 |
|
ТАМОЖНЯ
- Будущее - вовсе не шарлатан, а декоратор, - удовлетворенно молвил Началов, высовываясь из окна и обозревая утренний двор.
Он ни к кому не обращался, двор был пуст, и дом был пуст.
Если вечер известен на неделю вперед, то и утро пропало, и не спасут никакие майские соловьи. А если вечер сулит неожиданности, то даже гадкое утро украсится приятным ожиданием.
И не важно, что это случается лишь в голове. Все случается в голове.
А нынче и утро засовестилось, как раз сегодня оно не было гадким. Казалось, что скамейки, качели, дорожки, кусты оробели и несколько сжались, разогреваемые солнцем. Солнце недавно взошло и глуповато пряталось за многоэтажкой, стояло там, как малое дитя, полагая, что никто его не видит.
Курился легкий туман, попискивали птицы. Утро с деликатной осторожностью заманивало и намекало, что неплохо бы остаться, не нужно никуда уезжать. Можно выйти и прогуляться - весьма не изобретательное утро, трогательное в своем убогом уповании.
Началов, не имея свидетелей, развел руками: решено.
Он поедет.
Без ностальгии не обойдется, но что за разлука без тоски? Если он передумает, то сразу же зашумят машины, каркнет ворона, во двор придет дрожащий человек с маленькой бутылочкой и сядет под окнами. А Началов отправится в булочную или в кино.
Между тем уехали уже многие, и продолжают уезжать, и ни один не вернулся. Даже в этом трудном решении ему не быть оригиналом, но тут ничего не попишешь.
Смерть явилась еще накануне и сидела на столе. Началов усмехнулся: никакая она не старуха, и нет у нее косы, и вообще она черт-те что, гоголевская невнятица, несуразность. Гора таблеток и кружка с водой.
- Ну-с, - обратился к Смерти Началов. - Я готов ехать.
Та громыхнула ядовитыми колесами, булькнула водой, важно поднялась на тонкие ножки. Преисполненная достоинства, надела китель, нарядилась в фуражку.
Она громко, как будто зал ожидания был полон, объявила:
- Прошу пройти на досмотр.
- У вас очень строгие таможенные правила, - подмигнул Началов. Смерть не ответила и надменно уставилась поверх Началова, рассматривая что-то за его правым плечом, видное ей одной.
Началов вздохнул.
- Так-таки ничего и нельзя пронести?
Фуражка качнулась:
- К сожалению. Это не разрешается.
Тот еще раз развел руками. Это входило в дурную привычку, еще немного - и он забьет ими, словно крылами, и попытается взлететь. Началов огляделся: да, хорошо бы прихватить это, и вон то, и еще вон то, но правила есть правила. Взгляд его упал на пухлый том, покрытый налетом пыли и непонятно когда исчерченный пальцем.
- Послушайте, - сказал Началов. - Я все-таки попросил бы вас. Вы видите эту книгу? Дело в том, что я ее еще не прочел, а собирался давно. И не собрался.
- Никак не могу, - возразил таможенник. - Вы же разумный человек. Вы сами знаете, что это невозможно.
- Да, но вы знаете больше. Может быть, как-то получится?
- Нет, не получится. Никакого багажа.
Началов задумался.
- Все таможенники одинаковы, - заметил он укоризненно. - Как же мне быть?
Собеседник бесстрастно молчал. Нечего было и думать сунуть ему на лапу.
- Знаете, что? - снова заговорил Началов после непродолжительного раздумья. - Мне это напоминает историю с лишней бутылкой водки. Таможенник ни в какую не соглашался ее пропустить, и путешественнику пришлось ее выпить прямо на таможне. И провезти эту вещь в себе.
Таможенник проявил некоторый интерес.
- И что же, он так и выпил целую бутылку, тот человек? - спросил он недоверчиво.
- А что ему оставалось делать? Другого выхода не было. Так что позвольте...
Глаза таможенника расширились, и брови взметнулись так, что фуражка съехала на затылок. Началов подобрал том, небрежно смахнул с него пыль, уселся в кресло и раскрыл книгу на середине.
Он счел нужным кое-что пояснить:
- Видите ли, это очень важный труд, фундаментальный. О жизни и смерти, о боге, о вере, о мироустройстве и предназначении человека. Я не могу уехать, не ознакомившись.
- Но вы же не сможете прочитать все.
- Конечно, - улыбнулся Началов. - Это же не бутылка. Но хотя бы часть.
Он просидел в кресле пятнадцать минут, потом захлопнул фолиант и встал.
- Ну, вот и готово, - сказал он бодро. - Теперь уже точно пора.
Таможенник впился в него острым взглядом, пытаясь проникнуть в череп и оценить содержимое, укрывшееся от досмотра.
- На месте у вас и это отберут, - пообещал он многозначительно.
Началов рассмеялся, подался вперед и похлопал его по плечу.
- Милый! Да ведь с бутылкой та же история. Что от нее останется? Одно воспоминание, и довольно неприятное.
Тот не стал затягивать разговор, снял фуражку и метнул ее в сторону. Сбросил китель, сделал глубокий вдох. Началов съел его, и выпил, и лег на кушетку, закрыл глаза. Декоратор схватился за кисть и начал поспешно перекрашиваться в настоящее; Началов не хотел видеть, что у него получится. Он немного боялся и мысленно пенял таможеннику за то, что тот по глупости пропускает такие опасные чувства.
ноябрь 2006
© Алексей Смирнов, 2006-2019.
© Сетевая Словесность, 2007-2019.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Семён Каминский: Ангелы по пять [...где-то здесь, среди длинных рядов с одеждой, стеллажей с разнокалиберными чашками и вазочками, плохими и неплохими картинами, стульями, столами, диванами...] Александр Карпенко: Пластика и мистика Дианы Рыжаковой (О книге Дианы Рыжаковой "Ибис") [Диана Рыжакова, на мой взгляд, способна стать "Церерой" в Солнечной системе русской словесности. В добрый путь!] Литературно-критический проект "Полёт разборов", 27 октября 2018: Рецензии [В Библиотеке им. Добролюбова (г. Москва) состоялась 36-я серия литературно-критического проекта "Полёт разборов". Стихи читали Ирина Перунова и Роман...] Роман Мичкасов: В ожиданьи нового [Всё приходит к нам естественным путём, / и как только, отлежавшие свой срок, / мы травой декоративной зарастём, / будет выделен нам мирный уголок...] Ирина Перунова: Абсолютный свет [...Как слепости учиться у Гомера, / как в Господа шагнуть без шагомера, / ау-ау - шепнуть - агу-агу! / Спи, детка, спи. / Я рядом. / Я смогу...] Александр Фельдберг: Десять коротких историй про поезда [Все же поезд, бутылка и два стакана - мощнейший локомотив настоящей русской истории...] Алексей Смирнов: Три рассказа [...Он останавливал прекрасные мгновения без всякого черта; прекрасной была каждая секунда - или нет, не прекрасной, а ценной, а если каждая хороша, то...] Сергей Сергеев, Зверский юбилей [5-летие литературного клуба "Стихотворный бегемот" (Малаховка, Московская обл.)] Яков Каунатор: Времена года (Японские мотивы) [Солнечный луч на стене / Выписывает иероглиф. / Привет мне от друга.] Максим Елисеев: Ничего лишнего [Это случилось на вторую ночь после Рождения, / когда Мария сменила простыни младенцу, спела / колыбельную, и бережно его, уснувшего, из рук / переложила...] Читайте также: Виктор Афоничев: Счёт | Алексей Борычев: Небеса. Паруса. Полюса | Семён Каминский: Across The Room | Ростислав Клубков: Новое небо | Алексей Кудряков: Искусство воскрешения: о трёх стихотворениях Владимира Гандельсмана | Виталий Леоненко: Возраст | Айдар Сахибзадинов: Три рассказа | Александр Сизухин, Королевская проза | Ярослав Солонин: Молчать о своём чуде | Сергей Сутулов-Катеринич: Игра через тире | Надежда Герман: Простой сюжет | Максим Жуков: Когда строку диктует чувство | Ирина Жураковская: Дед и миньоны | Александр Карпенко: Борис Берлин: "Дотронуться - жизнями" (О книге Бориса Берлина "Цимес. Несовременная проза") | Вера Липатова, Вечер арт-терапии Нади Делаланд
|