Увидишь ли протон дремотный
сквозь африканский микроскоп,
когда в прозрачный и холодный
его заглянешь рот?
Вот он уж рядом, у комода
бирманским идолом сидит
недвижим. Нет страшней урода.
И зев оскаленный манит.
Я - микроскоп в пустой долине.
Мой рот - хаос тончайших линий.
Поймаю в перекрестье губ -
И ты рассыпавшийся труп.
Лишь на короткое мгновенье,
Как небывалое явленье
Траву качнёт среди холмов
И смолкнет, твой предсмертный рёв.
О, не вонзай свой нож неровный
В мой микроскоп из южных стран,
Ведь там всего лишь сом любовный
Сверкая, выпадет из ран.
Борьбою чудною, японской
Ты победишь меня во мгле,
Когда толкнёшь ладонью плоской
Мой микроскопушко извне.
За львом есть только изумрудные колбаски!
- мне микроскоп в лицо вопил,
пока о гладкий пол метлахский
его в куски я не разбил.
La mour! - осколки мне жужжали,
Освободившись из тюрьмы
Предмета сложного. И рвали
Мою одежду в лоскуты.
Не узнаю тебя. Ты жук.
Конфуз естественных наук.
Напрасно прячешь в контрабас
Корунд своих огромных глаз.
К тебе иду я напролом
С увеличительным стеклом
Сквозь стыд и ужас твой смотреть
Как ты пытаешься взлететь.
Я изо львов носила шейку
всем милованам напоказ.
Они внутри стреляли клейко
и излопачивались в газ.
Роскошный зонт носила важно,
и потеряла, прикорнув.
Но он исчез в ночи однажды,
мехами нутрий полыхнув.
Войдёшь ли в душный миноносец
Серпом намеченной луны?
Пропахший львами меченосец
Нам поклонился изнутри.
Но тише! - вот сверкнул краями,
На солнце сразу потускнев,
На свет с закрытыми глазами
Вываливающийся лев.
Вот ровный дом. Но древний старец
Живёт внутри и коготком
Скребёт подушки матерьялец
Во сне, недвижимом как дом.
Но вот ещё проходит мимо
Один старик, и чёрный ров
Его немого рта на диво
Пугает воробьёв.
Эта мрачная вишня - вопрос,
Сводит скулы мои от мечты:
- Ты пойдёшь до высоких берёз
собирать на рассвете грибы?
- Нет!
- короткая схватка, борьба,
Поцелуи меж согнутых ног.
Пряный воздух рывками дыша,
Сок любви мы прольём на Восток.
С таким запасом мрачной немоты
Не избежать причудливой войны.
О, Суздаль моего ума. Как сложен
Путь ядер будет. С лабиринтом ножен
не совпадут гиперболы мечей.
Не лучше ль нож в тебя воткнуть скорей
Чтоб ми бемолью чистой, голубой
Тяжёлый рёв заколебался твой?
Ты меч-комбайн в мой нежный торс вонзила.
Но всё же, как тигрица не любила.
Тебя лишь, как наркотик, ворожил
Мой дикий рёв. И в содроганьи жил
Ты чувствовала мощь не по зубам.
Тебя пугал духовный великан
Моей любви, незыблемой горой
Встававший в полный рост перед тобой.
То жадный лом твоих неровных глаз,
Которым ты нечаянно разбила
Незыблемого воздуха алмаз,
Где я на миг беспомощно застыла.
То мерный гул твоих разумных слов
Насторожил колонию пугливых
Бирманских сусликов, повёрнутых голов
Напрягших микроскопы что есть силы.
Макс Неволошин: Средство от тревог[...Идеальный текст, идеальный текст... Идеальный текст - это как... бутылка пива в утреннюю сушь. Заходит радостно, стремительно, внезапно, с лёгким удивлением...]Александр М. Кобринский: Подвеска на ниточке[...и в этот момент Пейл осознал, что он живет в городке, населенном потомственными сумасшедшими...]Владимир Спектор: Три рецензии[- О книге Юрия Буйды "Стален" / - О романе Евгения Гришковца "Театр отчаяния. Отчаянный театр" / - О книге Александра Цыпкина "Женщины непреклонного...]Ольга Андреева: Город лишних подробностей[...Лоза струится вниз со всех карнизов. / Я тоже - жизнь, и я бросаю вызов. / Вливается глубокий альт озона / в сопрано свежекошеных газонов.]Сергей Антонов: Мама мыла раму[...Их крики и предсмертные судороги, их боль и отчаяние растворились в воздухе без следа, но запах, вобравший в себя энергетику сотен, тысяч смертей,...]Ирина Жураковская: Стена: и Восхождение: Два рассказа[Она устала. Устала ждать. Устала плакать. Устала бояться. Устала принимать подаяния. Устала стесняться. Устала примерять чужие одежды и обувь. И бельё...]Максим Жуков: У коровы есть гнездо[...Но родителей слушая, - внемлю / Тем, кто впроголодь жил и страдал, - / Я люблю мою бедную землю / Оттого, что иной не видал.]Анна Арканина: Стихотворения[Все что было - узнаешь впервые - / дом у речки и яблочный Спас... / Будто жили не мы, а другие, / но похожие очень на нас...]
