 |
|
ДОЖДЛИВЫЕ МЫСЛИ
В глазах плескалось небо без знамен. Проспект тянулся коридором морга. Его Металлургический район Считается окраиной с тех пор как Из города ушли вода и свет. Людское море, обмелев до лужи, Оставило на высохшей канве Узоры асфальтированных кружев, Где тишина - упрямый поводырь Бродягам, журналистам и солдатам. И человек выходит на пустырь - Когда-то площадь перед комбинатом. Чужой эпохи незарытый труп. Пульс времени сбивается со счета. От мертвых окон, ирисовых клумб, От выгоревших лиц с доски почета Идущему тоскливо. Как мираж, Приветливой улыбочкой оскален Традиционный бюст - нестрашный страж. Он так же чужд эстетики развалин, Но видел это долго и привык, И выкипела местью слез соленость. Бюст не съязвит, не высунет язык, Прочтя во встречном взгляде обреченность. И снова жизнь, - открыта всем ветрам, Как раньше в доме открывали ставни. Беспомощный облезлый истукан... Неужто возведенный здесь недавно? Скорей, дошедший из других времен До дня, в который диктор с расстановкой Прочтет: Металлургический район Стерт миротворческой бомбардировкой. _^_ * * * Однажды хорошо проснуться трупом. Урвать у жизни лишнюю минуту На самый нежный отголосок сна. Тонуть щекой в подушках невесомо, Почувствовать, как робко и бессонно Будильника боится тишина, Но ты его обыгрываешь в жмурки. Ты мир на миг покоя разменял. И тело теплое, как лисья шкурка, Неслышно пьет пуховость одеял. Представить все: кулисами трагедий Улыбка на безоблачном лице; Незримо ходят за стеной соседи; За окнами - вороний рок-концерт. Играет солнца луч в случайных гранях, И в этих светах - отсвет тех минут, Когда тебя такой же стылой ранью Будили в школу, позже - в институт... Сценарий дня себе напомнить вкратце. И не суметь подняться. _^_ ЖЕЛТАЯ СОБАКА Здравствуй, добрый мой пес, вот и я! Извини, без гостинца. Не узнал? Не беда. Я пронзен вереницами лиц С длинным шлейфом дорог, капли ливней прилипли к ресницам, Заболел рифмоплетством, подсел на останкинский шприц. Нажил кучу друзей, с неба звезд нахватался украдкой. А верни меня в прошлое - все повторил бы опять. Так чего нам жалеть? Мы раздали себя без остатка, Даже смерти с нас нечего взять. Все мечты воплотились сторицей, Я нашел себе взрослые игры, что детским под стать. Извини и забудь. Просто мне удалось возвратиться, А того, кто ушел, бесполезно пытаться искать. _^_ * * *
Какой? Не все ли мне равно. На двух оборванных цыганок Смотрю сквозь мокрое окно...
Заштрихованный снегом фонарь на стекле электрички. Неподвижно-немой схвачен холодом сизый пейзаж. Рынок пуст, одинокая бабка продает огурцы и яички, Толстый в бронике мент поправляет на пузе "калаш". Две метелки берез. Над бадьей с огурцами ворона. То ли сперла чего, то ли просто, поди разберись. Человеческий фарш набивается в недра вагона - Здесь теплей, и нечаянный вздох не возносится ввысь. Бородавчатый юноша жадно читает рекламу, У красотки в зрачках проплывает сиянием МКАД, Недоспившийся панк сочиняет программу СПСному политикану И мазюкает маркером фанфаронский плакат. Всех делов: не простыть, не уснуть, не попасться бы контре, По морозу до дома, еда, телевизор, кровать. Между прочим, есть маркер, и можно испортить рекламу Ле Монти. То ли так и сидеть. То ли с панком о чем поболтать. То ль статью набросать про разрозненность акций протеста. Кто-то ручку, похоже, заныкал, а то бы в присест. И бесхозная жизнь наполняется смыслом контекста, - Появляется цель, надо только врубиться в контекст. Так живем второпях. Продышавшись в стекло электрички, Тупо смотрим друг другу в глаза, ни о чем не скорбя. Я б уехал отсюда. Подальше. К чертям на кулички. От Москвы, от зимы, от сумы, от тебя, от себя. _^_ ЭПИЗОД - Постой-ка. Вот он. Жалко не один. Нет, в черном, вон, сидит на парапете, Кого-то развлекает. Поглядим. Кто он такой? Когда-нибудь ответит Во всеуслышанье. А так - он мил, Немного пьет, неплохо притусован. Его веселье искренно, но стих Пронзительно печален. Сгустки дней, Людей и строк сжирая, словно пламя, Бог одинок и с ними, и без них. Тем более, что жрицы почитают Его за эгоиста. - Им видней. ...Нет, любит, но они ему не пара. Он пропускает жизнь через себя Как мясорубка. Правда иногда Они... ну да, меняются местами. А, черт, заметил! Машет нам руками - Сейчас взлетит. Шумлив, как Ниагара. Пошли, скажу "Еще один поэт". Он неприметней, чем в стогу иголка, В цветистых пятнах шмоток и улыбок, Но в памяти останется надолго На парапете хрупкий силуэт Спиной к обрыву. _^_ РАЗГОВОР С О.БЕНДЕРОМ Здравствуйте, Бендер! А я Вас знаю, Хотя знакомство страдает односторонностью. Как удается, жонглируя ложью, ходить по краю Между моральной и финансовой пропастью? Люди рядом ломались, как спички, а Вы не сломлены, - Счастье манит вперед надежды обманчивым лучиком. Вы имели все, все теряли, и не озлоблены, И доверяли случайным попутчикам. Бендер, Ваша судьба, рассуждая здраво, Давно разминулась с беззубой старостью, Будет смерть жестокой быстрой расправой, И, как всегда, досадной несуразностью, Не перехитрить, не побороть. Дух покинет плоть, почти не мучась. Вы в небесной канцелярии. Господь На секунду призадумался над Вашей участью. "Жулик, атеист... Гм, дело нечисто; Но ад не пойдет, нужно что-то третье, Ведь это не я - два ехидных журналиста Даровали ему и жизнь, и бессмертие. - И, скрипя по бланку ангельским пером, Назидательно произнесет Создатель - Наказание ему, пожалуй, в нем самом, Как говаривал пролетарский писатель". Жар-птица пера не уронит даром, Ей ни Иваны, ни Хоаны не дают прохода, Но хрустальная мечта хрустальным шаром Повисла в пятизвездочном отеле у входа. Вы пришли в себя. Прохлада кондиционера. Чемодан набит зелеными деньгами. Ослепительно - великолепный Рио-де-Жанейро Распростерт пред Вашими ногами. Путь окончен. Вы добьетесь цели И увидите ее с изнанки... Вечером в кафе телеведущей Элле Вас представит диссидент Лоханкин. _^_ © Ольга Таболина, 2000-2020. © Сетевая Словесность, 2000-2020. |
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Сергей Петров: Эпидемия [Любая эпидемия, как и война, застаёт людей врасплох и пробуждает самые низменные инстинкты. Так получилось и в этот раз: холеру встретили испуганные,...] Белла Верникова: Композитор-авангардист Артур Лурье [В 1914 г. в Петербурге вышел манифест русских футуристов, синтетически объединивший модернистские поиски в литературе, живописи и музыке - "Мы и Запад...] Михаил Фельдман (1952 – 1988): Дерево тёмного лика [мой пейзаж / это дерево тёмного лика / это сонное облако / скрывшее звёзды / и усталые руки / и закрытая книга] Татьяна Щербанова: Стихотворения [На этом олимпе сидят золотые тельцы, / сосущие млеко из звездно-зернистой дороги, / их путь устилают сраженные единороги, / Гомеровы боги и даже...] Питер Джаггс: Три рассказа из книги "От бомжа до бабочки" [Сборник рассказов "От бомжа до бабочки", по мнению многих, является лучшей книгой о Паттайе. Он включает двадцать пять историй от первого лица, рассказанных...] Сергей Сутулов-Катеринич: Попытка number 3, или Верстальщица судьбы [дозволь спросонья преклонить главу / к твоим коленям, муза-хохотунья, / верстальщица, волшебница, шалунья, / сразившая зануду-школяра / метафорой...] Роман Смирнов: Следующая станция [Века уходят, астроном, / когда ты ходишь в гастроном, / но столько чая в пятизвёздном, / и столько хлеба в остальном...] Сергей Слепухин: Карантин [Ах, огненная гусеница вербы, / Накаливанья нить пушистой лампы, / Светильник в старом храме изваяний / В конце пути - там где-то, где-то там...] Читайте также: Алексей Борычев: Обречённость | Братья Бри: Живой манекен | Татьяна Грауз. Прекрасны памяти ростки | Максим Жуков: Она была ничё такая | Александр Куликов: Стихотворения | Татьяна Парсанова: Пожизненно. Без права переписки | Ирина Ремизова: За птицей | Алексей Смирнов: Концерт на карантине | Наталья Патроева, Юрий Орлицкий. Настоящий филолог, умеющий писать стихи | Сергей Слепухин: Блаженство как рана | Мария Гладцинова: Чем-то летящим ещё | Ирина Кадочникова: Из цикла "Рассказы" | Семён Каминский: Шутики мистера Калименко | Никита Николаенко: Конец стоянки | Сергей Пагын: Между небом и тихой землёй
|