Ты станешь, о моя, глаза
Раскрывшая, за далью далью,
Где огнеокою печалью
Блистает в лепестке роса;
Раскрывшая за далью даль,
Где море жадно-голубого
И, приобщение чужого,
Ты станешь - горестная сталь.
Ах, мой милый Августин, Август-
ин, Августин! Благо, розы. Снег
на розах, черная, алая,
я, не говори мне ничего.
Богом не для вдохновенных уст
стали имена мои всех,
а во саду ли, бывало, я
роза черная, счастье его.
Вчера горя мало мила смерть
раз два кружева вам дела нет
сегодня жуткую сказку я
что мой Августин чуть-чуть хитрец
три четыре снег нег круговерть
морозы розы слезы сто лет
жду я тихая ласковая
сама себе и мать и отец.
Ах, мой милый Августин, что страх,
чепуха, заходи на ночлег,
ничего, алая, черная,
что черт сказал, таки дела.
АвгустАвгустинмилыймойах!
Счастье, думал я, я, человек,
Ах, брось, все, пустое, вздорное!..
Отвечайте, что я умерла.
2.
Долго долго смотреть в сторону
окна на город на ворону
на дорогу, Ошеломляет.
Горло само клонится к стону.
В комнате холодно. Я тону
в том, чего только не бывает.
Как его, времени, например.
3.
"Хватит, больше нет сил сначала!"
- Девочка, наш небольшой садик
вполне вместил бы и этот крик,
и такой смех, до даже колик...
Но - так принято - я молчала.
Небо неестественно-алым
взгляд остановило на один
"Ох!", отсвет на шарфик девочкин
и слезы. Много таких картин,
но как-то пахло небывалым.
Видно, долго она стояла,
тяжко волосы вниз по плечам
легли, равно и к неудачам,
и к весенним дурманным ночам,
ножка тронула пьедестала
Край... Небо чуть темнее, мало
сопротивлялся ноге гранит.
Теперь ей платья не разгладит
больше никто, она здесь стоит,
и аллея нарядней стала.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
