть только Лестница - прямо в Рай.
Вот такое кино. Скорее всего, АА о нем знал. И в какой-то мере проецировал на свою жизнь, свои страхи, сомнения, веру в спасение души.
В случае творчества А. Небко все не так просто. Понять, как и откуда он черпает сюжеты и даже вдохновение (слова этого крайне не любил) непросто. Как человек своего времени, Андрей усвоил законы ряда субкультур, его привлекали эпатажные киножанры. Но в то же время поэт был более, чем начитан в философской литературе. В последние годы много времени уделял вопросам теологии. "Лестница Йакова", написанная А. Небко за три месяца до трагического ухода - своего рода загадка, шифровка. Какие впечатление сгущены в ней? Что явилось поводом к написанию стихотворения? Может, и не видел АА никогда психологического триллера "Лестницы Якова"? И его последний шедевр родился в мае 2012 года вполне самостоятельно? Или - что еще более вероятно! - благодаря библейской притче о Лестнице, соединяющей земное и небесное. Заглянем в словарь:
ЛÉСТНИЦА ИÁКОВА (слав. Лéствица Иáковля) - один из важнейших христ. религиозно-худож. символов, основанный на эпизоде из жизни библейского патриарха Иакова, внука Авраама, родоначальника двенадцати "колен Израилевых". Спасаясь от гнева своего брата Исава, у к-рого он обманом приобрел право первородства, Иаков бежал к своему дяде Лавану в Харран (Верхняя Месопотамия). Заночевав по пути в местечке, названном им Вефиль ("Дом Божий", в 16 км к северу от Иерусалима, современный Бейтин), Иаков видел сон, не только определивший судьбу будущего богоизбранного народа, но и в символич. форме содержавший основы библейской "философии истории" (Быт 28:10-19). Лестница, по которой нисходят и восходят ангелы, утверждается на земле, но касается неба; стоящий на ней Бог подтверждает обетования, данные предкам Иакова, обещая его потомству землю, на которой он сейчас спит (отсюда ее название "Земля обетовáнная").
Согласно христ. богословию Л. И. указывает на неразрывную связь неба и земли, осуществляемую Богом через своих посредников - ангелов. Она также рассматривается как символ воплощения Сына Божия, соединившего небо и землю (ср. Ин 1:51), и Божией Матери, через к-рую исполнилась эта "страшная тайна". Поэтому службы богородичных праздников включают чтение паримии о сне Иакова, а литургич. тексты именуют Деву Марию "Лествица небесная, еюже сниде Бог", "Мост, возводяй сущих от земли на небо" (из Акафиста Богородице). Данная символика имеет и иконографич. воплощение: присутствие на иконах Богоматери изображения лестницы (наряду с "Неопалимой купиной", "Жезлом Аароновым прозябшим" и др. ее библейскими символами).
Лит.: Булгаков С. Н. Лествица Иаковля (об ангелах). Париж, 1929.
Вот, оказывается, как все непросто! И, несомненно, имеет прямое отношение к сюжету и поэтики одного из последних стихов А. Небко. И не учитывать этого нельзя. Однако подвергнуть "Лестницу ИАКОВА" дотошному филологическому анализу - заведомо разрушить его очарование. Стихотворение производит завораживающее впечатление. Поэт, как никогда раньше, нежен и открыт своему читателю. Стоит обратить внимание на то, как много в "Лестнице" слов с уменьшительными суффиксами: лесенка, мальчуган, коробочка, кораблики, личико ...Они сообщают произведению нечто трогательно-ласковое, детское. Лирический персонаж А. Небко говорит о том, что готов предстать нынче пред небесной Владычицей -Пресвятой Богородицей. В сюжете "Лестницы Йакова" последовательно совершится переход из земной обители в обитель вечную. Каждое слово поэтического шедевра имеет свою смысловую и символическую нагрузку. С пространством "жизни" связаны, скорее всего, негативные, агрессивные коннотации. Лестничный "пролет" на земле атакует "околесица и гололедица" - знак чепухи и неуюта. Существование "здесь" - это "лед" и "сон". Но мальчуган (безусловное альте-эго автора) продышал "стекло ледяное" - кружок окошка - "до небес". И теперь можно отправиться в желанное путешествие? Символ "окна" кстати, весьма многозначен. Это, несомненно, граница между мирами, между видимым и невидимым Думается АА было близко толкование окна как "всевидящего ока". Или как волшебного окошка в мир представления, театра, сказочной мистерии . Теплое дыхание - проводник из сонного мира земли в мир жизни вечной. Кажется, что вверх по Лестнице - от земли к небу - поднимаются двое ребятишек: "мы взойдем, только мальчик-и-девочка", //в облаков недотрогу - нугу, // и не скажет никто, чье же дело, что// наши косточки - гроздь на снегу". Их взаправду двое? Признаться, есть сомнение на сей счет. Думается, что герой АА, как всегда, одинок. Но его душа привычно раздваивается: "мальчик -и - девочка". Один другому - двойник, брат или сестра. Образ " сиамская двойчатка" - один из самых сильных, лирически пронзительных в стихах А. Небко. Ему важно быть духовно разделенным, самому себе - возлюбленным и другом. Заметим, что в стихотворении "Лестница Йакова" местоимение "мы" однажды (почти вне логики) сменяется на "я". К престолу Владычицы поэт ("я") вознесет гроздь рябины, веточку ивы, ижицу. Символы сердечной тоски и непреходящего Слова (ведь ижица - это последняя буква в греческом алфавите). Особенно многозначен в этом ряду образ ивы. Это и печаль, и бессмертие, и напоминание об евангелие. Рябина, ива, ижица - дары, с которыми "новобранцы" предстанут перед Богом. Все выше и выше поднимаясь по Лестнице, "мальчик-и-девочка" видят землю уже как бы со стороны. Лучше сказать - с высоты вознесения. Их взору открывается погост. Описание его поэтично, вдохновенно. Замечательна метафора "пенное кружево", которым "дети" просят Пресвятую Владычицу объять бренную землю, где "по травке, от сопочки к сопочке поставцы запорошил апрель // и баранкой свернулся в коробочке, в ноздреватой груди - коростель". В стихотворении А. Небко нет ничего случайного, существующего только ради, допустим, рифмы, красивого словца. Так поэт обращается к образам птиц. Это дрозд, коростель, зяблик. Дрозд на облаке "по деткам расплакался" . Случайно? Пожалуй нет. Особенно если учесть мифы о "черном дрозде", мягко говоря не жалующем свою семью и потомство. И тут - ближе к престолу Владычицы - вдруг расплакался?! Смягчилось сердечко. Коростель, свернувшийся в груди новопреставленного (поставца) - скорее всего, символ прозы жизни. Зяблик в христианской традиции напрямую связан со страданиями Христа. Это - тернии, боль, но и предвестник Воскрешения: "и поет- заливается зябликом, отвечая на чьи-то шаги". Чем ближе к Небу, тем свободнее и радостнее. Земная жизнь не удалась: "по щиколотку ноги в извести //да рябиновый пепел в горсти". На земле стужа. И - "тленье положено// четырех на пороге сторон" Но есть "тростниковый трезвон". Тростник - образ, часто встречающийся в поэзии. Не только в русской (Тютчев), но и мировой. Так в японской традиции он соотносится с долиной смертных, в христианской - с непоколебимостью Иоана Крестителя. Тростник тоже соединяет землю с небом. В его колыхании есть своя музыка (трезвон) - устремление вверх. Итак, переход "мальчика -и -девочки" совершен благополучно. ("Глядь - уже и дорожка протоптана // И крылатые хлопцы снуют //вверх и вниз"). "Крылатые хлопцы" - Ангелы. И дорожка все дальше удаляется от земли, где другие мальчишки в пруду все еще пускают кораблики. Так забавлялся в детстве, наверное, и сам лирический персонаж "Лестницы". И его можно теперь узнать в том парусе, который уменьшился в размерах и совсем исчез из вида. И открылось другое пространство - "облетающая крона небес". А Ангелы превратились в спелые яблоки - традиционный символ Рая. И...искушения. Стихотворение А. Небко устремлено к освобождению от земных пут и верой в обретение жизни вечной. Такая возможность преображения открывается детской чистой - не сонной - душе; где "мальчик" и "девочка" дружны между собой и легки на подъем по Лестнице Йакова. Они вольны "очнутся в прозрачном лесу", оставив далеко позади грустную и холодную отчизну.
А вот и само стихотворение:
ЛЕСТНИЦА ИАКОВА
В небеса упирается лестница,
на земле атакует пролёт
околесица и гололедица,
и в ладонь, как сосульку, берёт,
и кружком заглядится оконное
(до небес продышал мальчуган) -
и склоняется личико сонное
ковылем на горбатый курган.
Мы взойдём, только мальчик-и-девочка,
воблаков недотрогу-нугу,
и не скажет никто, чье же дело, что
наши косточки - гроздь на снегу.
Что рябина, что ива, что ижица -
я к престолу тебя вознесу:
не беда, что со скрипом, но движется -
мы очнёмся в прозрачном лесу,
там, где лесенка в облако тычется,
где по деткам расплакался дрозд;
обойми, Пресвятая Владычица,
белым кружевом пенным погост!
Там по травке, от сопочки к сопочке,
поставцы запорошил апрель,
и баранкой свернулся в коробочке,
в ноздреватой груди - коростель.
Ничего, что всё пропито-прожито:
есть у нас тростниковый трезвон,
оттого-то и тленье положено
четырёх на пороге сторон;
оттого-то и в люди не вывести,
и от стужи земной не спасти,
что по щиколотку ноги в извести
да рябиновый пепел в горсти.
Ни словечка не будет услышано,
не оборвано ни лепестка -
но стекло ледяное продышано
наизлёт, в небеса, в облака.
Мальчик, девочка, взялись-ка за-руки
и вперёд, по спирали пурги, -
и поёт-заливается зябликом,
отвечая на чьи-то шаги.
Глядь - уже и дорожка протоптана,
и крылатые хлопцы снуют
вниз и вверх - и застойная, топлая
покидает излюбленный пруд,
где мальчишки пускают кораблики:
меньше парус, ещё, и исчез,
и не ангелы - спелые яблоки
в облетающей кроне небес.
01.05.2012
|
Стихи Андрея Небко, представленные в этой "мурманской книжке" с простым и о многом говорящим названием "Флейта" - дань памяти поэта. Да, он трудно и неоднозначно относился к родному краю. Многое его в Мурманске тяготило и раздражало. Но нельзя не признать, что именно север дарил Андрею и особый род вдохновения. Часто, возвратившись в очередной раз из Петербурга на улицу Достоевского в Мурманске, он обреченно вздыхал: "Приехал умирать...". Болел, уходил в депрессию, психовал, ерничал... Все как и положено поэту! Но при этом - писал стихи. Последние, прощальные ... Чтобы - в них! - вернуться. Уже навсегда. Строкою. Буквою. Паузой. Тишиной.
2015 г., г. Мурманск
Смотрите также: Стихи Андрея Анипко в "Сетевой Словесности"
© Людмила Иванова, 2015-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2016-2024.
Орфография и пунктуация авторские.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
|
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть II [Эта книга не-прощания с тобой, мой Баку, мой сказочный Зурбаган, мой город Ветров, город осеннего Бога с голубыми глазами небес.] Яков Каунатор. В своём отечестве пророк печальный... [О жизни, времени и поэзии Никoлая Рубцова. Эссе из цикла "Пророков нет в отечестве своём..." / "Всю жизнь поэт искал свою Пристань, Обрёл он...] Рассказы участников VI Международной литературной премии "ДИАС" [Рассказы участниц казанской литературной премии "ДИАС" 2024 Любови Бакановой, Александры Дворецкой и Лилии Крамер.] Полина Орынянская. Холодная Лета, горячие берега [Следи за птицей и закрой глаза. / Ты чувствуешь, как несговорчив ветер, / как в лёгких закипает бирюза / небесных вод и канувших столетий?..] Александр Оберемок. Между строк [куда теперь? о смерти всуе не говори, мой друг-пиит, / зима, крестьянин торжествует, а мачта гнётся и скрипит, / но надо жить, не надо песен ворью...] Полина Михайлова. Света – Ора [Этот новый мир ничего не весил, и в нём не было усталости, кроме душевной...] Марина Марьяшина. Обживая временные петли (О книге Бориса Кутенкова "память so true") [В попытке высказать себя, дойти до сути ощущений, выговорить невыговариваемое, зная, что изреченное – ложь – заключается главное противоречие всей книги...] Александр Хан. Когда я слушал чтение (о стихах Юлии Закаблуковской) [Когда я слушал чтение Юлии Закаблуковской, я слушал нежное нашептывание, усугубляемое шрифтом, маленькими буквами, пунктуацией, скобками, тире...] Юлия Сафронова. Локализация взаимодействий [Встреча с поэтом и филологом Ириной Кадочниковой в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри". Тенденции развития современной поэзии Удмуртии.] Татьяна Мамаева. Игра без правил [Где нет царя, там смута и раздор, – / стрельцы зело серьёзны, даже слишком, – / Наш царь пропал, его похитил вор / немецкий мушкетер Лефорт Франтишка...] |
X | Титульная страница Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|