Словесность

[ Оглавление ]







КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Цитотрон

   
П
О
И
С
К

Словесность



На закате холмы придвигаются ближе к огню...


 



      На закате холмы придвигаются ближе к огню...

      На закате холмы придвигаются ближе к огню,
      нависают над полем, над хрупким жильём человечьим...

      Это золото к золоту тянется через стерню,
      это в тихие сумерки август заходит по плечи
      тополей и рябин. И уже не важны имена,
      потому что нас нет, потому что мы были и будем...

      Золотые холмы на загривках катали меня,
      и качали меня в колыбелях бесчисленных судеб.

      Это Яблочный Cпас отпустил всё что тянет и жмёт...
      Черешки у плодов - как застёжки на тесных сандалях...
      И в переднике пёстром гуляет без дела жнивьё,
      и стучат переспевшие груши по крыше сарая...

      Тут читатель подумает: лирика... Это не так -
      это просто уходишь и больше вернуться не можешь
      из бледнеющей сини, где щиплет за край облака
      жаром дышащий конь, наконец усмирён и стреножен...
      Это корни ветвятся, шумят на ветру времена -
      сквозь меня, надо мной, как дубы над прозрачной криницей...

      Золотые холмы на ладонях качают меня,
      над просторной землёю, где всё ещё только случится...

      _^_




      А женщина снимает ожерелье...

      А женщина снимает ожерелье,
      как яблоня, немного наклонясь -
      округлых рук неспешное движенье,
      округлых бусин нежность-завязь-связь.

      А ветви бронзовеют от заката,
      и свет скользит и падает как шёлк
      с изгибов плеч, доверчиво-покатых,
      и тишине в ладонях хорошо.

      А яблони макушки наклонили,
      как будто соглашаясь наперёд
      с тем, как настойчив зов июльской сини,
      с тем, как тяжёл налитый солнцем плод...

      _^_




      Кажется мне иногда по утрам, что из глины...

      Кажется мне иногда по утрам, что из глины
      сделаны старый наш дом и заросший сад -
      необожжённой, ласковой, голубиной,
      слышащей дуновенья и голоса.

      Льнущей к рукам, чтобы стать голубой и гулкой:
      полое небо, в нём - уходящий гром,
      день, отведённый загодя для прогулки -
      реки и птицы там знаются с серебром,
      голос и взгляд принимают любой оттенок...

      Когда виноградный рассвет от воздушных корней
      растёт сверху вниз, оплетая соседскую стену
      и синие тени летят на ладони ко мне,
      и тянутся к сердцу травы и бирюза,
      мне кажется: кто-то нас сделал из глины ночью, -

      бездонной, как небо, отзывчивой, словно почва.
      Вылепишь дудочку - звук прорастает сам...

      _^_




      Отчего мои зимы колючий платок повязали...

      Отчего мои зимы колючий платок повязали,
      словно встали впотьмах и идут провожать на вокзал?

      Словно времени нет, и в прихожей, поспешно прощаясь,
      кто-то шарик воздушный внутри у тебя отвязал.
      И колотится сердце за туго натянутой плёнкой,
      и сбегаешь с крыльца, и хрустит под ногами трава...

      Отчего в моих снах, как по нежным сосудам ребёнка,
      непонятно куда и обратно течёт синева?
      И ни мужу, ни брату, ни колким заснеженным веткам
      не войти, не уплыть, не дотронуться, не расплескать...

      Всё отдав для любви, не забудь усомниться и в этом,
      чтобы стало светло, будто дверь распахнул в снегопад...

      Кто же это придумал, что время и жизнь иллюзорны?
      Чтоб не брать багажа, чтоб не верить горючим слезам.
      Чтоб ни сыну, ни брату, ни веткам соснового бора...

      Словно встали впотьмах, и идут провожать на вокзал...

      _^_




      Ева заходит в дом и несёт Адаму...

      Ева заходит в дом и несёт Адаму
      яблоко, персик, дыню и виноград.
      Пробуй-не пробуй - за нас всё решили сами
      сильные ветви, морщинистая кора...

      Солнечный свет тихо падает на половицы,
      муж за компом погружён в виртуальный мир...
      Ева стоит, не знает на что решиться,
      тихо вздыхает, снова идёт к двери.

      Ева выходит в сад, там бушуют волны -
      пенится время, к глазам подступает трава.
      Пробуй-не пробуй - за нас всё решило поле,
      рыхлая почва, сонная синева...

      Ева бросает в небо крошечный якорь,
      смотрит на воробьёв на садовом столе.
      То, что решило за нас, не умело плакать,
      только ходило, как посуху, по земле...

      _^_




      И небо возвращается обратно...

            и небо в чашечке цветка
              (Вильям Блейк)

      В сосновый лес, как в позабытый дом,
      вбежать по солнцем пахнущим ступеням,
      чтоб, запыхавшись, упереться лбом
      в шершавые смолистые колени,
      и вдруг понять, что стало всё равно-

      Не жаль, не удивительно, не страшно,
      что за рекой идёт за плугом бог,
      возделывая время, будто пашню,
      возделывает жизнь внутри меня,
      поросшую горошком, пижмой, хмелем...

      Что мир растёт, теряя имена,
      как семена, заброшенные в землю -
      открытый ветру, лёгкий и пустой,
      как шишка, с ветки сброшенная дятлом...

      Что небо возвращается обратно
      в глаза людей и в чашечки цветов...

      _^_




      Венеция 2

      Здесь славы не искали мастера,
      лишь всматривались в гладь воды и камень.
      И те послушно пели под руками,
      но о своём, их голоса забрав.

      Забрав их взгляд, внимательный как шёлк -
      ни лёгкой ряби, ни неровной нити,
      земля и море в зимней дымке слиты
      и незаметно зарастает шов.

      Венеция не плачет ни о ком -
      обрюзгшая и жадная старуха,
      она набила ракушками брюхо
      и проглотила неба рыхлый ком

      Уснула, смежив веки, как века:
      цветёт лиловый мрамор в бездне чёрной,
      из пены вод являются соборы,
      рассвет блестит у них на плавниках.

      Мозаик золотистая листва -
      как будто почки лопнули на клёнах,
      солёной влагой сбрызнуты колонны,
      у свежих красок - запах торжества.

      А небо набухает, словно плод,
      под сводом рёбер, бархата, вельвета.

      Тогда она смеётся и поёт,
      и полнится свечением и ветром...

      Тогда она, как прежде, молода,
      младенца держит, а слегка левее,
      почти у края рамы, розовеет
      внимательная, гладкая вода...

      _^_




      Деревья - хлеб, поднявшийся легко...

      Деревья - хлеб, поднявшийся легко
      над головой... Но взгляд не насыщают,
      как будто кормишь под пушистой шалью
      метель-младенца белым молоком.

      Деревья - хлеб под корочкой ржаной.
      Застывший жар в морщинах вертикальных.
      И небо - хлеб, и солнце - хлеб, и камни...
      Но голод не проходит всё равно.

      Как будто холишь в предсердечной тьме
      ничто, в котором нет тебе ответа.
      Деревья - хлеб, хранящий сон о лете,
      и знающий всю правду о зиме.

      _^_




      Первый снег

      С утра лишь звуки нежные слышны,
      ручей журчит почти по-итальянски.
      Как много тишины и глубины
      в чудесно округлившемся пространстве...

      Как будто только что отделена
      земля от свежевымытого неба,
      и не начерчен веткой первый знак
      на белизне нетронутого снега.
      Как будто торжеству всех мастеров
      пока что только предстоит родиться:

      и хрусталя сверкающий озноб,
      и медленный полёт тяжёлой птицы
      заключены и спрятаны от глаз
      под куполом высоким и округлым
      голубизны, которой в первый раз
      и тесно, и отверженно, и трудно...

      _^_




      Мне формы округлившейся зимы...

      Мне формы округлившейся зимы
      напоминают мой девятый месяц -
      жизнь - за тончайшей пуховой завесой...

      Уже не "я", пока ещё не "мы"-
      весь белый свет, а вместе с ним ты сам
      упрятаны в тугой хрустящий свёрток...
      Недаром дети любят чудеса
      в шкатулочках, в коробочках, в обёртках:
      не знать, что там, выдумывать подарок,
      блуждать в лесу рождественских витрин...

      Уж до чего свет неба нынче ярок,
      но и оно вмещается внутри.

      _^_



© Марина Ратнер, 2013-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...]
Словесность