|
НА ДРУГОЙ СТОРОНЕ МИРА
* * *
ты об этом зачем монсеррат
разверзаются черные хляби
забивает туманный обрат
в наши горла молочные кляпы
не открыть золотые врата
здесь осада а дальше засада
я второе столетие кряду
ничего не читаю с листа
кто поднимет мне веки никто
там алмазы в сто сорок каратов
это что это цирк шапито
несмеянного старшего брата
_^_
* * *
где пиво зубами стучит о стакан
где снег выпадает как зубы во сне
где лето слетев выпадает во снег
где берег от стужи застыл истукан
клаксоном гудит вытяжная труба
залив шепеляво играет губой
под пеной пивной шелестит шарабан
и мчится и метит в железный прибой
чарует челеста у моря в горсти
замерзшей капелью игриcтой икры
младенцы летают и воздух хрустит
от крыльев крахмальных от ангельских крыл
_^_
* * *
на пальцах улиц - перстни фонарей
сверкание антенных якорей
а выше звёзды - дырки от прошивки
изнанки неба с бархатом морей
опять из драпировки и обивки
вытаскиваю чудные фальшивки -
до слёз прекрасен кухонный уют
в коробке белой плюшевые сливки
как выдох хлеб и кофе в чашку льют
льнёт синева к обоям и белью
колышет сон не выплыть из дверей
квадратный воздух обморок кают
_^_
* * *
бегущая по кругу и слепая
о музыка безумный мой исток
твоим огнём расплавлен и распаян
я электрод нанизанный на ток
сквозь медное мое изустнословье
сквозь немоту я выпеваю стих
не различая музыку с любовью
и малых сих от самых малых сих
_^_
* * *
Мне все равно, где жить. Мне кажется, что время
Не движется никак, что осень, как кулак,
И из нее туман сочится, будто семя,
В дорожный шлак.
В бескровной тишине, ложащейся на крыши,
Звучание перил и возвращений стук -
Лишь бестелесный зов, который не услышишь,
Как ультразвук,
Как поздние слова в утраченное ухо,
Как судороги след на выжженых устах,
Как белое дитя и черная старуха
В моих чертах.
_^_
* * *
на вечности настоянное зелье
разлуку обращает в новоселье
стирает скрип нехоженых полов
на полотенцах запахи и слезы
и все понятней свищет птицелов
и кровь красней от снов и от глюкозы
из тишины ни пепла ни золы
неразличимей адрес на конверте
ходи весь день не обойдешь углы
и не дойдешь до утра и бессмертья
в молчании немного глубины
пройдет навылет выйдет из спины
_^_
* * *
полторы улицы холодного света
cиние гланды опухшего неба
глотай эту горечь ни на что не сетуй
снег лимонной коркой озноба
разделяй дольки по сочным окнам
кислота жжёт бездвижные связки
на меня опять глядят в оба ока
из щелей снеговой повязки
больной город как тебе спится
горошины мостовых камни в глотке
из глаз моих фонари вынимают спицы
для твоей золотой клетки
_^_
* * *
за что мы должны держаться за колени обхватив руками тело удара ожидая и паденья с раскачанной поверхности земли на перегибе выплюнутой к небу
ах небо-небо сладкие поля
держаться за тебя не ощутить возникновенья дрожи или слова сомнения скорлупки пустоты сминания опознанного тела
мгновенье вспышка я держусь себя
_^_
|
* * *
Вонзая в перекресток ступню, подвисая на телефонном зове,
я вижу - вонзает плотник в дерево взгляд свой совий,
вырывая из мякоти сочащейся и белой
звонкое лакированное тело.
Я ещё смотрю, ещё вижу, пробегая фонарный
свет, заслоняющий картину попарными
бликами, отраженными на плоскости стёкол,
падающими в глазницы кукол.
Игра волокна с планом и пленом,
огня - со сплайном и сплином,
глаз - с плёнкой и ленью,
плесени - с полкой каминной.
Папа ткнёт ключ в картон и откроет дверцу,
достанет набитое иголками сердце.
Я уже на другой стороне мира.
и уже не верю ничьей смерти.
_^_
* * *
Долог волос - коротка память.
Я помню только тех, кто за облаками.
Как они курят день, выдыхая сквозь ноздри утро,
Выпивают вакуум за окном, как чашку кофе с цикутой.
Но пока движется вверх-вниз пузырек дыхания
За стеной воротника, обозначенного скупыми штрихами,
Ничего не случится, маховик двигает время
Равномерно и поступательно, поспевая за теми,
Кто, отступив от нас, пролетает рядом,
Побеждая силу земли и двумерность взгляда,
Кто наблюдает сквозь дыры озона
Жёлтую опухоль горизонта.
_^_
* * *
... и волосы были гуcты и глаза голубы и чисты
и смотрели на это отары овец и горели как знаки кусты
были тонкими стены лачуги и ветер летел простынёй
прикреплённый к закатной косе белым солнцем и жёлтой луной.
собирали дары растревожа сундучные сны
шелестели расшитые ткани в потёках густой старины
растирали пергамент ладоней и ладан скользил из руки
нагружались ослы и потели их спины и росы пятнали тюки
ворожили чертили искали следы в борозде
отправлялись не веря словам к восходящей случайной звезде
небо таяло в кровь доплывало до нового дня
лишь ковыль полыхал от погасшего в небе огня
_^_
* * *
Звук дерева, отъятый канифолью,
стекает вниз, опустошает тело,
пролита медь на олово щеки.
Добавь литавр - и голос колокольный,
расплавленный - оранжевый и белый
звучит во мне, качая потолки.
С пернатой люстры сыплются соцветья,
пылает кровь, панбархат и кокарды,
лорнеты множат окна и очки.
Летит Жизель на мель, на боль, на ветер,
Но дирижёр разбрасывает карты -
их музыканты ловят на смычки,
подбрасывая, как эквилибристы,
жонглируют - но реквизит не бьётся,
привязанный к кобыльему хвосту,
он делит мир на чистых и нечистых.
Мы все плывём - и музыка нам лоцман,
и глухота не верит в немоту.
_^_
* * *
там загород горит за загородкой
распутанных садовником растений
переплетая солнце и луну
ко дну идет дневное представленье
приготовленья сладкого ко сну
над книгой луч полощется расщеплен
расщелинами смыслов и бессмыслий
смывает буквы как ни назови
хафизом навои и низами
земля глядит газельими глазами
на древних тех что у нее внутри
качелей скрип но лучше не смотри
как сонный сад сменяют небесами
_^_
* * *
небо главным героем
смотрит в окно, ворочает тучей,
подвинулось, блестящий ботинок трется о стекло,
наклоняется - глаз наискось, как птичий, мимо-мимо.
разбухло, прорастает веретенами влаги,
колышется, утолщается, фонари обмотаны желтой ватой,
темнота рисует стволы, протянувшиеся снизу вверх.
сон, в реальности которого не успеешь усомниться -
небо, очеловеченное воспоминанием, шуршит подошвами дождя по песку моего окна.
_^_
* * *
...это дом
где молоко в запотевшем кувшине и соленый дождь за окном,
где рыбий глаз новостей скользит по щеке туда,
где путаются сонные мысли, упрятанные в провода,
где никто не умер, не умирает и не умрет,
где время, если и движется, то качается взад и вперед,
где будильник, улиточьи рожки топорща, спешит туда,
где, булькая, плавится кофе в склянке из сливок и льда,
где воздух пропитан смехом запасливо, на века,
и стоит только пошевелить пространство, чтобы нащупалась чья-то рука,
где, засыпая, ищешь свои следы,
а находишь лишь дождь молочный в кувшине из времени и воды.
_^_
* * *
...но они боятся своих мертвых
тайных воинов в дубовых бушлатах
и они заливают страх медом
златом
а еще они боятся своих липких
пальцев собранных черной щепотью
осенять унылые лики
плотью
а еще их девушки пахнут сорго
хлебом спелым горячим желтым
час придет их сметут за порог сором
жженым
там сосцы коров истекают кровью
на губах кобыл пенная зелень
ошалевшая туча кроет
землю
жар в печи сжигает пору как порох
дети начинают читать со знамений
речь во рту горит жаркий ворох
змеи
_^_
ПОЛНОЛУНИЕ
1.
Герой в распахнутой квартире
Вдыхает воздух ресторанный
(Луна мишенью в школьном тире
Прицельно выкроена рамой)
Герой выходит из подъезда
Ночная улица стрекочет
Полурасцвеченная бездна
Порочной сладости полночной
Гремят испуганно на взлете
Разнооконные машины
Где женщины из душной плоти
Неосязаемо невинны
Земля топорщит жаркий панцирь
Бросая тень фонарной свите
(Луна монеткой между пальцев
Оплывших туч и дымных нитей)
Герой идет по переходу
Сияют кубики стеклянно
Синицы пьяные свободой
Глядятся ярмарочным глянцем
Заупокойный гулкий шепот
Над лампой марево колышет
Герой восходит отрешенно
Из подземельного затишья
Висят троллейбусы на нитках
Ревущих нервно и утробно
(Луна светящейся улиткой
Проходит шагом похоронно)
Герой во тьме кинотеатра
Табачный мрак почти не видно
Старухи призрачная мантра
Сменяет занавеси выдох
На полотне бессонный ветер
Бряцает латами на крыше
Часы высвечивают вектор
На юго-запад выше выше
Но в паутинном желтом воске
Герой увяз уже навечно
(Фонарь луны пронзает воздух
И выключает лишний вечер)
2.
не причастна к вздыманию черных стропил взмахам рук шевеленью помойных мешков колыханью пустых рукавов не причастна к вступлению вод во права во владенье землей не причастна не я виновата в лежащих на дне в леденцовой воде не причастна к огням городов к голубому табачному дыму к огню из стволов не причастна к любви и к смертям ни к чему не причастна всего лишь отлив и прилив да и только когда я не сплю
_^_
|
* * *
Под вечер электрик приходит туда,
Где тьму понимают превратно.
Где в тысячу ватт голубая звезда
Гудя, полыхает в парадном.
Электрик заходит. Электрик молчит.
Он смотрит на распределительный щит.
Он все оценил, он замерил вольтаж.
Электрик идет на девятый этаж.
Вокруг проводами опутанный мир,
Звенят электронные нити,
Ползут, извиваясь, из каменных дыр,
Из белых щелей перекрытий.
Электрик бумажку сверяет. Звонит.
Под пальцами черный дрожит эбонит.
Впусти его, Петр. - Бряцанье ключа.
Сигналит глазок на резине плаща.
Неужто ошибся, дурак, поделом,
Куда ж я приперся к полнОчи!
А светлый напротив сидит за столом
И в бороду тихо хохочет.
_^_
|
© Лариса Йоонас, 2005-2023.
© Сетевая Словесность, 2005-2023.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Людмила и Александр Белаш: Ученик чародея [На Страшном суде меня сурово спросят: Чем ты занимался смолоду, Йокке Фридль?..] Айдар Сахибзадинов: Война [Я все прекрасно помню – ведь я из того поколения, кто сидел под столом, когда наверху за свисающими кистями скатерти, пили из графинов водку молодые...] Олег Клишин: Шагреневое знамя [...замираешь, глядя на лик луны / с тёмной пастью Хроноса посредине. / И как будто слышишь со стороны, / как звучит твоё среди прочих имя.] Сергей Слепухин: Nature morte [Что ж, намудрил с метафорой и кодом, / обычного словарного запаса / мне не хватило, натюрморт испорчен. / Вот вещи и рождают безъязыко / ночь...] Братья Бри: Зов из прошлого [Ощущение реальности и себя в ней медленно покидало Хамфри. В череде воспоминаний и образов, которые случайно возникали и незаметно ускользали, появилось...] Елена Севрюгина: Время больших снегопадов [Образ зеркала, один из ключевых в книге, придаёт поэтическому повествованию объёмность и психологическую глубину...] Пётр Матюков: Микрорайон Южный [когда-нибудь и мы придём в негодность / как механизм часов ушедших в ночь / суммарная для общества доходность / от нас не сможет траты превозмочь...] Михаил Эндин: Однажды [И я, забыв про смех и шутки, / и про супружние права, / хватаю смело – нет, не юбки – / а снизошедшие слова.] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|