Колесо луны, на березах иней
Заячьим мехом, пока не тронешь.
Рождество! Год ушел, по сугробам синим
Туда, где даже себя не догонишь.
Обезьяньи ужимки високосных истин
Исчезли, с собой прихватив сомнений
Рухлядь. И… с богом! Ведь как ты ее не чисти -
Разит нафталином, даже под сенью
Полусферы глобуса звездного. Впереди ни зги.
Тропа по пояс. И на мысли "Где Вы?"
Застряли спиртом разбавленные мозги,
Как Юпитер нынче в созвездии Девы,
В буквах имени Вашего, линии ладони
(впрочем, линия то, скорее, сердца),
Но как ни крути - ни в Рождество, ни до,
Ни после - от нее уже никуда не деться.
На Святки каждый сам себе астролог.
Хватает всем коммунальных вертепов.
И, короток путь впереди иль долог,
Поворачивать - поздно; стоять - нелепо.
Пусть иной устал, а кому-то неймется,
Пусть хвост кометы давно потух -
Узнать обязательно доведется,
Каждому, где Ирод, а где Пастух.
Что в морозы держит на себе вода
Не единых праведников, зима - не лето,
А среди тайги, сугробов и льда
Тем и ценен вопрос, что не ждешь ответа.
Должно во внутрь повернулись глаза.
Но из себя выглядывать, как из щели заборной,
Противно уму. Да и душу выносит не только за
Скобки времени, а и… Проповеди Нагорной.
Белая муть. Впереди окна
Желтый квадрат в черноте Вселенной.
Снега падающего тишина,
Накладываясь на тишину Селены,
В пику Алгебре, плюс на плюс -
Минус Вас создает в итоге…
Но кого сужу, на кого молюсь,
Сегодня иные решают боги.
Где-то там, где, сорвав с головы парик,
Стар и мудр, а потому всесилен,
Пишет в вечности Глухой Старик
Свое Adagio molto e contabile.
И, найдя среди метеорных трасс
Ваших звезд голубые точки,
Можно увидеть уже сейчас,
Как Дорога, которую в одиночку
Не пройти, казалось, - обретает финиш.
А, не загадывая, кто там будет встречать,
Ту стену, что ни пробьешь, ни сдвинешь,
Можно, по крайности, не замечать.
Со Временем Памяти вечен спор-
Звездная, Каинова печать.
Хранит Фонарщик свой уговор,
Зажигая те, что в основном молчат.
Но пишутся где-то клеенчатые номерки,
В новую свечу перетапливаются огарки
И чьих-то ниток запутанные клубки
Тупыми ножницами кромсают Парки.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
