Прижмись ко мне! Пока мы рядом спим,
мы капилляром связаны одним...
...как два неоперившихся листа
нас ветер отрывает от куста
и носит по бульварному кольцу,
а лето приближается к концу,
и облако на нитке дождевой
клубится у тебя над головой.
Пока за окном опадает
заката брусничный пирог,
нам осень, бубня, погадает
на контурных картах дорог.
Их линии с ливнями слиты,
укрыты пиковой травой,
червовыми листьями липы,
трефовой дубовой листвой...
Одолев полгорода с наскока
и застряв в воронке жестяной,
дождь щекочет горло водостока
за моей простуженной стеной,
запоздалой пяденицей с лёту
о стекло стучится дотемна,
пальцами ведет по переплету
наугад раскрытого окна.
Занавеску сбитую расправлю -
пробежит по пальцам чуткий ток:
это мир, прочитанный по Брайлю,
безвозвратно хлынул в водосток,
паруса листвы в ручье полощет
и уносит тайну в глубину,
выболтав грядущее на ощупь
первому открытому окну.
В оффшорные мутные воды
с партийным призывом на лбу
уходит титаник завода,
к губам прижимая трубу.
Под звуки "Прощанья славянки"
откат распилили уже,
зияют пробитые склянки
на нижнем его этаже,
на вахте звенят стеклотарой,
сквозь льды пролагая пути,
и с кепкой в руке пролетарий
чугунный - опять впереди.
2
Под желтками светофоров
барабаня во всю мощь,
струпья краски от заборов
отколупывает дождь,
и чернеет сквер, ощерясь
частоколом в пол-лица,
как запущенная челюсть
африканского жреца,
и немые истуканы,
вброд листву переходя,
воздевают под тамтамы
ветви к статуе вождя.
Глубокая осень - шкатулка с секретом -
ржавеет в саду, как забытая лейка:
мелодия листьев истаяла с летом,
когда исчерпала заряд батарейка.
И стало так тихо, как будто на свете
у всех потребителей вышибло пробки -
и в ночь, как плотва через рваные сети,
снег хлынул в прорехи на нерест короткий.
Мокрым снегом листву занавесило,
притянуло к земле провода.
Окунувшись в метельное месиво,
не вернешься вовек никуда.
В эту мутную мглу благодатную
стоит сделать доверчивый шаг -
и уже не пойти на попятную:
пропадешь, зажимая в кулак
палый лист опаленного золота,
что в ногах распластался без сил...
Млечный путь закружит тебе голову
ледяной каруселью светил.
парфенон кристаллической серы
целестина стилет голубой
кто рубил в доломите пещеры
чтобы вывести вас за собой
через все серпантины инферно
за спиной вельзевула тайком
чтобы брызнула соком каверна
под склевавшим века молотком
чтобы шлиман от палеозоя
и толмач доегипетской тьмы
до прорвавшихся лавой мозолей
высекал вас из вечной тюрьмы
На дворе - юра, на юре - триас,
на триас налегает пермь.
Если смотришь вечером в рыбий глаз,
заводной чешуе не верь:
он пузырит щеки, как стеклодув,
но не дай себя обмануть, -
это время, в зеркало заглянув,
повернуло в обратный путь,
и когда по швам литосферных плит
затрещит коры полотно,
ты свернешься в шарик, как трилобит,
и уйдешь на морское дно.
Сергей Слепухин: Портрет художника["Красный", "белый", "зеленый" - кто может объяснить, что означают эти слова? Почему именно это слово, а не какое-нибудь другое сообщает о свойствах конкретного...]Виктория Кольцевая: И сквозная жизнь (О книге Александры Герасимовой "Метрика")[Из аннотации, информирующей, что в "Метрику" вошли стихи, написанные за последние три года, можно предположить: автор соответствует себе нынешнему. И...]Андрей Крюков: В краю суровых зим[Но зато у нас последние изгои / Не изглоданы кострами инквизиций, / Нам гоняться ли за призраками Гойи? / Обойдёмся мы без вашей заграницы...]Андрей Баранов: Последняя строка[Бывают в жизни события, которые радикально меняют привычный уклад, и после них жизнь уже не может течь так, как она текла раньше. Часто такие события...]Максим Жуков, Светлана Чернышова: Кстати, о качестве (О книге стихов Александра Вулыха "Люди в переплёте")[Вулыха знают. Вулыха уважают. Вулыха любят. Вулыха ненавидят. / Он один из самых известных московских поэтов современности. И один из главных.]Вера Зубарева: Реквием по снегу[Ты на краю... И смотрят ввысь / В ожидании будущего дети в матросках. / Но будущего нет. И мелькает мысль: / "Нет - и не надо". А потом - воздух...]
