Акулы пера
Дверь аудитории приоткрылась, чтобы впустить тронутого сединой
человека с умным лицом и большой пачкой бумаг в левой руке. Человек вошел,
вернул дверь в исходное положение, положил бумаги на стол, пристроил себя в
офисное директорское кресло с высокой спинкой, протер очки, несколько раз
хлопнул веками, и его оценивающе-критичный взор скользнул по ненамного
присмиревшим физиономиям присутствующих. Полтора десятка представителей
растрепанно-нагловатого московского студенчества нехотя прервали
увлекательнейшую беседу, уронили насупившиеся подбородки в ладони, уныло
наморщили подающие надежды лбы.
Если бы профессор был старым волком, он бы наверняка
одним-единственным неуловимым для человеческого глаза движением оказался на
вершине скалы, вытянул вперед шею, напряг уши, вздыбил шерсть на загривке и
сотряс застывший над окрестностями воздух пронзительным воплем отчаяния,
заставляющим все живое вокруг бросить свои дела, прикусить язык, зарыться
поглубже в землю и задуматься о вечном...
Но, как вы наверняка уже догадались, профессор не был старым волком и
ничего из перечисленного выше не предпринял; напротив, он лишь привстал со
своего места, оперевшись кулаками на скрипнувшую крышку стола. Пятнадцать пар
глаз престарелых тинэйджеров излучали покорность и смирение.
- Здравствуйте, - профессор потер переносицу, поправил очки и взял из
принесенной пачки лист, лежавший сверху. - Все в сборе?
- Все, вроде... - неуверенно донеслось из задних рядов.
- Прекрасно, - поморщился профессор, блуждая взглядом по бумаге.
- Итак, каждый из вас решил всерьез заняться журналистикой. Профессия эта, как
вы уже, наверное, успели заметить, требует усердия, изобретательности,
настойчивости, хорошей памяти, умения общаться с людьми и многого, многого
другого. И в первую очередь - трудолюбия. Я прошу вас всегда помнить об этом.
Далеко не все будет получаться, придется пережить много разочарований - ваши
статьи не станут публиковать, платить будут мало. Редакторы сочтут вас
бездарностями, читатели - занудами. Далее - вы познакомитесь с
актерами-педерастами, политиками-проститутками, организованной преступностью,
продажной милицией, пьянством, наркотиками, кожными заболеваниями, геморроем,
родильной горячкой, огнестрельными ранениями, а также с некоторыми моими
старыми друзьями. Кроме того, время от времени вам будут набивать морду в
подъездах, на презентациях, в театрах, на выставках и в других интересных
местах - одним словом, всюду, куда вас занесет ваш профессиональный долг. Но
всегда помните о главном - трудолюбие, трудолюбие и снова трудолюбие!
На слове "трудолюбие" лики студентов мгновенно скуксились, будто их
сбрызнули смесью боржоми, уксуса и лимонного сока. Кто-то громко вздохнул.
- Итак, - продолжил профессор, - ровно месяц назад вы получили
задание узнать, кто такой Александр Сергеевич Пушкин. Начнем по порядку, -
профессор сперва посмотрел на крайнюю слева парту, потом к себе в бумажку, -
пожалуйста, Маргарита Семеновна.
- Маргарита Семеновна Двубортникова, - с ужасом произнесла до смерти
перепуганная студентка. - Весь месяц я пыталась узнать что-нибудь о... - она
исподтишка заглянула в пудренницу - ... об Александре Сергеевиче Пушкине. Я
бродила по московским улицам, читала газеты, слушала радио, встречалась с
интересными людьми...
- С Кушаковым она встречалась, - как бы между прочим заметила соседка
Маргариты Семеновны, нервно покусывая губы. Развалившийся напротив Кушаков
поправил галстук, пригладил волосы и с умилением принялся разглядывать то
правый ботинок на собственной ноге, то соседку Маргариты Семеновны.
- Вера Петровна, прошу вас, не перебивайте, - профессор с упреком
посмотрел на соседку Двубортниковой. - Валерий Сергеевич, - укоризненный
взгляд в адрес Кушакова, - не отвлекайтесь. Итак...
- Я бродила по московским улицам, слушала радио, - на глаза
Двубортниковой навернулись слезы, - музыку слушала... В зоопарке была...
Обезьянку с рук импортным печеньем кормила, а она мне колготки порвала... -
по щекам студентки покатились слезы, и она замолчала.
Минуты четыре профессор массировал преждевременно поседевшие виски.
- Что-нибудь еще? - довольно сухо спросил он.
- Весь месяц я пыталась... - разрыдалась Двубортникова, - Кушаков...
Подлец, подлец... - она захлебнулась слезами, прижала к вздрагивающей груди
пудренницу и выбежала из аудитории.
Профессор тайком измерил пульс.
- Вера Петровна, прошу вас.
- Вера Петровна Антилопова, - обнажила зубы пышущая здоровьем и
усердием недокрашенная блондинка. - Получив задание, в тот же день я
подписалась на восемь газет и четыре еженедельника. Каждое утро вырезала
интересные заметки, выписывала в тетрадь имена авторов. Начала вести
дневник, в который заносила впечатления от прочитанного, - Антилопова
победоносно огляделась по сторонам. - Об Александре Сергеевиче Пушкине за
последний месяц никто ничего не писал, - торжественно закончила соседка
сбежавшей Двубортниковой. - У меня все.
Профессор сосчитал про себя до двадцати.
- Денис Иванович.
- Денис Иванович Полосин, - почесал за ухом высокий молодой человек в
очках. Порывшись в карманах, он извлек оттуда несколько принтерных
распечаток, коробку дискет и два компакт-диска. - База данных МГТС, -
задумчиво начал очкарик. - Информация от четырнадцатого марта тысяча
девятьсот девяносто, - молодой человек посмотрел на часы, - шестого года. Из
зарегестрированных в Москве жителей системе известны шестьдесят семь мужчин в
возрасте от двух месяцев до девяноста двух лет, носящих фамилию Пушкин. Из
них шестнадцать являются Александрами, а четверо - Александрами Сергеевичами.
Мне удалось встретиться...
- Достаточно, - профессор спрятал лицо в ладони. - Я, разумеется,
понимаю... Но всему есть предел... Это просто черт знает что такое!
Скажите, - он швырнул очки на стол, - кто-нибудь, хоть один из вас, догадался
сходить в библиотеку?
Кушаков поправил галстук, пригладил волосы и вытянул вверх
указательный палец.
- Странно, - пробормотал профессор. - Валерий Сергеевич, не могли бы
вы нам рассказать, кем был Пушкин.
- С удовольствием, - ослепительно улыбнулся Кушаков. - Александр
Сергеевич Пушкин - великий русский поэт.
- Невероятно, - прошептал профессор. - Валерий Сергеевич, прошу вас,
расскажите коллегам, каким образом вам удалось получить эту информацию. Я
уверен, они просто сгорают от любопытства. Хорошо?
- Охотно, - с улыбкой согласился Кушаков, - нет ничего проще. Я
переспал с нашей новой библиотекаршей.
В аудитории повисла долгая томительная пауза. Было слышно, как между
оконными рамами жужжит неизвестно как залетевшая туда муха.
- Та-ак... - неожиданно выдохнул профессор. - Кто еще знает, что
Александр Сергеевич Пушкин - великий русский поэт?
Руки подняли четверо: Мария Дмитриевна Кобелева, Антонина
Владимировна Степанова, Светлана Викторовна Безрукова и Дмитрий Николаевич
Носиков.
Некоторое время профессор колебался. В конце концов, он кивнул в
сторону Кобелевой:
- Как вы это узнали, Мария Дмитриевна?
- Я... - Кобелева смотрела в угол и крутила ручку сумочки, - я
переспала с Кушаковым...
Что-то кольнуло профессора в сердце.
- Антонина Владимировна?
- Да. С Кушаковым...
- Светлана Викторовна?
- С ним...
- Дмитрий Николаевич? - профессор с надеждой посмотрел на Носикова.
- Я... Тоже... - запинаясь признался юноша.
- Что - тоже? - заорал профессор.
- Ну... Того... С Кушаковым... Переспал... - промямлил косноязычный
Носиков.
Если бы профессор был старым волком, он бы наверняка одним-
единственным неуловимым для человеческого глаза движением оказался на вершине
скалы, вытянул вперед шею, напряг уши, вздыбил шерсть на загривке и бросился в
пропасть, сотрясая застывший над окрестностями воздух пронзительным воплем
отчаяния, заставляющим все живое вокруг оставить свои дела, прикусить язык,
зарыться поглубже в землю и задуматься о вечном...
- А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! - профессор обхватил руками седую голову и
выбежал из аудитории.
Было слышно, как между стекол сердится муха. Валерий Сергеевич
поправил галстук, пригладил волосы и смахнул пылинку с носка своего правого
ботинка. Вера Петровна шумно вздохнула. Дмитрий Николаевич посмотрел в окно и
обиженно проворчал:
- Я ж не из-за Пушкина... Я ж того... По любви...
Апрель 1996
© Норвежский Лесной, 1996-2025.
© Сетевая Словесность, 1998-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Алексей Смирнов. Где стол был яств: и Доктор Энгельгардт. Два рассказа [Бритая Маковка толкнула Косички, качнулись Банты. Лиза и Коля – октябрята, но без пяти минут пионеры – остановились и завороженно уставились на сутулого...] Елизавета Григ. Сима [Эта необыкновенная история началась в соловьиную ночь – в самое подходящее время для всех необыкновенных историй на свете. Говорят, не поют соловьи, они...] Яков Каунатор. Кто же ты есть, как тебя звать... (Булат Окуджава) [Формула рождения стихов Булата Окуджавы до чрезвычайности проста: взгляд, восприятие; чувство; осмысление...] Андрей Коровин. Из книги "Любить дракона" (2013) Часть II [стать его сталкером / проводником / в новый мир / вещей букв людей / взять на себя ответственность / за его судьбу...] Татьяна Куземцева. И надеяться, и любить... [Как бесполезны дни – благословенны ночи, / И горести мои завязли между строчек. / И разве кто спасёт? А впрочем, что за дело... / Пожалуй, это всё...] Екатерина Вольховская. Чёрный пёс и другие [Кто разберёт их – о чём говорили / Девочка с куклой ночами под пледом? / Кукла любила глазами и бантиком, / Девочка – голосом, тихим и тёплым.....] Никита Николаенко. Взгляд обывателя [По прошествии нескольких недель я стал задаваться вопросом – а что же тогда произошло в тот жаркий день и происходило ли что-то стоящее на самом деле...] Владимир Буев. Пять рассказов о судьбах крымских татар в обрамлении прелюдий и ноктюрнов [Репортаж с творческого вечера писателя Шевкета Кешфидинова. Литературно-музыкальная композиция Шевкета Кешфидинова и Зеры Джемиловой, посвященная Крыму...] Зина Виноградова. Одна сплошная исповедь [Презентация книги Макса Батурина (1965-1997) "Гений офигений" в рамках проекта "Бегемот Внутри" в Малаховке.] Валерий Горюнов. Пиратская летопись о времени и себе (О книге Матвея Цапко "Экранка") [...как в любой летописи, записанные события и воспоминания постепенно выцветают и становятся неясным гулом прошлого, но у нас все равно остаётся недоступный...] Александр Хан. Созерцание и размышление (о стихах Александра Разина и Дарии Солдо) [Отзыв о стихах участников 103 серии литературно-критического проекта "Полёт разборов" Александра Разина и Дарии Солдо.] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
