В домах напротив спят, один сижу в тоске,
чибарик догорел и жизнь на волоске,
багетно-золотой, скруглённый по углам,
висит табачный дым и топит мой бедлам.
Чуть испуская свет, тяну ладони я,
приманивая мрак, фантом небытия.
С тех пор, как ты ушла, один сплошной обман,
давно живут в ладу Ормузд и Ариман.
В окне из-за реки – товарник сер и гнут,
пузатые жуки, вагончики ползут.
Зови и не зови – разбитая плита,
два кресла визави, торшер и пустота.
лицом к стене, а за спиною – тьма,
неведомая комната чужая,
и как же трудно не сойти с ума,
в застенное пространство отъезжая.
Всё улетучилось, исчезло позади,
сон открывает зримые пространства,
и кто-то властно шепчет: "Погоди,
не уходи за грань непостоянства".
Исход и выход, ты и там, и тут,
горд отъезжающий, невыбывший – печален,
триумф прибытия – туда, где долго ждут
в непроницаемости чёрных готовален.
Без пола сцена, задний план исчез,
минутный человечек растворился.
Призывно ручкой машет – ангел? бес?
Я был и умер? Или не родился?
Околевали сваленные вещи,
рты раскрывали, шевелясь немного,
но вдруг очнулись: силуэты резче
и краски ярче – караул, тревога!
Нагретый воздух осмелел, поднялся,
дымок едва заметно вскинул шапку,
я глянул на картину, рассмеялся:
разводы на стекле просили тряпку.
Часы, свеча, бокал – ничто не ново
на скатерти Шардена и Латура,
и вот настало пять минут восьмого,
и встрепенулась мёртвая натура!
Как хорошо: я тоже жив, и ладно! –
в пыли, в пастели, в паспарту надгробном –
жизнь ненасытно сглатываю жадно,
рассматривая зрителя подробно.
Допустим так: вхожу и начинаю
на ощупь путь в набухшей тишине.
Здесь мной задуман мир, где плотный воздух
торжественно поверхность и окраску
из мелких металлических волокон,
застыв в молчании, чудесно обретёт.
Я знаю правила: угадываю вещи
в уже возникших; поменяв порядок
предметов, не забуду и про тени,
тень тоже требует своей метаморфозы:
в предмет ее, в сомнительное нечто,
ведь нечто – опредмеченная тень.
А вот ещё игра в "развоплощенье":
чугунная каминная решетка –
шипы и розы, листья, стебли, росы –
пускай они утрачивают формы,
ломают линии, чтоб стала кашей-мяшей
их ржавая расплывшаяся плоть.
Но можно тёмное пятно пустынной ночи
не заполнять собой, смотреть пассивно:
бокастые кувшины, мебель в дрожи,
вчерашних фруктов вялое броженье.
Однако не старайся, не узнаешь
их тайну тайную: вмиг разбегутся вещи,
лишь только отвернёшься, дурачок.
Их не одушевить, как ни старайся,
не вынуть из остывшей немоты,
лежат огрузло на столе гранитном,
в потёртой мгле, тату на снежном насте,
родства не ведают, не узнают друг друга.
Карманные часы, фитиль и кости,
изломы на потрёпанных страницах,
цветы, хранящие прикосновенье пальцев.
Я так мечтал о жертвоприношенье
в магнитном поле славы и бессмертья!
Что ж, намудрил с метафорой и кодом,
обычного словарного запаса
мне не хватило, натюрморт испорчен.
Вот вещи и рождают безъязыко
ночь напролет короткие гудки.
Я не гурман, я вам припас – голодный,
с несвежей скатертью, графинчиком-божком,
знакомый с детства, нищий и безродный –
круг хлеба, лук и омулёк с душком.
Андрей Бычков. Я же здесь[Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...]Ольга Суханова. Софьина башня[Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...]Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки"[Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...]Надежда Жандр. Театр бессонниц[На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...]Никита Пирогов. Песни солнца[Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...]Ольга Андреева. Свято место[Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...]Игорь Муханов. Тениада[Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...]Елена Севрюгина. Когда приходит речь[Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...]Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике[Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...]Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса...[У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...]Лана Юрина. С изнанки сна[Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]