|
НЕИСТОВСТВО ЛЮБВИ
1
Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет, он бежит себе в волнах на раздутых парусах. Воздух и вода, вечный бег вдоль границы раздела фаз. Свобода подчинения небесной стихии. Свобода возможности сказать Слово. Свобода воплощения архетипа.
Бесплатный, неизбежный дар.
И было утро, и Близнецы, смеясь, подарили, каждый - свое: Кастор - Судьбу, Полидевк - Рифму.
- Ну а Венера - Музу в виде светской красавицы выше Поэта ростом, - добавил бы он.
Смейся, счастливый!
И он смеялся, исправляя реальность, проецируя мир-близнец - лучший, бессмертный. И земной кумир, царь-отцеубийца, даровал ему Лицей - прообраз этого мира, избавив заодно от эдипова комплекса.
И каждый дар - будущая утрата. Все ради того, чтобы вывести Поэта на эту грань, границу свободы, где нет констант, и лишь его тело - косная твердь, субстрат великих дум.
И паруса надулись, ветра полны; громада двинулась и рассекает волны. Плывет. Куда ж нам плыть?
2
Нет, Пушкин настолько имманентен русскому языку, что писать о нем что-либо на этом языке - уже тавтология. Употребить унитарный английский, новую латынь? Попробуем. Mainstream. Да, это действительно главный поток, мощное течение реки, которую не остановить, в которую не войти дважды, которая не существует вне вечного бега, реки, в которой будущие поэты еще долго будут лишь островами. Реки, которую Океан признает своей при встрече. Ибо стихия сущности и явления - одна.
Да, Поэту нельзя жить слишком долго, так долго, чтобы Эрос уже не мог для него обернуться Танатосом: просто нельзя быть поэтом без этой возможности. И закон был исполнен - N.N. (через поставное лицо) даровала ему спасительную смерть.
Спасительную, потому что в момент поединка победил он, Пушкин, - неугомонный виртуальный близнец самого себя, с легкой улыбкой удаляющийся в свою неуязвимость, недосягаемость русского духа, пока тело, смертельно израненное, сменившее лицо на ужасную оскаленную маску, все-таки делает последний выстрел (браво!).
Свобода Полидевка, отказывающегося от бессмертия.
Содержание, преодолевшее форму.
И через три дня, 30 января 1837 года, в "Литературном прибавлении" к "Русскому Инвалиду" можно было прочесть горестные восклицания Владимира Одоевского - довольно жалкий, в общем-то, некролог:
|
"Солнце нашей Поэзии закатилось! Пушкин скончался во цвете лет, в средине своего великого поприща!.. Более говорить о сем не имеем силы, да и не нужно; всякое Русское сердце знает всю цену этой невозвратной потери, и всякое Русское сердце будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Не ужьли в самом деле нет уже у нас Пушкина?.. К этой мысли нельзя привыкнуть!
| | 29 января, 2 ч. 45 м. пополудни."
|
А ниже, под рубрикой "Смесь", были помещены различные несерьезные заметки, первая из которых гласила:
"- Один Немецкий журналист очень остроумно различает поцелуи. "Уважение", говорит он, "целует руку, дружба - щеку, отеческая благосклонность - лоб, любовь - уста, учтивость - руку, нежность - глаза, рабство - ногу, смирение - полу одежды, а неистовство любви - все."
Да, видно, и здесь не обошлось без вмешательства Провидения. Неистовство любви - ведь это и была настоящая эпитафия поэту, некролог-близнец. Неистовство любви! - вот в чем состоял его гений, а возлюбленной его и была вся наша словесность, lingua russa, вся, до мельчайших деталей. Отсюда его страсть и неповторимость, отсюда и фрагментарность, и всеохватность созданного им.
В следовавшей ниже заметке излагалось краткое содержание оперы "Postillon de longjumeau", которая очень нравится французской публике.
© Paul S. Korry, 2001-2025.
© Сетевая Словесность, 2001-2025.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Ашот Наданян. Подстриженные мысли [Когда он сказал: "Держу пари!", – она бросилась к нему на руки и согласно воскликнула: "Держи, парю!"] Владимир Буев. "Бог его знает, что несешь, стоя с утра под душем..." [Репортаж с творческого вечера Родиона Белецкого в Булгаковском доме в литературном салоне Андрея Коровина.] Людмила Свирская. Я успела в последний вагон [Я успела в последний вагон, / Задыхаясь, стою на подножке. / Позади расставания звон, / Поцелуев прилипшие крошки...] Ольга Андреева. Ищу, на что бы опереться [Что ты нахмурилось, лето? Гляди веселей – / рябью запуганной тихой реки-недотроги, / ровным пробором лимонно-зелёных полей, / схваченных узкой серебряной...] Елена Ханова. Разновеликие цветы [...и я распахну тебе настежь вчера. / Останься, такие теперь вечера, / что время густеет, а воздух сластит. / И кажется, можно любого спасти...] Айдар Сахибзадинов. Синёва: и Осенний сон. Два рассказа [Однажды в скорбный миг пролетают в мозгу человека все события жизни, мерцают лица, лица, – и память выбирает кого-то значимого, чистого, обычно из непорочного...] Яков Каунатор. Времена не выбирают [О поэзии и пророчествах Булата Окуджавы. Эссе из цикла "Пророков нет в отечестве своём...".] Николай Милешкин. "Самый главный процесс – отделение тьмы от света..." [Многие считают группу "Тёплая Трасса" культовой. Кто-то говорит, что в её песнях слишком много Егора Летова и Романа Неумоева. С основателем и лидером...] Дмитрий Гвоздецкий. Мой сын напишет не хуже [однажды твоим именем / назовут литературную премию / ни один лауреат которой не прочитает / ни одной твоей строки] Георгий Жердев. Четыре четверти [кто словом / овладел / / наплодит / словечек] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
