Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



НАДЕЖДА В СОРОК ВАТТ


 


      * * *
        Всё течет, всё изменяется...
              Гераклит

      всегда течет у гераклита
      таится в кране ниагара
      скажи-ка дядя ведь недаром
      быть некрасивым знаменито
      но круче быть живым и баста
      чтоб под полтавой гнулись шведы
      и пораженье от победы
      сократа от екклизиаста

      не отличать от грека перса
      от дон-жуана квазимодо
      быть обреченным на свободу
      на силу тяжести без веса
      запрячь в двуколку колесницу
      коня и лань козу и волка
      но быть живым живым и только
      на вечный бой что вечно снится

      как старший плиний младший плиний
      без суеты надрыва транса
      в сеченье времени пространства
      быть ине-янем яне-инем

      _^_




      УГОЛ ЗРЕНИЯ

      Вечер. Орех. Глаза, как микроскоп к стволу...
      Что там? Морщины, ряд складок - кора корой.
      Кто там на ней сейчас? Малый или большой?
      Кто он? Гонец, турист, каторжанин? Смолу
      медленно обогнув, движется вверх да вверх.
      Может быть муравей? Сошка невелика.
      Чуть отодвинь лицо - видишь ствол, как река
      или рука того, кто поперек всех вех,

      царств, демократий, но проголосует "за"
      вечер без комаров или за девясил.
      Каждый похож на ствол - тянет по мере сил
      вверх и вперед, пускай это и "вниз-назад".
      Чуть отодвинь лицо - дворик твой пять на пять,
      шиферной крыши рябь, купы дерев, сирень,
      узкий малинник и спрятанный домом в тень
      жилистый виноград. Сунешься посчитать

      листья. Куда там... Зернь ягод еще кисла.
      Солнечный блик в окне. Голубь завьет кольцо
      в небо. Ну что, пора? Чуть отодвинь лицо,
      чтоб в окоем зрачка улица проросла.
      Спрятана в парк ладонь, вывернут локоток,
      дюжины две домов. Под неумолчный гул
      каменных площадей, тополь встал в караул,
      кроною заслонив, жести цветной поток.

      Чуть отодвинь лицо. Мегалополис весь
      как на ладони. Но только привыкнет глаз,
      вновь отодвинь лицо. Пять или десять раз,
      сто или двести раз. Прямо сейчас и здесь
      отодвигай лицо. Дальше и дальше от,
      ближе и ближе к... Чтобы узнать что там,
      чтобы увидеть всё. Это великий срам -
      столько прожить, но так и не сходить в поход

      вслед за глазами. Вдаль, в близь, поперек и за...
      В каждую микрощель, зрения сунув щуп.
      И на свое "прости", слыша в ответ "прощу",
      не уставая, вновь отодвигай глаза,
      и расширяй масштаб двести раз или сто,
      чтобы достать зрачком самых далеких звезд,
      чтобы понять, как мир невероятно прост -
      есть лишь орех и лоб, плотно упертый в ствол...

      _^_




      ИЗ ЦИКЛА АЧА"

      1

      Утро. Дача. На веранде пусто.
      В золотом луче стоят пылинки.
      Стул плетенный - на ажурной спинке
      старый плащ. Закрытый томик Пруста.
      Человек ушел, уехал, умер.
      Человека нет, осталось утро -
      книга, стул, сверкающая пудра
      в утреннем луче... Осталось в сумме
      всё за вычетом того, кто умер, вышел,
      выехал, исчез. И так внезапно...
      Может он бы и хотел назад, но
      только каплей может стечь по крыше.

      2

      Цокают капли о небо ведра,
      чертят фломастером воздух стрекозы.
      выйдешь к ромашкам, а встретятся розы.
      Вот и опять нам не спать до утра -
      как обжигаясь июлем, за дом
      к дикорастущим словам пробираться,
      к полночи станет крапивное братство;
      чтобы стянувшись змеиным узлом,
      петь, сквернословить, топиться в реке,
      звезды считать и вскрывать себе вены...
      Как же под этот бардак вдохновенный,
      строчка легко прилипает к строке!

      _^_




      * * *

      О, сладкая абракадабра,
      смолой стекающая с губ,
      когда случайный номер набран
      и отпечатался в мозгу
      высокий голенастый голос,
      что с места, с полного нуля
      в планиде образует полость,
      в которой будем - ты и я,

      как в патоке медовой пчёлы,
      забытые календарём.
      И льётся в сердце голос голый,
      янтарно застывая в нём.
      Мне расстоянье не помеха,
      я вижу уголок плеча
      и горло длинное от смеха,
      овал щеки и невзначай

      расстегнутую блузку, юбку
      и всё, что спрятано под ней...
      О, как же страшно бросить трубку.
      Но продолжать еще страшней.

      _^_




      ДЕМИСЕЗОННЫЙ ДИПТИХ

      1 (март)

          Стерпится-слюбится...
              Поговорка

      Терпится-любится, голубь голубится.
      Холоден воздух, но март на дворе.
      Ветер два облака по небу волоком
      тянет весь день. На вечерней заре

      три черных ворона, в разные стороны,
      носят картавый свой речитатив.
      И на всю улицу голубь голубится.
      Март на пороге - губаст, некрасив.

      Резвый, как парусник, выйдешь на пару с ним,
      в шлепанцах, чувствуя пятками снег.
      Мокро за воротом, долго ли коротко...
      Вышел за хлебом и канул навек.

      2 (ноябрь)

      Замер клерк между налом-безналом,
      бомж проснулся в хибаре под слом.
      Золотого, багряного пала
      по колено коту нанесло.
      Ветродуй не закроешь собою,
      тлеет в окнах закатная даль.
      Гелендвагену на лобовое
      полагается орден-медаль

      третьей степени клена и дуба.
      А "москвич" уже весь в орденах.
      Но твои посинелые губы
      шепчут небу: "капут осень, швах..."
      Так бывает при медленном гриппе.
      Или чувством шестым ты прознал,
      что небесный невидимый шкипер
      колеса обозренья штурвал

      повернет в эту ночь, очень скоро.
      И под лунным прищуром немым,
      наплывая, сомнет спящий город,
      ослепительный айсберг зимы.

      _^_




      1 МАЯ 2005 ГОДА (вечерняя прогулка в четырех актах)

      20-00

      Солнце прячется в тучу, луна собирается в гости.
      Не найти часа лучше, размять занемевшие кости.
      Кувыркается черная птица, комар точит лясы.
      Время может продлиться, а может закончиться разом.
      В налитой тяжким духом, по окнам клубящейся пене,
      различишь острым нюхом двенадцать оттенков сирени.
      Разгуляются нервы, прилипнет к дыханию слово -
      уловив запах червы из третьего... нет, из второго,
      из второго подъезда червовой натруженной дамы,
      ты укромное место находишь себе перед самым,
      ее носиком острым и бюстом в подчеркнуто тесном.
      И становишься воском, опарой - танцующим тестом...

      21-00

      Знать, у города кастинг - на скрученных в кольца бульварах
      все картежные масти. Неловко сегодня быть старым
      в свои сорок четыре... Опять кувыркается птица.
      Всё закончится в мире, но это мгновенье продлится
      ровно столько, как надо, как мы захотим, как сирени
      маршируя парадом, уйдут в полуночные тени.
      Что там дальше судьба? Чем займём этот вечер, соседка?
      Жизнь, конечно, борьба - но анфас, в профиль - больше рулетка.
      Даже если нет смысла, пойдем через парк на зеленый
      до цветочного мыса и тени шлагбаумной клёна.
      Поглазеем на прорву фонарных слепых насекомых -
      как безумны манёвры, и как безнадёжно знакомы...

      22-00

      А теперь за луною, за белой взлетающей юбкой,
      торопливой рысцою, за хвостиком музыки, юрко
      помелькать. А потом заблудиться в аллеях и тупо
      трижды сделать "кругом" у скамьи, где в двоящихся купах
      юниорке вещает, измученный каждою жилкой,
      первокурсник прыщавый. Он выбрит газонокосилкой
      под зеро. Он дерзает взахлеб в этом воздухе грешном,
      том, в котором ферзями - в два хода становятся пешки.
      И, коснувшись краями души той незримой границы,
      где поют соловьями вороны и прочие птицы,
      под бразильскую румбу осядешь на лужицу света,
      на цветущую клумбу, на круглую эту планету.

      00-00

      Так пускай под откос, прогрохочет последним трамваем
      эта фабрика грёз... "Эй, вставай, корешок. С первомаем!
      Ну, сказали же, резво!.." А ты самолетик фанерный.
      Ты всё выше. "Я трезвый..." - бормочешь милиционеру:
      "Я к подруге с подарком - да вот сбился курсом немного..."
      Ты взлетаешь над парком всё выше. И эта дорога
      в никуда, между сонмом летящих сюда и отсюда,
      между бодрых и сонных планеты, восьмым её чудом.
      К высоте, где нельзя нам дышать, да и нечем, но легче,
      чем внизу... Вот и вся небольшая прогулка под вечер.

      _^_




      * * *
        Как ныне сбирается вещий Олег
        Отмстить неразумным хазарам...
              А.С. Пушкин

      Доныне сбирается бедный Олег,
      белы его кудри как утренний снег.
      Но горе - не горе, когда от ума.
      Да здравствует солнце, да скроется тьма!
      Мы дети рабочих, кузены крестьян -
      скажи мне, кудесник, в чем жизни изъян?

      Что годы грядущие вечно во мгле,
      а жребий подвешен на тонкой сопле?
      Что пили на совесть, гуляли на страх
      и яблочко песню держали в зубах?
      Что много хотелось, да мало далось
      под флагом российским и русским авось?

      Лежит США за морями семью,
      здоровый левак укрепляет семью.
      Но кошки скребутся, урчит в животе;
      и песни, что пелись - пропелись не те.
      Пируешь с дружиной, на бреге сидишь,
      вставляя в свой ноут CD/DVD,

      чтоб вновь чередой промелькали они -
      знакомые лица, минувшие дни.
      Ты летопись эту забыл наизусть,
      зачем же на сердце вселенская грусть?
      Как медленно сходит румянец лица...
      Отряд не заметит потери бойца.

      _^_




      7 МАРТА 2020 Г.

      Тучи с запада, ветры с востока.
      Флюгер сердца - равняйся, по швам!
      Злой до барщины и до оброка
      накатил коронованный штамм.
      В синеве не висят самолеты,
      на границах засовы-замки.
      На лопатки в три слоя намотан
      жгут резиновой, черной тоски.

      Выйдешь к речке похмельный, ненастный,
      карантинной щетиной небрит.
      Ангел в белом халате и маске
      или чайка (поди разбери)
      сбросит перышко-весть: мол всё в силе -
      за работою марто-апрель;
      на Синае воскреснет Осирис,
      дудку новую выстругал Лель.

      Ну а толку - где мы, а где вечность?
      И всегда безнадежен финал...
      Но тюльпан в пальцах женщины встречной
      так бездумно и счастливо ал.

      _^_




      ДИПТИХ РЕМЯ"

      1

      Никогда не поймешь, чью волну загребаешь веслом:
      Дон, Дунай иль какое еще ВолгоНилОриноко.
      Лишь бы ветер пошире, и чтобы теченье несло.
      И русалка - соседка по лодке была волоока.

      Чтобы мимо, всё мимо, без пристаней: Вена, Париж,
      Лондон, Вязьма, Урюпинск. Скрипучая пара уключин.
      Кто быстрее до бакена - с местною чайкой пари.
      Кто бесстрастней и легче - на спор с каждой встречною тучей.

      Заведенный на время не знает свой истинный срок.
      Но живя по предчувствию, верит догадке на слово.
      Важно только усилие, каждый твой новый гребок.
      Даже если ты спишь в своем доме. И ночь, полвторого...

      2
        От грядущих событий заранее тени видны.
                    Д. Джойс

      От грядущих событий заранее тени видны.
      Ты же знаешь, что будет. Зачем упираться, дружище?
      Почему меж руинами каждой грядущей войны
      мы в прошедшем спасения тропки, так истово ищем?

      В страстной тяге исправить, избыть свое прошлое, вновь
      в это прошлое вмажемся, влипнем по самые уши.
      Все равно впереди слезы, ярость, кипящая кровь.
      И раскаянье следом, мольба обновить наши души.

      Может всё дело в том, что истории нет. Потому,
      что и времени нет. Время - точка, мы все - в настоящем.
      Всё, что было и будет - случается разом. Кому
      и чему обучаться? Пандоры разинутый ящик

      не захлопнуть. Наш космос, закинутый как поплавок
      в безнадежную вечность, проросший из семечка-Слова,
      из-за всех сил стараясь, создать лишь мгновение смог.
      Этот миг, что теперь повторяется снова и снова.

      _^_




      * * *
        Серебряные свадьбы, душевный разговор...
                Советская песня

      Вечер, кухня, лампочка в сорок ватт;
      чай остывший с мятой и чабрецом.
      Красота - это женщина в пятьдесят
      с бесконечно усталым, родным лицом.
      Память жизни - морзянка, сплошной пунктир.
      россыпь крошек былого запавших в мозг.
      Что им врать - добротой не спасется мир.
      Двое, кухня, проблем нерешенных воз.

      Нарисованная золотым мелком,
      как подсолнух, луна за окном растёт.
      Сорок ватт не мигают. Молчать легко.
      На двоих полвека - сказали всё.
      Вот и славно. А славно, к чему слова?
      Надо жить, как жили, в один конец,
      с путеводной надеждою в сорок ватт,
      что в конце дороги ждет Сын-Отец.

      _^_




      * * *

      Облако плывёт, шагай и ты.
      Горизонт поодаль, торопиться
      смысла нет, с орлиной высоты
      голубь-воробей уже не птица.
      Ну а ты подавно. Молод, стар -
      разбери поди. Но если свистнет
      рак на горке, вспомнишь - двадцать пар
      стоптанных кроссовок - время жизни.

      Аты-баты, двести вёрст - не крюк.
      Двигайся, служивый, по границе
      между было-будет, север-юг,
      лево-право, журавель-синица.
      Плоть переживёт и день, и век,
      а душа у всех бессмертной ковки.
      Но определяясь на ночлег,
      не снимай двадцатые кроссовки.

      _^_




      * * *
        Моя смерть ездит в черной машине
        с голубым огоньком
              Б. Гребенщиков

      Пуля вертится, дырочку ищет;
      голубь воздух взбивает крылом.
      Из кармана последнюю тыщу
      ветродуем в зенит унесло.
      Дохнут зайцы в лесу, следом волки;
      воробьи улетают на юг.
      По окрестностям бродят дефолты
      и уснуть по ночам не дают.

      Спились Лёха, Илья и Добрыня,
      а БГ распевает о том,
      что смерть едет на черной машине.
      И она с голубым огоньком.
      Нет спасенья земле и в бессилье
      повторяется детское "брысь..."
      Обложили, как нас обложили!
      Но соломинкой утлая мысль,

      что твой правнук спустя пять столетий,
      будет сброшен с дороги в кювет
      той же самой сплошной круговертью
      мировых злоключений и бед.
      Наблюдая за ходом распада,
      как последние рушит мосты
      наступленье тотального ада,
      он как прадед его (то есть - ты),

      выпьет медленно сто или двести.
      Ну и далее, до пятисот.
      И в свинцовой груди поднебесья
      световое отверстье мигнет -
      Ариадна ли, Ангел-хранитель
      или водки спасительный дар...
      Если двигаться - то по наитью,
      как дыханье, как ветер и пар.

      Раздвигая пространство и время,
      удивляться всё новым местам.
      До чего неуемное семя,
      до чего неизбывный ты сам!
      Программист человеческой масти
      знал какой апейрон в нас вдохнуть -
      чем обильней страстей и напастей,
      тем верней и упорней наш путь.

      Вьется век между миной и миной.
      Но сверкает космический дом.
      И плутает по весям машина
      с голубым-голубым огоньком.

      _^_



© Сергей Сущий, 2021-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2021-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность