за что мы должны держаться за колени обхватив руками тело удара ожидая и паденья с раскачанной поверхности земли на перегибе выплюнутой к небу
ах небо-небо сладкие поля
держаться за тебя не ощутить возникновенья дрожи или слова сомнения скорлупки пустоты сминания опознанного тела
Вонзая в перекресток ступню, подвисая на телефонном зове,
я вижу - вонзает плотник в дерево взгляд свой совий,
вырывая из мякоти сочащейся и белой
звонкое лакированное тело.
Я ещё смотрю, ещё вижу, пробегая фонарный
свет, заслоняющий картину попарными
бликами, отраженными на плоскости стёкол,
падающими в глазницы кукол.
Игра волокна с планом и пленом,
огня - со сплайном и сплином,
глаз - с плёнкой и ленью,
плесени - с полкой каминной.
Папа ткнёт ключ в картон и откроет дверцу,
достанет набитое иголками сердце.
Я уже на другой стороне мира.
и уже не верю ничьей смерти.
Долог волос - коротка память.
Я помню только тех, кто за облаками.
Как они курят день, выдыхая сквозь ноздри утро,
Выпивают вакуум за окном, как чашку кофе с цикутой.
Но пока движется вверх-вниз пузырек дыхания
За стеной воротника, обозначенного скупыми штрихами,
Ничего не случится, маховик двигает время
Равномерно и поступательно, поспевая за теми,
Кто, отступив от нас, пролетает рядом,
Побеждая силу земли и двумерность взгляда,
Кто наблюдает сквозь дыры озона
Жёлтую опухоль горизонта.
Звук дерева, отъятый канифолью,
стекает вниз, опустошает тело,
пролита медь на олово щеки.
Добавь литавр - и голос колокольный,
расплавленный - оранжевый и белый
звучит во мне, качая потолки.
С пернатой люстры сыплются соцветья,
пылает кровь, панбархат и кокарды,
лорнеты множат окна и очки.
Летит Жизель на мель, на боль, на ветер,
Но дирижёр разбрасывает карты -
их музыканты ловят на смычки,
подбрасывая, как эквилибристы,
жонглируют - но реквизит не бьётся,
привязанный к кобыльему хвосту,
он делит мир на чистых и нечистых.
Мы все плывём - и музыка нам лоцман,
и глухота не верит в немоту.
там загород горит за загородкой
распутанных садовником растений
переплетая солнце и луну
ко дну идет дневное представленье
приготовленья сладкого ко сну
над книгой луч полощется расщеплен
расщелинами смыслов и бессмыслий
смывает буквы как ни назови
хафизом навои и низами
земля глядит газельими глазами
на древних тех что у нее внутри
качелей скрип но лучше не смотри
как сонный сад сменяют небесами
...это дом
где молоко в запотевшем кувшине и соленый дождь за окном,
где рыбий глаз новостей скользит по щеке туда,
где путаются сонные мысли, упрятанные в провода,
где никто не умер, не умирает и не умрет,
где время, если и движется, то качается взад и вперед,
где будильник, улиточьи рожки топорща, спешит туда,
где, булькая, плавится кофе в склянке из сливок и льда,
где воздух пропитан смехом запасливо, на века,
и стоит только пошевелить пространство, чтобы нащупалась чья-то рука,
где, засыпая, ищешь свои следы,
а находишь лишь дождь молочный в кувшине из времени и воды.
Герой в распахнутой квартире
Вдыхает воздух ресторанный
(Луна мишенью в школьном тире
Прицельно выкроена рамой)
Герой выходит из подъезда
Ночная улица стрекочет
Полурасцвеченная бездна
Порочной сладости полночной
Гремят испуганно на взлете
Разнооконные машины
Где женщины из душной плоти
Неосязаемо невинны
Земля топорщит жаркий панцирь
Бросая тень фонарной свите
(Луна монеткой между пальцев
Оплывших туч и дымных нитей)
Герой идет по переходу
Сияют кубики стеклянно
Синицы пьяные свободой
Глядятся ярмарочным глянцем
Заупокойный гулкий шепот
Над лампой марево колышет
Герой восходит отрешенно
Из подземельного затишья
Висят троллейбусы на нитках
Ревущих нервно и утробно
(Луна светящейся улиткой
Проходит шагом похоронно)
Герой во тьме кинотеатра
Табачный мрак почти не видно
Старухи призрачная мантра
Сменяет занавеси выдох
На полотне бессонный ветер
Бряцает латами на крыше
Часы высвечивают вектор
На юго-запад выше выше
Но в паутинном желтом воске
Герой увяз уже навечно
(Фонарь луны пронзает воздух
И выключает лишний вечер)
2.
не причастна к вздыманию черных стропил взмахам рук шевеленью помойных мешков колыханью пустых рукавов не причастна к вступлению вод во права во владенье землей не причастна не я виновата в лежащих на дне в леденцовой воде не причастна к огням городов к голубому табачному дыму к огню из стволов не причастна к любви и к смертям ни к чему не причастна всего лишь отлив и прилив да и только когда я не сплю
Михаил Метс: Королевский гамбит. Жертва пешки[Перед вами - сказка о том, как Иванушка-дурачок женился на принцессе. Прошу отнестись к интеллектуальному уровню главного героя с пониманием.]Алексей Смирнов: Хурма и чача на даче Сталина. Абхазский дневник[Прежде чем начать, разберусь с одним упреком. Старый товарищ по медицинской партии пишет мне: зачем ехать в место, от которого один негатив?..]Денис Калакин: Фантазии в манере Брейгеля[К стеклу холодному прижавшись тёплым лбом, / следи внимательно, как точно и искусно / жизнь имитирует по-своему искусство / и подражает, в случае...]Ирина Дежева: Шепчем в рясе про любовь[Ангел мой, промелькни во мне / Вынесу твою косточку / Чревоточную / Петь по полям...]Ростислав Клубков: Три маленькие пьесы[Не ищите вашего друга. / Его повесили на виноградную лозу. / Его бросили в виноградную давильню. / Его кровь смешалась с виноградным вином... / ...]"Полёт разборов", серия пятьдесят восьмая, Антон Солодовников[Стихи Антона Солодовникова рецензируют Юлия Подлубнова, Борис Кутенков, Василий Геронимус и Константин Рубинский.]Антон Солодовников: Стихотворения[Не нарушайте покой паутины, / Если не сможете после остаться. / Она - для того, кто не смог ни уйти, ни / Прервать это таинство...]Сергей Комлев: Люди света[Сяду я верхом на коня. / Конь несёт по полю меня. / Ой, дурацкий конь, / Ой, безумный конь! / Он несёт тебя, Россия, в огонь...]
