БОРИС КУТЕНКОВ:
"Поэты останутся в истории не по эстетическим соображениям"
|
3 апреля 2025 в рамках проекта Андрея Войнова Voinovpoetry в формате телеграм-беседы состоялось "коллективное блиц-интервью" с поэтом и критиком Борисом Кутенковым "20 вопросов Борису Кутенкову". Вопросов от подписчиков получилось более, чем двадцать, беседа длилась три часа. Представляем вашему вниманию вопросы и ответы.
Euroctor: Что почитать, посмотреть, чтобы академически изучать другую поэзию, понять закономерности развития поэзии?
Борис Кутенков: Определённо – прозу и критику поэтов. Прежде всего – статьи Марины Цветаевой ("Поэт о критике", "Искусство при свете совести", "Поэт и время" – вообще все). Ходасевича. Мандельштама "Разговор о Данте". Лотман, Гаспаров, Лидия Гинзбург. Из современников – книги Михаила Эпштейна "Поэзия и сверхпоэзия", философию Андрея Таврова, книгу Владимира Козлова "Зачем поэзия". "В небе царит звезда" Гандельсмана. Здесь, на Bootleg, у меня была отдельная статья – 10 лучших статей о поэзии (часть 1, часть 2). Я бы только редакторски убрал слово "академически", это не единственный путь понимания поэзии.
Аноним: Как реагировали, когда люди, которые совершенно не знакомы с литературой и плоховато к ней относятся, просили прочитать свое творчество?
Б. К.: Нормально реагирую, если позволяет ситуация и человек не чрезмерно назойлив. Мне кажется, демократизм в этом смысле – свидетельство истинной интеллигентности. Отношусь к такому по-медицински, без снобизма. (Ахматова, правда, как-то говорила, что чувствует себя при разборах молодых поэтов врачом, постоянно говорящим "у вас рак"; такое тоже бывает, но приходится испытывать не только это.) Как-то уже писал, что разумный демократизм важен для профессии критика – он позволяет воспринимать её без ложного пафоса, способствует взаимодействию между критиком и автором. Совершенно не близка рефлексия по поводу назойливых графоманов и отнятого времени.
Euroctor: И как дорасти до того, чтобы научиться получать удовольствие от стихов 20, 19 века?
Б. К.: Мне кажется, слово "удовольствие" несколько противоречит понятию "дорастать". Если Вы не защищаете диссертацию и не выбрали профессию критика/литературоведа, позвольте себе быть собой. Я точно так же не получаю "удовольствия" от поэзии XVIII века или, к примеру, античной; часто чтение таких текстов – усилие, нужное для чего-то конкретного. Советовал бы также чувствовать грань между усилием и насилием; интеллигентская рефлексия иногда накладывает ложные обязательства, заставляя мучиться по поводу незнания каких-то вещей. Критик – особая, жестокая профессия, ему нужен обширный гуманитарный бэкграунд, в остальных случаях это не обязательно. В конце концов, остаётся только то, что читаешь без насилия и – именно что – с удовольствием.
Danila Kudimov: Если бы вы могли пригласить на "Полёт разборов" любого персонажа из смешариков, кто бы это был и как бы он отреагировал на современные поэтические тенденции?
Б. К.: Там уже есть Совунья – архетип Ольги Балла))
Миша Маркин: В какой момент молодому автору стоит начать подаваться в журналы? куда?
Б. К.: Очень интересный вопрос! Думаю, прежде всего нужно прислушаться к себе, определённых "правил" нет, они могут быть только персональными. Я начал слишком рано и резво это делать, потом жалел об этом, поэтому скорее предостерегаю от слишком "дебютных" публикаций. Но нужно найти какую-то золотую середину между тем, чтобы почувствовать зрелость своих текстов – и тем, чтобы не впасть в чрезмерное самоуничижение. Так как затем будут тексты более зрелые и важно вообще когда-нибудь дебютировать. На моих глазах некоторых товарищей задавило это самоуничижение.
К тому же ранний опыт взаимодействия с редакциями, даже негативный, полезен в смысле познания литпроцесса. Помнится, в 20 лет я обошёл все редакции и отправил стихи всюду – никто не ответил (а потом узнал, что в журнале "Октябрь" секретарь сразу выбросила их в мусорную корзину, не доводя до отдела поэзии); отреагировал – причём сразу же – один Дмитрий Кузьмин. Отреагировал грубо, подробно, неравнодушно, обидно. Но это исключительное неравнодушие характерно само по себе. Стоит вспомнить и пример Сергея Гандлевского и его товарищей – которых не брали все журналы, а потом, в начале 90-х, сами же стали предлагать им печататься, уже в новых обстоятельствах. Или вспомнить поздние дебюты – примеры от Тютчева до Ирины Ермаковой.
Миша Маркин: Лирическим героем какого стихотворения вы бы хотели стать на сутки?
Б. К.: Лирическим героем – нет; автором – очень многих стихотворений, для меня это критерий. Многие хотел бы написать (и это определённый вид "отношения": скажем, стихи Татьяны Бек я никогда бы не написал, а моего любимого поэта Николая Васильева – да, и это кажется планкой, до которой мог бы допрыгнуть). Как у Бориса Рыжего в "Роттердамском дневнике": некоторые стихи Рейна мог бы написать Бродский, "будь он чуточку не душевнее, а человечней и, следовательно, талантливей". Там ещё есть история про переодевание в костюм поэта как про особый вид интертекстуальности))
Euroctor: Спасибо вам за ответы на два моих вопроса и за потраченное вами время. Можно ли обращаться к вам за советами, консультациями дальше или это уже будет излишним, являться переходом вашей зоны комфорта? Также извиняюсь, что задал больше одного вопроса и забираю время у др. участников, но ничего не могу с собой поделать)
Б. К.: Да, можно задавать дальше, спасибо Вам, я готов отвечать сегодня до бесконечности ) и за персональной консультацией тоже можно обращаться в лс.
Цеппелин: Бомбардиро крокодило или тралалеро тралала?
Б. К.: Тралала, конечно! Типичное междометие моих стихов (у Марины Гарбер в послесловии к моей книге "решето. тишина. решено" есть интересный пассаж про эти междометия в контексте музыки). Тралала и только тралала. А бомбардиро – это в сегодняшнем прямом эфире)) бомбардируйте дальше!
Андрей Войнов: Благодаря вам мы затащили на подкаст Плакина, что вас объединяет? Где познакомились? А Пирокинезиса знаете?
Б. К.: Объединяет, наверное, любовь к Борису Рыжему и то, что оба увлечены не только своим творчеством, популяризируем чужое-нечужое. Максима знаю как отличного товарища, хорошего и порядочного литературного коллегу (не меньше моего знающего о поэзии; у него отличная библиотека; когда был у него дома, он открыл мне некоторые стихи Полонского и открыл поэзию Яна Сатуновского, которую я не представлял для себя "открытой"). Восхищает его трепетная любовь к поэтическим сборникам. Познакомились как раз на почве Рыжего и Новикова (Максим попросил в переписке мою работу о них). Ждём 27 апреля вас на "Полёте разборов", который будем вести вместе))
Пирокинезиса – да, изучил, было интересно, почему несколько человек лет примерно 20-ти сразу сказали, что он их кумир, повлиявший в т. ч. в человеческом смысле. Мне показалось, что у него есть поэтическая одарённость, при этом тексты именно песенные (как чаще всего и бывает в массовой культуре), не выдерживающие проверку, что называется, "глазным зрением". Также (как свойственно рэп-поэтам) он добавляет философию и интеллектуальный бэкграунд в несколько "пережёванном" виде в свои тексты, что помогает некоторым молодым людям, считающим его своим кумиром, почитать уже того же Фуко. Ясно, что это пример и человеческий в том числе – и культурно осмысленный.
вечность: Как отличить плохую рифму от хорошей?
Б. К.: На раннем этапе мастерства не стоит использовать грамматические рифмы (рифмовать одинаковые части речи) и неточные, всё просто. Быть осторожнее с вычурными, составными-маяковскими, – это ложные украшения, которые не привносят никакого желаемого эффекта. Дальше, по мере развития мастерства, – отказаться вообще от понятия "плохой" или "хорошей" рифмы, стать свободнее в этом смысле, почувствовать рифму как контекстуально обусловленный элемент стихотворения. См. статью Евгения Абдуллаева, где он предлагает отказаться от функционального отношения к рифме, от функции ёлочного украшения по отношению к ней.
Hedgehog51: Какие есть тенденции в современной поэзии? Кто из современных поэтов сможет остаться в истории, на Ваш взгляд?
Б. К.: Боюсь, что в "истории" останутся не по эстетическим соображениям, это печально. О тенденциях – отошлю к этому опросу (ответ на 7 вопрос – со ссылкой на Валерия Шубинского – и его ответ в рамках того же опроса).
Danaberry: Почему Вам близки тексты песен попсы 90-ых годов? Вы не раз говорили об этом в разных интервью.
Б. К.: Я говорил не про тексты, а про саму музыку: это моё детство, а, как сказано у современного поэта, "у меня к нему, знаешь, детство. / Детство – это неизлечимо". Тогда мы каждую пятницу ходили с папой в кассетный ларёк и покупали кассеты за 3, 5 рублей, и это было благословенное ощущение подарка. Думаю, Дана, ты в этом меня понимаешь)) Те песни (например, группы МГК, фанатом которой я был; гуглить не рекомендую), как мне кажется, ещё раньше поэзии сформировали у меня чувство стихового ритма, – вообще, время помогло понять, что первоисточник не так важен, как его внутреннее переживание, сила впечатляемости. Кассеты "кончились" в 2005-2006 году, когда я учился в одиннадцатом классе, их сменили компакт-диски (а потом и соцсети); это по-своему символично и ассоциируется у меня с потерянным раем. А вообще 90-е – очень свободное и безбашенное время, это мне близко, в том числе по воспоминаниям культуртрегеров о тогдашнем строительстве литературы) Хотел бы его пережить уже не со стороны детства, а со стороны литдеятельности. Например, побывать на последней презентации Дениса Новикова в 1999 году и так далее.
Андрей Войнов: Какой кайф. Вспомнил своё детство.
Андрей: Как вы понимаете, что стихотворение удалось, – будь то ваше или чужое?
Б. К.: Про своё с самого начала понимаешь, что удастся, – по особому ощущению, в котором нахожусь. Это ощущение никогда не обманывает. Но есть разные "удалось": скажем, ощущение перерастания себя, новизны – это может пониматься и впоследствии. Что стихотворение удастся – сразу же, безошибочно. Что удалось чужое – по чувству некоторого раздражения ("а как это возможно? нифига себе!"), непривычности.
Но понятно, что эта непривычность, вкусовая ориентированность должна опираться на мощный читательский бэкграунд. Профессиональный критик отличается тем, что от этого раздражения идёт к принятию (по возможности), от "этого не было" и "нифига себе" – к "это ново" и "такое возможно, такое должно быть".
Элла: Как Вы впервые влюбились в поэзию (если это корректно:))? Как поэзия повлияла на Вашу личность (можно назвать что-то одно: самое существенное или наоборот)?
Б. К.: Впервые – на 1 курсе Литинститута, когда прочитал стихи современного поэта Вячеслава Памурзина (это первый современный поэт в принципе, которого я увидел, и мой друг). Пришёл домой, положил перед собой его подборку и понял, что хочу так же: вещность, множество деталей, откровенный разговор о любви, крепкое владение версификацией. Славы, к сожалению, не стало в 2020 году, а в поисках его подборок (для составления посмертной публикации) я нашёл свои детские детективы, которые считал давно утерянными: думаю, это подарок от него.
Поэзия влияет на личность, как говорит Вл. Козлов, её "собиранием" – в смысле целостности личности в разрозненном мире. Думаю, что она научила и открытости к Другому (и к человеку, и в широком смысле). Помогла понять некоторую осмысленность асоциальности, отрефлексировать сомнительное понятие "успеха", увидеть его разные грани. Принесла ощущение призвания и помогла встретить друзей, наконец. Помогла понять, что в жизни есть что-то неизменное.
Дарья Иволгина: Что сейчас является объективным критерием для оценки качества поэзии?
Поясню – для меня есть субъективные критерии на уровне ощущения. Отозвалось или нет, соответствует ли моему чувству прекрасного.
А если абстрагироваться от личных ощущений, как понять, что вот это – поэзия, а то – графомань?
Б. К.: Никаких объективных критериев нет, если речь не идёт об откровенно плохих стихах (они видны сразу, и то с понятием "неумелости" нужно обращаться осторожно: Пригов, Мокин, вообще "наивное" письмо). Говоря о поэзии, мы никогда не будем окончательно убедительны и всегда окажемся в зоне зыбких и не верифицируемых суждений. Но обширная начитанность поможет сделать их менее зыбкими и обрести какие-то опоры. Ваш критерий суждения вполне нормален, и, если Вы не выбрали жестокую стезю профессионального критика, то можете остаться при нём, это приемлемо для большинства людей. Ну или двинуться дальше и прочитать то, что рекомендовал в первом ответе этого "интервью", – но тогда отрефлексировать понятие маргинальности, смириться со своим отличием от "большинства" читателей, которые смотрят на тексты именно на уровне "нра/не нра". Это не так просто – принять в себе такую маргинальность, и почувствуйте, нужно ли это вам: как в стихотворении Лермонтова "Пророк" – открыть в себе особое зрение, с которым, возможно, не будут всецело согласны даже такие же "юродивые", товарищи по бедствию. "Всё знанье о поэзии – в руках пяти-шести", как писал Кушнер.
Ваня Рамзин: Любимое стихотворение/поэма Пушкина? Любимый поэт/поэтесса Серебряного века? И любимый иностранный поэт?
Б. К.: Стихотворение – определённо "Анчар" (вчера его вспоминал в связи с некоторыми событиями, строки "но человека человек / послал к анчару властным взглядом..."); "Сказка о рыбаке и рыбке", как ни странно (внушает мне удовольствие просто как поэзия); из прозы перечитываю довольно часто "Египетские ночи" (всем рекомендую как текст о природе искусства). Серебряного века – Ахматова (хотя Цветаева гениальнее и крупнее в смысле влияния, и всё же). Мандельштам, перепахавший меня. Иностранный поэт – Рильке.
Элла: Как Вы относитесь к поэтическому переводу? Какие примеры считаете успешными, ценными?
Б. К.: Сам не занимаюсь им (пробовал два раза, для меня это мучительный вид деятельности). Очень рекомендую книгу Владимира Полетаева "Прозрачный циферблат", вышедшую в нашей мемориальной серии, там замечательная статья "О поэзии перевода" о переводе как самостоятельном творчестве и прекрасные образцы отношения к этому делу (книга здесь в открытом доступе).
Аноним: 1) Имеет место в современном мире самобытность в поэзии или же от классических правил построения рифмы и слога люди никогда не уйдут? 2) Является ли музыкант (рэпер, рокер, поп-исполнитель) поэтом?
Б. К.: "Самобытность" – это про одно, "классические правила" – про другое (поэт нарушает правила, придумывает свои). Близка фраза Кальдерона: "Узнав правила, поэт должен запереть их на ключ, а ключ выбросить в море". Второй вопрос: является или нет – это зависит от того, можно ли публиковать его тексты, выдерживают ли они проверку зрением. Башлачёв, Дягилева – да. Отдельные тексты Вени Д'ркина. Стихи Цоя мы не включили в нашу антологию, хотя они, безусловно, талантливы как песенные тексты и в них есть вещество поэзии.
Цеппелин: Мне очень интересно, кто ваши любимые прозаики.
Б. К.: Такой очень странный ряд – Чехов, Владислав Крапивин, Александра Маринина, Уильям Сомерсет Моэм, Лидия Гинзбург, Татьяна Толстая. К каждому из них – персональное отношение, не обязательно "литературного" свойства.
Андрей: Следите/читаете ли каких-нибудь современных иностранных авторов?
Б. К.: Увы, нет ( самый содержательный и бесконечно полезный ответ.
Gurbanovich Anton: Что вы считаете банальным? Как от банального приходите к оригинальному?
Борис Кутенков: Банальность банальности рознь! У Блока сказано: "Чтобы от истины ходячей всем стало больно и светло". Есть общее место, а есть та банальность, которая стала твоей, самим существом; банальность первооткрытия, непосредственного говорения о чём-то уже давно знакомом как внове (но это принципиально отлично от изобретения велосипеда). И тогда уже не банальность. См. об этом у Георгия Адамовича – "Ночь. В первый раз сказал же кто-то "Ночь". / Ночь, камень, снег... как первобытный гений". Точно так же и оригинальность – сложное понятие: это ни в коем случае не самоцель, т. к. может превратиться в ту же вычурную рифму. Истинная оригинальность тиха и спонтанна, далека от старательной ахмадулинской рифмы или вознесенской образности.
Анна Аликевич: Нужно ли отделять автора от текста при разборе подборки, словно она анонимная, или правильнее оценивать "в комплексе": и манеру подачи, и факты биографии, и другие таланты, привлекающие аудиторию? Поэт – это только текст или комплексное явление?
Б. К.: Сложнейший и интересный вопрос. "В комплексе" – это только для ЖЗЛ; в критике лучше бы судить о тексте. Поэт – это личность и странность, т. е., конечно, явление "комплексное", но когда пишешь рецензию, лучше бы об этом забыть, – если, разумеется, нет специальных "биографических" фактов, непременно важных для понимания текста. Но всестороннее изучение человека, биографии помогает понять текст – и всё же тут лучше прислушаться к себе, не привносишь ли затекстовые факторы. Вообще, интересно недавно было в опросе "Пролиткульта" про коррупцию дружбы; Елена Погорелая ответила, что "дружба – не про коррупцию, а про понимание", и заметила, что лучшие рецензии на её книгу написали её друзья. Тоже точно по-своему.
Antonina: Как читать стихи вслух правильно? Почему чтение и своих, и чужих слов может быть таким незвучным (на ваш взгляд)? Есть ли способы продвигаться без чтения своих стихов вслух?
Б. К.: Тоже сложный и интересный вопрос. Вообще, надо сказать, что это совершенно не обязательно по отношению к поэтическому тексту: Вы можете никогда и не выступать с ними, от этого Ваши тексты не перестанут быть гениальны (или плохи). Мне кажется, что: 1) хуже всего читают актёры; 2) невозможно прекрасное стихотворение прочитать плохо – оно всегда будет идти "изнутри" поэта; 3) важно не пережимать с театральными эффектами. Но я сам я для себя не выработал подходящую манеру декламации, Мне не нравится, как я читаю. Несколько раз слышал, что это слишком монотонно или чрезмерно театрально. Так что вопрос для меня мучительный и нерешённый. Выложу ещё пост из своего канала, где порефлексировал на эту тему.
Марианна Любомирская: Что Вас, Борис, отличает от других критиков современности? За чем стоит обращаться именно к Вам, если есть такое отличие и это может помочь молодому поэту в его творческом развитии? Спасибо!
Б. К.: Отличает, наверное, то, что использую разные формы критики, широко понимаю её, не замыкаясь на журнальном деле; возможно, отличает и то, что люблю "внутреннюю" форму критики, т. е. письма авторам, и даже предпочитаю её журнальной, мне это психологически проще в смысле коммуникации, но обычно коллеги такие разборы не любят и сторонятся их. А вообще, на этот вопрос стоит ответить Вам)) Обращаться ко мне – конечно, за персональным разбором. Сможет ли – это надо спрашивать у молодого поэта; возможно, и нет, – вполне вероятно, что поэт со мной не согласится и пойдёт своей дорогой. И я уважаю это чувство правоты больше покорности.
Валентин: Почему барная поэзия так популярна?
Б. К.: Что считать барной поэзией, какие образцы? Вообще, есть поэзия, есть непоэзия, эпитеты тут не очень годятся. Но – предполагая: конечно, из-за мгновенного эффекта воздействия на слушателя, "штучек", устного преподнесения, дешёвых слэмовых эффектов.
Хен Мэлс: Какие отношения у вас с парикмахером?
Б. К.: Прекрасные. Она просила ссылку на передачу о Борисе Рыжем на "Культуре", потом смотрела её, притом что вне встреч в парикмахерской не общаемся. Знает, что приводит в порядок голову литератора и готовит то к передачам, то к ответственным командировкам )) Каждый раз, когда прихожу, о чём-то беседуем, в т.ч. о литературе))) Марина, спасибо, приду ещё не раз!
Iakov: Такое впечатление, что поэзия в какой-то степени стала нишевой субкультурой, её почти нет нигде, кроме немногочисленных интернет-каналов. Да, и знаковых фигур в этой области маловато, мягко говоря, таких, которые могли бы влиять на общественное сознание, Это рецессия, говоря экономическим языком, перед каким-то возможным подъёмом или долговременный тренд? Как вы считаете?
Б. К.: Её много – поэзия вообще в мире как форма существования, её стоит понимать широко. См. книгу Эпштейна "Поэзия и сверхпоэзия" о поэзии в науке, природе и пр. Да и на любом выступлении, если вы приедете в провинциальный город, вы увидите жадное любопытство и горящие глаза людей, стремящихся к познанию; увидите и хорошо пишущих – их будет немного, но это нормально: "мы, слава богу, в меньшинстве" (Роман Тягунов).
Андрей Войнов: Сможет ли искусственный интеллект написать лучше профессионального поэта?
Б. К.: Вполне возможно. И что придётся соревноваться за авторство. В один известный журнал ведь уже отправили для розыгрыша тексты, написанные нейросетью, и их напечатали, такой прецедент.
Александр Кисленко: Планируете ли вы написание крупных поэтических форм?
Б. К.: Нет. Последним был длинный верлибр 2020 года. Поэм не было очень давно. Я и в лирике хочу стремиться к большей лапидарности. Но кто знает? Литературе, по Тынянову, закажешь Индию, а она откроет Америку.
Olga Mira: Уважаемый Борис, как Вы считаете, где граница между желанием достучаться до читателя (популяризацией поэзии) и попсой/ пошлостью? Например, как Вы относитесь к творчеству Дмитрия Кравченко? У него миллионная аудитория, но можно ли считать то, что он делает, приобщением к искусству поэзии? Интересно Ваше мнение.
Б. К.: Да, интересный вопрос! Не могу сказать, что совсем решённый для меня. Грань понимается на уровне конкретного текста, правил нет. Попса может быть и уместна в песенном жанре, это жанр совершенно иной, и, на мой взгляд, не стоило бы его оценивать по законам поэзии, идентифицировать с ней, – так же, как сама поэзия ближе к музыке и архитектуре, а не к прозе. Мне очень много дало в этом смысле общение с поэтом-песенником Константином Арсеневым, который рассказывал, как входит в образ артиста, для которого пишет. Это умеет не каждый, это требует определённого профессионализма. Поэтому поп-поэзия для меня близка к театру, и это особый талант. "Не бывает низких жанров – бывают жанровые низости". Есть очень интересные пограничные явления, как Диана Никифорова, например.
Хен Мэлс: Если мы уничтожим все книги в мире, но оставим критику о них, можно ли будет восстановить литературу?
Б. К.: Вспоминается Лев Аннинский: "Если литература умрёт, критика займётся тем, что объяснит её смерть".
Друзья, спасибо, было интересно! Попробуем сделать публикацию интервью из этих ответов)) Крутой получился эфир на Авторадио. С любовью, ваша Диана Арбенина.
© Сетевая Словесность, публикация, 2025.
Орфография и пунктуация авторские.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Светлана Богданова. Попробуй не засмеяться [Я знаю, что сейчас мое путешествие прервется, и мне надо все запомнить и все записать. Поезд старательно подыгрывает мне, выводя под занавес на свою сцену...] Мила Борн. Другая Агата, или искусство стать невидимым [Загадочная история исчезновения Агаты Кристи. Что произошло и, главное, почему? Это стало не просто газетной сенсацией, но и глубоким психологическим...] Акоп Арутюн. Стихотворения [Я останусь с сухими глазами, – / свежим, / как возлюбленный солнца...] С. К. К. (Сергей Кудрин). Танцпол для парапсихологов [Прочесать лебедем / Вышний Стонхедж. / / Попросить Мерлина / Оживить булыжники.] Елена Бородина. Белый шум [Всё тот же хрупкий лист неповторим / в своём полете ветреном, бесстрашном / из неба в бесконечность – Бог бы с ним. / Вот – новый день, / а что...] Аркадий Паранский. У Печоры у реки... [Это было чудо какое-то – поле белых астр. Но самое поразительное: среди белого, напоминающего пушистое покрывало, пространства алели ярко-красные, почти...] Вахтанг Чантурия. Восемь бит [Восьмая часть меня живет в мире восьмибитной игры о праздно шатающемся по пыльным улицам большого города пьянице...] Юлия Великанова. Что же значило это странное "memory postum" (О поэтическом сборнике Милы Борн) [Перед нами поэтические тексты прозаика и драматурга. Это чувствуется в каждой строке. Непрерывное повествование, нарратив, впрочем, чрезвычайно поэтичный...] Борис Кутенков: "Поэты останутся в истории не по эстетическим соображениям" [Телеграм-беседа с поэтом и критиком Борисом Кутенковым в рамках проекта Андрея Войнова Voinovpoetry: "20 вопросов Борису Кутенкову".] Лора Катаева. Ласточки наших слов [Всё – молчание, тайна, но истины не видать. / Нам бы выстоять, искренний мой, залетай сюда, / Это небо глотай до упаду – и ешь, и пей, / Просто...] Лана Юрина. На грани [Пока не время – пой, летай, кружись, / хватай в охапку солнечные блики! / Ещё чуть-чуть – и я тебя окликну, / и обниму, и расскажу про жизнь...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
