Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




Литературно-критический проект "Полёт разборов"
27 января 2019


27 января 2019 в Культурном Центре им. Н. К. Крупской состоялась тридцать девятая серия литературно-критического проекта "Полёт разборов". Стихи читали Алёна Каримова и Дмитрий Гаричев. Разбирали Людмила Вязмитинова (очно), Константин Комаров, Константин Рубинский, Кирилл Анкудинов (заочно) и зрители из зала. Мероприятие вели Борис Кутенков и Клементина Ширшова. Представляем репортаж Светланы Тахтаровой, а также отзывы Константина Рубинского, Нади Делаланд, Кирилла Анкудинова и Константина Комарова об участниках мероприятия.



фотография Екатерины Богдановой

    Светлана Тахтарова


    Светлана Тахтарова

    Тахтарова Светлана Яковлевна, в девичестве Логинова. Родилась 12.03.1971 г. в городе Онега Архангельской области. Имеет неоконченное высшее образование специальность: биология, - и средне-специальное, работает медсестрой. Участник поэтического содружества "Московские окна". 39 лет прожила в Волгограде. Публиковалась в журнале "Отчий край", в "Независимой газете".

    СВЕТОВЫЕ  МЕЧИ  НАГОЛО

Вот позади "Полёт разборов" N 39. Поэты - Алёна Каримова, Дмитрий Гаричев. На этот раз, 27 января, стены библиотеки им. Н. К. Крупской увидели много желающих принять участие в этой интеллектуальной забаве - толковании современной поэзии. Где как не на разборе стихотворных текстов встречаются логическое и абстрактное мышление! Не говоря уже о наслаждении слушать поэтов. К сожалению, не смогли приехать очные критики, Надя Делаланд и Елена Погорелая, их отзывы прочли, так же как и отзывы заочных критиков, - Константина Рубинского и Константина Комарова, - ведущие - Борис Кутенков и Клементина Ширшова. Ну и единственным "критиком онлайн" оказалась Людмила Вязмитинова. Людмила, как всегда, высказалась аргументировано и мудро. Запомнился отзыв Нади о подборке Алёны, она нашла в её поэзии много параллелей со своей.

Надо сказать, что в зале мужчин было больше, чем женщин. И как-то сразу стали понятны настроение и предпочтения публики. Поэзия Алёны Каримовой, на мой взгляд, заслуживает куда большей оценки, чем замечание, что это женские стихи. Единственное, что "царапнуло" меня в её подборке, так это слово "мироздание", хотя я и сама грешна его употреблением не к месту. Ну, художественное произведение и автор, как принято говорить, имеют право. Вот в подборке Дмитрия таких "царапающих" моментов было больше, может это и цепляет и выуживает поклонников поэзии Гаричева. В нейролингвистическом программировании такой приём называется якорением, хотя думаю, что рыболовный крючок здесь подходит больше. И Алёна умело составила подборку в этом ключе. Хотя думаю, оба автора выбирали сердцем. Всё самое личное и болевое. Это всегда трогает. Уверена, всем дамам ближе оказалась Алёна, всем мужчинам Дмитрий, что и естественно, просто дамы не любят настаивать и возражать, особенно на публике. Уверена, Алёна как сильный автор и красивый человек поймёт высказывающихся о ее стихах нелестно.

Дмитрий, после чтения своей подборки, для меня слился с Адамом Драйвером, точнее с его персонажем из "Звёздных войн" - Кайлом Реном. И представилось мне, что только внук Дарт Вейдера способен на такое поэтическое слово! Ещё бы, это не нравилось мужской половине!

Есть у меня аргументы и факты, желания нет, долго объяснять, да и вторая сигнальная система, как известно из физиологии не доходит, только первая. И посему, шашки ли, световые мечи ли, наголо, будет актуально ещё много, много раз. А я лучше "женские" стихи почитаю и напишу.



    Константин Рубинский


    Константин Рубинский

    Поэт, драматург, либреттист, литературный, театральный, музыкальный критик, педагог. Член Союза писателей России. Лауреат Международного конкурса учителей (2001, I Место, награда "Золотой Глобус"). Лауреат премии им. М. Клайна. Лауреат премии "Золотая Лира" (2008). Лауреат Государственных губернаторских премий (Свердловская область и Челябинская область). Победитель конкурса "ТОП50. Самые знаменитые люди Челябинска" в номинации "Культура и искусство" (2016). Автор спектаклей-лауреатов Всероссийской национальной театральной премии "Золотая маска". Номинант премии "Музыкальное сердце театра" в номинации "Лучший драматург/автор текстов к российскому мюзиклу" (2007).

    О стихах Дмитрия Гаричева

Мышцы ходят под кожей, желваки напряжены, до предела натянуты нити поколенческие, исторические, географические, нити между жизнью и смертью, миром и войной. Первый текст в подборке - страшное и прекрасное стихотворение с мастерски сквозящим через ряд мощных тропов сюжетом. Образность его неповеряема до конца алгеброй рассудка, но ломающе, угрожающе убедительна, будто сама смерть. Похожее можно сказать и об остальных текстах. "Гайдар не спал" - в этом тексте банально знакомая сентенция "Не для того мы воевали и страдали, штоб вы тут американскую еду хавали", униженная и обхохотанная тысячей подростков с баблгамом во рту еще в начале девяностых, вдруг получает неподдельно искреннее звучание, непривычное, пугающее - он это серьёзно, спрашиваем себя мы? Еще как! Кровь пролетариата вопиет из стакана с колой, и Гаричев наблюдает её, надо полагать, без постмодернистской усмешки, с реальным ужасом.

Лично мне очень близко это едва сдерживаемое отчаяние за маской бесстрастья; точная память на советскую лексику, язык и реалии, которые и трогают и тревожат; ощущение золы и пепла, их много у автора, они погребают всё и вся: люди живут в золе, лежат в золе, гребут по золе. Зола, которая удобряет землю слой за слоем, на каждом "обесчещенном поле", и сквозь все её слои, все её эпохи, не слишком оборачиваясь на их систематику и разность, прорастают тексты Гаричева.

Да, здесь нет протяжённо-последовательного времени. Вдоль фудкортов идёт война, под билбордами тянутся возвращающиеся белочехи, и Прохоров, как новый мессия, шагает впереди, как когда-то Гайдар. Дмитрий прорицает войну, несправедливость и боль в каждой картинке мирного города, обыденного дня, он встряхивает меня ударной волной - с чего это вы взяли, что война где-то там? Воюют все, воюют всегда, почти привычно, "безо всяких причин", как в знакомой песне. Гаричев апокалиптичен не в смысле предчувствия, что скоро всё обрушится, - нет, он обладает уникальной возможностью видеть, что всё рушится уже давно, сейчас, вечно. Мы все - трамвайные вишенки постоянной страшной поры. Лес закрыт на маневры, в небе - порох. Стихи тоже заминированы, ходи вдумчиво и осторожно, тогда обязательно поймаешь свой взрыв, разлетишься на тысячу осколков, всё обоймёшь, всё поймёшь и узнаешь.


Живые, симпатичные тексты, симпатичные без иронии, в хорошем смысле, потому что не пытаются казаться таковыми, а получаются ненарочито и естественно. Они легко произносятся, читаются - "легко" тоже в хорошем смысле. Хороша звукопись, она тоже ненасильственно вписана в общую ткань: "на грани града", "сон в аквариуме как сом в голове"... Интересная работа с рифмами - местами на грани тавтологии, но нигде её не переступая. Автор уверенно знает, как разместить в тексте развёрнутую метафору, как повернуть её в нужный момент интересным боком - так работает метафора рыбы и рыбалки в одном стихотворении, метафора компьютерного диалога - в другом...

Кстати, об этом тексте: мне он (наряду с первым) представляется самым удачным в подборке, тут, на мой субъективнейший взгляд, очень важно держать эту компьютерную метафору до самого последнего слова, последнего аккорда, но автор в двух последних строчках отпускает её... Вот если бы герой ходил не "ничей, свободный, пустой", а, скажем, "размагниченный и пустой", "отформатированный", "стёртый", это было бы точнее для текста в целом.

Иногда легкость переходит грань обязательности. И стихотворение не связывается в единое целое, по крайней мере, в моём восприятии. Строится будто по принципу, сформулированному самой Каримовой: "хочешь котик, а хочешь - птичка". Так происходит, например, с текстом "Четыре строфы". Видна арка "поймают" в начале и "никто не поймает" в конце, но почти всё, что между, включая историю с шоколадом, представляется просто подручным сырьём для этой арки, которое могло быть таким, а могло - совсем иным. А как же "острое лезвие смысла"? Речь о том, что нужно по этому лезвию пройти, "поймают-не поймают", но на этом смысловая составляющая стихотворения практически исчерпана. Маловато.

В целом: интересные, непосредственные тексты. А лезвие наточится.



О поэзии Дмитрия Гаричева последнее время довольно много говорят - в основном, в тонах хвалебных. Разговоры эти кажутся мне в целом обоснованными.

У Гаричева очень устойчивая оптика. В его стихах нет той дурной шаткости, мерцательных помех, с помощью которых многие молодые поэты прикрывают содержательную пустоту своих стихов. Здесь мы имеем дело с направленным, если позволите, цельнометаллическим зрением.

Ещё более редкое качество поэзии Гаричева - схождение в ней лирического и социального. Свойственная нашему времени социальная тревожность - ровная и непреходящая, как зубная боль - не выпирает из строчек, но остро и неизменно чувствуется в них и за ними. Правда не без соскользов - иногда поэт срывается в прямую публицистическую риторику, которая в лирических, по сути, стихах, на мой взгляд, не работает: "но война не кончалась нигде, и ещё прибывали / с приднестровья, чечни и т.д. эшелоны напуганной швали".

Это поэзия больной памяти, эпиграфом к которой могли бы послужить строки Владимира Высоцкого: "Всё взято в трубы, перекрыты краны, / Ночами только воют и скулят, / Что надо, надо сыпать соль на раны - / Чтоб лучше помнить, пусть они болят!". Стихи эти выдёргивают из пресловутой зоны комфорта, вламываются в читателя и, наверное, в большей степени претендуют на статус "новой социальной поэзии", чем та редкостная муть, которую мы встречаем временами под этой шапкой в журнале "НЛО". Гаричеву в целом удается выдерживать подвижную диалектику частного существования и социально-политической актуальности. Хотя разрывы присутствуют и здесь: так появление в замечательном стихотворении о нерождённых детях ("К.") "олега сенцова" и "политковской" не кажется мне органичным.

Интонационно в стихах Гаричева слышится некий жёсткий и порой даже жестокий, парадоксально оглушающий самой своей негромкостью и спокойствием голос. Иногда этот неумолчный гул приобретает звучание прямо-таки монументальное: "но гаснет свет и всех уже по грудь / объемлет полость хоровая". Позаимствовав метафору у самого поэта, можно сказать, что стихи Гаричева представляют собой своеобразный хор из одного солиста, ибо при всей своей полифоничности они подчеркнуто монологичны.


Что касается образной составляющей, то густая, тяготеющая к метаметафористам, плотная гаричевская метафорика - мне импонирует. Его строка всегда заряжена какой-нибудь ветвистой метафорой, вроде "леса ткань плечевая", "лёгочные дети" и т.д. Впрочем, с метафорикой поэту тоже изредка случается избыточно заигрываться. Переигрывает он порой и с экзотизмами, с лексической пестротой, как в стихотворении "все из наших кто только способен держать".

Можно отметить и прочность фонетической сцепки; уместную, ибо нераздельную со смыслом, фонетическую игру: "не знают, как распяться / но осыпаются, когда проспятся".

Графически мне, что удивительно, даже не режет глаз отсутствие знаков препинания в некоторых стихах, хотя вообще я считаю, что этот прием, начавшись на Алексее Цветкове, на нем же должен был и закончиться. Но тут, возможно, это оправдано целью сохранения монолитности высказывания на графическом уровне.

В общем, заметность фигуры Дмитрия Гаричева на горизонте современной поэзии - видимо, оправданна и справедлива.


Стихи Алены Каримовой имеют под собой очевидную и прочную фольклорную составляющую. При этом работа с фольклором идет по линии лирической, а не постмодернистской и метапоэтической, как, например, в поэзии Леты Югай. Характерно в этом отношении стихотворение "я тебя лю и ты думай давай о счастье". Это стихотворение показательно и еще в одном отношении - здесь с легкостью взмаха бабочкиных крыльев, благодаря тонкой, как роспись по шелку, работе с разговорными оборотами - поэтизируется доброе и светлое начало, которое гораздо труднее подвержено поэтизации, чем комплекс, условно говоря, негативных эмоций. В этом смысле героиня стихотворения предстает "дитем добра и света" и "свободы торжеством" вне "угрюмства", чем бросает определенный вызов отечественной поэтической традиции стихов о "счастье" (см. например: "Что счастье? Чад безумной речи?" у Анненского). Это установка на светоносность высказывания позволяет говорить о пушкинском начале в стихах Каримовой.

Собственно, эти наблюдения можно спроецировать и на всю подборку целиком, ибо первое стихотворение задает ей стержневую смысловую интонацию. Некая подлинная поэтическая остраненная детскость мировосприятия ("только детские думы лелеять", по Мандельштаму) не вырождается (или почти не вырождается) у Каримовой в сюсюканье и наивняк, ибо оказывается поддержана и обеспечена мифологическими и символическими пластами. Так, стихотворение "Отменить - предлагает действие - сохранить", начинающееся, как игриво-игровое, органично выворачивает в финале к экзистенциальной проблематике человеческой "самости", свободы как пустотности в состоянии безлюбия, при этом игровая легкость не теряется и в последней строке при всей серьезности ее содержания явственно слышится интонация детской обиды от невзаимности: "а потом и ходи, ничей, свободный, пустой".

В следующем за этим стихотворением диптихе о прощении и прощании мы видим выход проблемы свободы как одиночества уже на новый уровень - глубинной лирической медитации, уже без обаятельных заигрываний с темой, а - "до полной гибели всерьёз", что демонстрирует нам еще один регистр поэтического голоса Каримовой.

Далее - опять возвращение к детству. Каримова как бы реконструирует детский взгляд на мир, обогащая его оптикой зрелости. Это не ее изобретение, но это всегда сложная работа и здесь она поэту, кажется, удается. Удается не в последнюю очередь благодаря пренебрежению мертвой книжностью, внешним трюкачеством, во имя живой жизни - не только проманифестированному, но и реализованному на всех уровнях стиховой фактуры:

        Никаких приращённых смыслов,
        никакого жонглёрства, правда.
        За стеной только дождь, неистов,
        холодеет на грани града.

Порой "детское" и "взрослое" не просто сближаются, но как бы взаимоопрокидываются в рамках одной строфы, по отношению к которой эпитет "пронзительно" как-то уже и не звучит штампом:\

        так сладкого хочется
        горького съем шоколада
        никто не поймает конечно
        кому это надо

По итогу, в рецептивном отношении стихи Каримовой работают мощно, реализуя, как это ни банально, одну из основных миссий поэзии - делают ее читателя чище, светлей и радостней, отнюдь не игнорируя при этом изначальную горечь человеческого бытия-в-мире.



    Надя Делаланд


    Надя Делаланд

    Поэт, филолог, эссеист. Кандидат филологических наук, преподавала в ЮФУ, окончила докторантуру Санкт-Петербургского госуниверситета. Работала в отделе интеллектуальной прозы издательства "Эксмо". Арт-терапевтом в психиатрической клинике "Преображение". Публиковалась в журналах "Арион", "Дружба народов", "Звезда", "Нева", "Новая юность", "Литературная учеба", "Вопросы литературы" и др. Стихи переведены на итальянский, испанский, немецкий, эстонский и армянский языки. Родилась в г. Ростове-на-Дону, живет в Москве.

    О стихах Дмитрия Гаричева

В сети есть два отличных отзыва на стихи Дмитрия Гаричева. Один из них написала Александра Изотта, другой - Наталия Черных. В первом говорится об усложненности поэтического стиля Гаричева, о том, что читателю придется потрудиться и даже "потерять человеческий вид, приспосабливаясь к его стилю", а также "обрасти статьями, справочной информацией" и в особенно сложных местах честно себе признаться, что он ничего не понимает. Наталия Черных отмечает органично сосуществующие брутальность и утонченность и называет его поэтические тексты стихами-рассказами.

И подборка открывается как раз таким стихотворением-рассказом (на нем и остановлюсь подробнее) про любовь к Мазаевой Кате из Ленинабада, которую сбросили из окна. Вот оно:

        скажешь, жили в золе, и обида скреблась под кроватью,
        но тогда же из всех на земле мы любили мазаеву катю.

        что они здесь взялись беглецами из ленинабада -
        мы бы не доскреблись никогда, но сама была рада,

        проницая подряд на бетоне рассевшихся тёртом,
        рассказать, как снаряд занырнул их в окно на четвёртом,

        как лежал, затаившись жуком, смертию одеянный.
        и они собрались с кошельком, и ушли с согдианы

        к нашим выломанным текстилям, вытекавшим красильням,
        незавидным полям, тополям синеватым бессильным.

        мы носили её на себе с этажа на этаж неделимо
        слушать вместе любэ, остальное проматывать мимо.

        но война не кончалась нигде, и ещё прибывали
        с приднестровья, чечни и т.д. эшелоны напуганной швали.

        их же дети, трави не трави, занимали свободные парты,
        озирались и тоже хотели любви, пониманья, расплаты.

        так что раз, исступясь без говна на большой перемене,
        уронили её из окна на бетон у сирени.

        не нашлось, кто б спустился туда; слишком незабываемо, боже.
        мы оставили всё там тогда, не притронувшись больше.

        и подумать нелепо с тех пор, что её не хватило
        заложить коридор для взыскующих лучшего тыла,

        чтобы вытоптать сад наш донецких, сирийских и адских.
        убирайтесь назад, подмосковье для ленинабадских.

Всякое стихотворение организовано и по вертикали (построением в столбик, рифмой), и по горизонтали - синтаксическим разворачиванием мысли. В этом стихотворении вертикаль усиливается тем, что здесь задан модус высоты этажностью дома. Сначала слово этаж пропущено: "рассказать как снаряд занырнул в их окно на четвертом". Вообще, в стихотворении много пропусков (например, строкой выше "проницая подряд на бетоне рассевшихся тёртом" - пропущено слово "людей" - рассевшихся людей и т.д.), создающих необходимые поэзии, с ее имманентной смысловой плотностью, пустоты. Далее "мы носили ее на себе с этажа на этаж" (туда-сюда, вверх и вниз, настраивая и усиливая эту невидимую вертикаль), а потом уже только вниз - ее выбрасывают из окна какого-то, по всей видимости, высокого этажа, потому что она разбивается насмерть. Стихотворение очень пространственное ("но война не кончалась нигде"), в нем много указаний на место (под кроватью, на земле, здесь, из ленинабада, на бетон, поля, приднестровье, чечня и т.д.). Указание на место, конкретность пространственности - это то, что закрепляет, заземляет текст, не дает ему "улететь", приближает к прозе. Вытягивание в столбик разными средствами, напротив располагает текст ближе к полюсу поэзии. Усиленное напряжение между этими осями (горизонтальной и вертикальной) создает особую синергетику стихотворения.

Вообще в поэзии Гаричева мощная энергия речи, отличное языковое чутье (потрясающие "гончие снега", "рек оловянные верховья" - об одном этом можно написать диссертацию). Это сильные стихи, но даже в стихотворении о любви к Мазаевой Кате есть все, кроме любви, а, как известно, "если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий".



    Кирилл Анкудинов


    Кирилл Анкудинов


    ТРЕВОЖНЫЕ СНЫ О БУДУЩЕМ

    О книге: Дмитрий Гаричев. После всех собак. Книга стихов. – М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2018, 48 с.

Эта книга стихов мне нравится.

Я вообще настороженно отношусь к такой поэтической манере - к стихам, условно говоря, не смысловым, а звуковым - когда слова подбираются не по семантике, а по мелодике, а семантика учитывается апофатически - так, чтобы соседние слова не зацепились друг за друга смыслами (в том числе, смыслами бессмыслицы). Даже самый лучший слух (а у Гаричева он близок к идеальному) не спасает от "зацеп". Смысл мстит поэтам за пренебрежение. В книге Гаричева я отыскал только одну такую "зацепу": в стихотворении "выбывают чужие друзья..." - "приключенье одной кисты"; киста - доброкачественное новообразование; какие у кисты могут быть приключенья?

Чаще всего за такой "звуковой поэзией" не стоит никакой реальности. За стихами Гаричева реальность опознаётся, и она убедительна.

Кстати, за стихами Бориса Поплавского, которые Гаричев, судя по всему, любит, тоже есть реальность - скорее индивидуально-психологическая, нежели социальная. У Гаричева эта реальность социальная в той же мере, что и индивидуально-психологическая. Она очень любопытна...

Лирический герой этой книги - школьник с окраинного индустриального городского района, школота, школяр, глазастый пацан. Реалии его жизни? Они не изменились со времён моего советского детства. Шариковые ручки, выжигательные линзы и переводные картинки; в старшем возрасте - дискотеки и разборки. Много "семейно-родового", много "ближнего окружения" - дружбанов, соседей по подъезду, школьных учителей. Почти нет "обобщённого" и "высококультурного"; оно - за пределами этого мира. Вчувствовывание - очень тонкое, молодое, фиксирующее секунды жизни. А пища ему - скудная: вышки АТС, козырьки подъездов, пятиэтажки, бараки, овраги, промзоны, помойки, полустанки. Локусы Бориса Рыжего. От Рыжего - и частое слово "музыка". Эта музыка - мелодия Бориса Рыжего, переаранжированная Борисом Поплавским, русский шансон в джазовом исполнении.

Но в музыку вдруг вплетаются иные ноты - странные и страшные.

Камуфляжные фигуры, беспилотники, колючая проволока. Одноклассники, подающиеся в рот-фронт, четники и УПА. Сквоты-бомжарни, беженцы, обыски, вещевые рынки, гуманитарные пайки. Расстрелянные школы, затопленные больницы, противотанковые рвы. Липкая и гаревая обстановка не кончающейся войны-не войны, чего-то неотвязного, порохового, "гибридного". Порушенные границы, перестрелки всех со всеми. "Бензин чеченский, финская вода". Локальные фантасмагории. Цивилизации нет, есть трясина быта, гарь руин, ор плоти и извечная природа.

И вот наш школяр пытается разобраться во всей этой свистопляске при помощи ностальгических памяток. "С нами фонарь торфяной и приёмник латышский цветной, истончённые снасти, настольный хоккей". Но какой настольный хоккей, если все мальчики-дружбаны - в камуфляже, а все девочки - в медсёстрах или в жертвах насилья чужой солдатни?

Для меня лучшие стихи этой книги - не абсолютные "звуковые коллажи", а те тексты, в которых внятнее всего зрим смысл и социальный костяк: "скажешь, жили в золе...", "margeret", "брат алексей не выбирал войну", "русскую школу отжали...", "все из наших...", "от расстрелянной школы...", "города ложатся...".

Да это же сны! Тревожные сны о нашем будущем...

Мне они тоже снятся.




Смотрите стихи рецензируемых авторов
в "Сетевой Словесности":
   
Алёна Каримова
Дмитрий Гаричев



© Светлана Тахтарова, Константин Рубинский, Константин Комаров, Надя Делаланд, Кирилл Анкудинов, 2019-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2019-2024.
Орфография и пунктуация авторские.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность