Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность



ВСЁ, ЧТО ЛЮБОВЬ


Рекомендовано
Рифмой.ру

 


      ТРУБА

                С. Ч.

      Ты смотришь сны? Я тоже вижу сны,
      где мы с тобою не обречены
      на квёлый дождик в Северо-Задонске,

      трубу в окне на тыщу стекловат,
      почивший в девяностых детский сад
      и через лужу брошенные доски.

      Со Школьной поворот напра-нале...
      во, твой подъезд - волшебное шале:
      пять этажей, петуньи, две скамейки.

      Я вижу за полтыщи с гаком вёрст
      тебя в окне - лохматым, сонным ёпрст,
      гитару, макароны и сардельки.

      Полтыщи - это, в общем, не беда,
      но жизнь их растянула на года,
      сплетая дни в сырую паутину.

      И мы в сети. Здорово, как дела?..
      Какая осень в Питере была!
      Каналы, позолота да патина.

      Такая туристическая блажь -
      крути башкой, высматривай этаж,
      где жили мертвецы и героини.

      Всё дождь и хмарь, а тут как раз тепло,
      и львы почти вставали на крыло,
      когда мы проплывали между ними.

      ...Ты видишь остов тополя в окне,
      халат на дяди-лёшиной жене,
      трубу-бомжиху в клочьях стекловаты...

      Мы смотрим сны. Потом они болят...
      В моём окне такие ж тополя -
      попилены, живучи, узловаты...

      _^_




      ОБУЗА

      Выплываешь, как из обморока, -
      не жил, не жил и воскрес:
      над домом облако,
      через дорогу - лес.

      Встанешь промежду саженцев -
      будто сам такой:
      врастаешь, кажется,
      в синь, в покой.

      И я с тобой - в одуванчики
      отмороженным мотыльком.
      Ты куришь по целой пачке,
      глядишь далеко.

      Ворчит беспечальное,
      смешное и пьяное дед.
      Путается ворчание
      в бороде.

      Забудешь город-обузу,
      прижмёшься щекой,
      храпишь разнузданно,
      как задуривший конь.

      Дни, словно бусины, рассыплются,
      потеряются в лопухах.
      Наряжусь в цветные ситцы.
      Ах!

      Отпущу косу до пояса,
      будут звёзды в косе...
      Не остаться ли в этом космосе
      насовсем?

      _^_




      ПАМЯТЬ

      Я расскажу, а ты запоминай.
      Когда ночами слышишь пёсий лай,
      не думай, что собаке просто скучно.

      Она сейчас по-своему поёт
      о том, что жизнь похожа на полёт
      небесной тучи.

      Её края подсвечены бледно,
      она всегда с ветрами заодно...
      Вот ты глядишь и думаешь о бренном -

      о том, что всё проходит навсегда,
      о том, что с неба падает звезда,
      и это знак конечности и тлена.

      И тонкий серп стареющей луны
      остроконечно вспарывает сны
      и ловит на крючок тоски и страха,

      липучего, как нити паутин, -
      что в этом мире ты совсем один:
      пришёл, ушёл, ни памяти, ни праха.

      А у собаки кровь её племён
      гудит про незапамятность времён,
      про ночь в степи, где всхрапывают кони,

      где каждый жив, пока он лютый зверь...
      И ветер дует в дудочку потерь,
      и эхо стонет.

      Лиловая, как чашечки вьюнков,
      в собачьей глотке зреет тьма веков,
      она сладка, мучительна, зыбуча.

      И в этой тьме серебряно летят,
      как тыщу лет и тыщи лет назад,
      всё те же тучи...

      _^_




      НАПЕЙСЯ ЗА МЕНЯ

      Напейся за меня до умопомраченья,
      до ужаса в ночи, до паники с утра...
      Весна... Позавчера увидела грачей я,
      поверивших дождю, ветрам и флюгерам.

      А мне не то что пить, мне выпить - против шерсти.
      Мой призрачный мирок примётан кое-как.
      Он держится на снах - обрывках благовестий,
      приметах, проводах, старинных маяках.

      Но запахи весны и неба синька-линька
      топырятся во мне до северных широт.
      Мой мир трещит по швам и, выпростав начинку,
      однажды пропадёт из атласа миров.

      А в гранях твоего гранёного стакана
      гуляет блудный дух вообще без поводка.
      Уходит ночь-полночь, приходит утром рано,
      настоянный на тьме, дыму и коньяках.

      И мне бы тех же крыл такого же размаха,
      и перья, как огонь, и крови чтобы жар.
      Тогда могли бы мы такое забабахать! -
      Нам Пушкин бы с тобой за водкой побежал...

      _^_




      ВЕРА. НАДЕЖДА. ЛЮБОВЬ

      1.

      Пока нам не роют окопов с траншеями,
      Пока среди ночи не газует под окнами воронок,
      Ты можешь спокойно бросаться на шею мне.
      Всё ОК.

      Пока я не кинусь назад в атаке
      (Мы, новобранцы, такая шушера),
      А ты не пристрелишь меня, как собаку,
      Пойдём, в кафе покушаем.

      И ты не парься, радуйся солнечным временам.
      Пусть беды идут лесом, полем и лугом.
      Пока не последнюю корку делим, а пиво напополам,
      Не тревожь врага, пусть побудет другом.

      2.

      А у нас не падают самолёты.
      Я живу в обычной, как все, глуши.
      Я спешу по утрам на свою работу,
      как у нас любой по утрам спешит.

      А потом читаю, япона мама,
      что погибла сотня живых людей:
      самолёт взлетел и на взлёте прямо
      превратился в сотню людских смертей.

      И ни слова. Кроме /хрипато/: боже.
      Потому что горе - немая тьма.
      И я падаю, падаю, падаю тоже
      и сто раз предсмертное слышу "ма..."

      И вот так же я до конца, до края,
      сколько выйдет финишной той прямой,
      буду жить, беспомощно повторяя:
      ерунда, с кем угодно, но не со мной...

      3.

      Ну не будь вообще, что тебе стоит, просто не будь вообще.
      Для чего ты, зачем ты есть только наполовину?
      Я же выживу, если ты понимаешь ужас таких вещей -
      начиная с тяжёлой сумки из ближайшего магазина.

      Начиная с тяжёлой сумки и завершая под Новый год
      нарочитым весельем и глазами - такими сухими, что, кажется, треснут.
      А тебя вот настолько кто-то где-то не ждёт?
      Только честно.

      А тебе вот настолько хочется - ночь, не ночь -
      провалиться в сон и вынырнуть прошлым летом?
      Чтобы лето было с прежнюю жизнь длиной...
      Не об этом надо бы, господи, не об этом...

      _^_




      ИВАН-ДА-МАРЬЯ

      Открой во мне страницу тишины -
      тончайший лист бумаги папиросной.
      Луга в тумане призрачно видны,
      слезятся росно.

      Закрой глаза и слушай кровоток -
      пульсацию мелодии и цвета.
      Так слушает проснувшийся цветок
      изнанку света.

      Босой ногой дотронься до стерни.
      Свобода - боль на горькие две трети.
      Цветную ленту с локонов сорви,
      пусти на ветер.

      На тростниковой дудочке река
      сыграет нам зарю, вздыхая-маясь,
      и солнца, запоздавшего слегка,
      набухнет завязь.

      И мы, когда умается костёр,
      уйдя дымами к облачной отаре,
      с другого края света прорастём
      Иван-да-Марьей.

      _^_




      ПИСЬМЕНА

      Нет, дневники не сохраняют -
      они хоронят между строк
      все пятьдесят оттенков мая.
      Какой в них прок?

      Вот письмена моей эпохи -
      сырой растресканный асфальт...
      Домишки в сумерках неплохи.
      Скрипящей двери сочный альт
      споёт и громко оборвётся
      о покосившийся проём,
      и вечер медленно, без лоций
      вплывёт, сиреневый с краёв,
      в усталый двор, корявый садик -
      дичалых яблонь благодать...

      Мне в календарном листопаде
      и пары дней не удержать,
      когда б не талый запах прели
      от чёрных листьев по весне,
      не эти ржавые качели
      и свет в окне.

      _^_




      ОБРАТНАЯ СТОРОНА

      Всё будет так, как виделось во сне:
      поля, поля, грунтовая дорога,
      сосна и позолота на сосне,
      и всё - простор, покой, а не морока.
      Всё - птичий крик да шёпоты реки,
      и небо - высоченное, на вырост,
      и леса голубые плавники,
      скребущие по самой кромке мира.

      А там земля, уйдя за горизонт,
      становится немыслимой, покатой...
      Колоколов баюкающий звон,
      теплее и малиновей заката,
      течёт к морям обратной стороны
      и полнит парус старенькой фелюги,
      и оттого, прозрачны и упруги,
      приходят к рыбаку чужие сны.

      Однажды он поведает жене
      за кружечкой какого-нибудь грога,
      что, мол, опять привиделось во сне:
      покой, простор и пыльная дорога
      за синий край неведомой земли...

      А мне опять приснятся корабли.

      _^_




      ИСПОД

      Нащупывая вечности итог,
      иной идёт, как Бог, не чуя ног,
      по зыбкой глади пасмурного года.

      А я не так, я жалкий антипод
      и обитаю в зазеркалье вод.
      Я наблюдаю жизнь с её испода.

      Я вижу днища солнечных пирог,
      луну размером с яблочный пирог,
      надкусанную парочкой влюблённых,

      и камбалой, приплюснутой ко дну,
      глотаю тишину и глубину,
      приоткрывая жабры воспалённо.

      Перелицуй меня ты так на так,
      как старый замусоленный пиджак
      (пять пуговиц, одна не из комплекта

      висит на нитке, словно инвалид, -
      вот так же и внутри меня болит
      уже почти оторванное лето).

      Перелицуй. Ещё остался цвет.
      Да, крой не нов, но с истеченьем лет
      винтажное обычно входит в моду.

      Вот так и я - из плена амальгам
      вернусь, и ты услышишь по шагам,
      что я иду, как посуху, по водам.

      _^_




      ВСЁ, ЧТО ЛЮБОВЬ

      Всё, что слова, можно и промолчать.
      Простоволоса, боса, я смотрю в окно.
      Слышу твоё дыхание у плеча.
      Слышу, как время сыплет своё пшено.

      Между рассветом и ночью темнеет сад.
      Эхо во тьме пугливо, как птичий вскрик.
      Всё, что прожито, - оранжевый листопад,
      пух тополиный, серебряный лунный блик.

      Память - смешная девочка-тишина:
      только и помнит, как вишня весной цветёт...
      Кожа твоя прохладна и солона.
      Всё, что беспамятство, - сладкое забытьё.

      Не говори. Мне хочется быть немой.
      Стон набухает, словно бутон цветка.
      Всё, что любовь... Между тобой и мной
      только полоска света от ночника.

      _^_




      ГЕРБАРИЙ

      Я стала забывать слова. Слова
      нужны тому, кто чувствует иначе.
      Я стала забывать - а это значит,
      я прорастала, будто бы трава,
      в тебя, твою вселенную, под кожу -
      послушный вьюн-лиловые-цветы...
      Качались ветви пиний. С высоты
      тропа спускалась к морю осторожно
      сквозь старый парк, дремучий дикий парк,
      где лилии бесстыжи и наги,
      и нежно-розоваты в сердцевине,
      и грозди отцветающих глициний
      сродни грудям стареющих богинь,
      вода сочится в сонные пруды
      и кедры гималайские седы.
      Вот там, среди тенистого покоя
      и варикозно вспученных корней,
      мне чувствовалось ярче и больней
      моё родство сиамское с тобою.
      Среди цикад и шорохов слышна,
      не маялась меж нами тишина -
      она дышала лаврами и морем,
      и жаром остывающих камней.
      И жадные касанья гаусторий
      царили в ней...

      _^_




      ИЗ ДЕТСТВА

      Я мимоходом здесь - из детства в никуда.
      Облизывает камушки вода.
      А вдалеке туманно, инородно

      горячий город в мареве густом
      шагает в Волгу выгнутым мостом,
      не зная броду.

      Оттуда рано утречком, ворча,
      привозит и ссыпает на причал
      сомлевших пассажиров теплоходик.

      И дачники идут тропою троп,
      а вдоль тропы качается укроп
      и пыльные жемчужины смородин.

      Здесь всё, как прежде. Лодочки гудят,
      да ивовые веточки внатяг
      сшивают облака и мелководье.

      От мяты на тенистом берегу
      вечерний воздух сладок и тягуч...
      Сижу, а время ждёт и не уходит.

      А может, просто некуда идти -
      оно ходить по водам не умеет.
      И только цапля, тонко выгнув шею,
      над островом летит...

      _^_



© Полина Орынянская, 2019-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2019-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность