 |
|
МАННА
- Жри, - приказал человек.
Его сын, подросток лет четырнадцати, молчал и упирался, но отец крепко удерживал его за меховой воротник.
- Жри, дома пусто, - настойчиво повторил отец. Перчаток на нем не было, и пальцы побагровели от холода.
Манна выпала ночью. По виду она ничем не отличалась от снега, и все горожане были рады ему после теплой, дождливой зимы, давно не редкостной в исконно северных краях. На кухнях исступленно и безграмотно шептали про Гольфстрим.
Но манна жгла, словно лава, побелевшая от ярости зимней обманчивой белизной. Ударил мороз, но она не давала тепла.
Стоило поднести к ней ладони, она не грела.
- Ешь, - отец толкнул сына-подростка, и тот едва не упал на колени - его шаровары, случись такое, сейчас бы обуглились.
Оба теснились на тротуаре, на крышке люка, откуда валил пар, перед которым были бессильны и снег, и то, что его заменило. Добирались скачками, по доскам и битому кирпичу. Крыши домов дымились, но дома стоял волчий холод. Царила дикая стужа, и плавились полозья кем-то брошенных санок, пылала горка, а неосторожные, забытые варежки разгорались беспомощными факелами.
Казалось, что жгли на потеху, как некогда поджигали пингвинов их первые открыватели. Периодически шел редкий дождь из жаб, которые мгновенно замерзали хоть и в шекспировских объятиях, зато в арабских сексуальных позах.
Отец нагнулся, достал из сумки черпак и термос, украшенный китайскими поднебесными павлинами. Павлины сидели молча и равнодушно рассматривали друг друга. Он принялся, орудуя черпаком и черенком попеременно, набивать термос неподатливой манной.
- Мамуля голодная, - приговаривал он, сдувая с черенка крупицы манны. - И на саночках не свезешь хоронить - кремируется... Где мамуля, где саночки - шут его разберет...
В окнах маячили редкие перепуганные лица, но отцу было все равно.
Он старался не смотреть на обугленных птиц, собак и кошек, еще дотлевавших на детской площадке. С помойки тянуло смрадом.
- Богом тебя заклинаю - ешь! - взмолился отец. - Смотри - я же ем.
Он пригубил из черпака.
- Прямо с земли? - спросил его сын, чуть успокоенный.
- Да, прямо с земли.
Подросток, не отрываясь, взирал на догорающие автомобили и железные качели, раскаленные добела. Деревянные сиденья превратились в уголья. На месте игрушечных пластмассовых ведер, накануне забытых по странной коллективной забывчивости, образовались разноцветные пятна, издававшие резкий химический запах.
Небо было чистое и солнечное. Высоко-высоко петляла хвостатая искорка-звездочка - реактивный самолет.
Свирепствовала сирена, гудела сотня гудков.
- Ешь, - рассвирепел отец, отказываясь от домашнего, наполовину бранного, наполовину шутливого "жри", и сын сообразил, что еще немного - и тот толкнет его лицом в искрящийся снег, отражающий жадное зимнее солнце.
Он принял черпак и начал есть.
- Сладко, - заметил он мрачно и недоверчиво. У него был переходный возраст, и он всегда ходил мрачный, покрытый прыщами. И постоянно перечил, имея особое мнение по каждому поводу.
- Нормально, - не удержался он от похвалы. - Но соли маловато. На манную кашу похоже.
Отец завинчивал термос. Он подбросил его в руке, испытывая на вес.
- Обувь береги, когда тронемся. Она горит, не напасешься, - предупредил он сына, скашивая глаза на собственные, слегка оплавленные ботинки.
...Через четыре же ночи случилась пурга, предрассветная.
февраль 2005
© Алексей Смирнов, 2005-2019.
© Сетевая Словесность, 2005-2019.
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Семён Каминский: Ангелы по пять [...где-то здесь, среди длинных рядов с одеждой, стеллажей с разнокалиберными чашками и вазочками, плохими и неплохими картинами, стульями, столами, диванами...] Александр Карпенко: Пластика и мистика Дианы Рыжаковой (О книге Дианы Рыжаковой "Ибис") [Диана Рыжакова, на мой взгляд, способна стать "Церерой" в Солнечной системе русской словесности. В добрый путь!] Литературно-критический проект "Полёт разборов", 27 октября 2018: Рецензии [В Библиотеке им. Добролюбова (г. Москва) состоялась 36-я серия литературно-критического проекта "Полёт разборов". Стихи читали Ирина Перунова и Роман...] Роман Мичкасов: В ожиданьи нового [Всё приходит к нам естественным путём, / и как только, отлежавшие свой срок, / мы травой декоративной зарастём, / будет выделен нам мирный уголок...] Ирина Перунова: Абсолютный свет [...Как слепости учиться у Гомера, / как в Господа шагнуть без шагомера, / ау-ау - шепнуть - агу-агу! / Спи, детка, спи. / Я рядом. / Я смогу...] Александр Фельдберг: Десять коротких историй про поезда [Все же поезд, бутылка и два стакана - мощнейший локомотив настоящей русской истории...] Алексей Смирнов: Три рассказа [...Он останавливал прекрасные мгновения без всякого черта; прекрасной была каждая секунда - или нет, не прекрасной, а ценной, а если каждая хороша, то...] Сергей Сергеев, Зверский юбилей [5-летие литературного клуба "Стихотворный бегемот" (Малаховка, Московская обл.)] Яков Каунатор: Времена года (Японские мотивы) [Солнечный луч на стене / Выписывает иероглиф. / Привет мне от друга.] Максим Елисеев: Ничего лишнего [Это случилось на вторую ночь после Рождения, / когда Мария сменила простыни младенцу, спела / колыбельную, и бережно его, уснувшего, из рук / переложила...] Читайте также: Виктор Афоничев: Счёт | Алексей Борычев: Небеса. Паруса. Полюса | Семён Каминский: Across The Room | Ростислав Клубков: Новое небо | Алексей Кудряков: Искусство воскрешения: о трёх стихотворениях Владимира Гандельсмана | Виталий Леоненко: Возраст | Айдар Сахибзадинов: Три рассказа | Александр Сизухин, Королевская проза | Ярослав Солонин: Молчать о своём чуде | Сергей Сутулов-Катеринич: Игра через тире | Надежда Герман: Простой сюжет | Максим Жуков: Когда строку диктует чувство | Ирина Жураковская: Дед и миньоны | Александр Карпенко: Борис Берлин: "Дотронуться - жизнями" (О книге Бориса Берлина "Цимес. Несовременная проза") | Вера Липатова, Вечер арт-терапии Нади Делаланд
|