ИСЛАМАБАД
(письма друзьям)
Видимо, все же требуется небольшое вступление. В конце августа прошлого года
мы переместились на очень долгий срок в Пакистан, в Исламабад. Еще ни в одну
страну я не ехала в таком тотальном смятении чувств и духа. Совершено не представляла,
какая жизнь меня ожидает. И одна только мысль вдохновляла: "живут же там
люди, и, в общем, для жизни им нужно то же самое, что и нам". Насколько
это была правильная мысль, я не поняла до сих пор. Но первые впечатления уже
изо всех сил просятся на всеобщее обозрение. Не судите их строго, пусть себе
живут .
Итак.
Номер один.
Собственно говоря, поскольку мы летели пакистанской авиакомпанией, то первые
взгляды можно начинать суммировать уже с самолета.
Бородатый стюард, пилот с аккуратной и ухоженной, но вполне окладистой бородой
- все это производит странное и забавное впечатление. Хотя сразу вызывает легкое
беспокойство, а ну как…
Из Москвы в Карачи мы летели с посадкой в Дубаи, где, естественно, вышли почти
все пассажиры, осталось всего-то с десяток человек. Но самолет снова наполнился
уже теми, кому хотелось попасть в Карачи. И среди них практически не было женщин.
Это моментально бросалось в глаза, несколько человек, ну, от силы, пять-шесть
- женщины, остальные мужчины. Почти никого в европейской одежде.
Аэропорт в Карачи сравнительно чистый, большой и пустой. Если не считать солдат.
Пока мы ожидали свой багаж у конвейера, я от нечего делать стала разглядывать
тех из них, кто стоял или сидел напротив меня. Особенно развлекал вид бородатых
солдат. Насчитала с десяток. "Ух-ты, сколько их!" - говорю - "И
с автоматами, и бородатые" (ну, не все, не все, примерно, каждый третий
с бородой, чистый моджахед). Но тут Владик (позвольте представить: мой муж,
профессор Владислав, отныне нас только так и зовут "профессор такой-то",
имя они еще могут произнести, но фамилия уже для них слишком сложна) посоветовал
обернуться назад - их там, оказывается, целый взвод сидел. Потом мы уже привыкли
к виду людей одетых в военную форму. Они здесь везде, всегда и в большом количестве.
Вот, к примеру, один из них был замечен сегодня ночью на веранде нашего отеля.
Может, он там и раньше был, не знаю. Сидел всю ночь с автоматом наготове, а
утром пил чай на крыше первого этажа.
Почти все мужчины, и абсолютно все женщины, в национальной одежде. У мужчин
она очень однообразна по покрою, и весьма рациональна для такой жары. Различается,
в основном, цветом, чаще всего это светлый, "натурально-белый", но
бывают и разные оттенки других цветов, вплоть до терракотового. Этакие свободные
шаровары особого покроя и длинная, до колен, свободная рубашка, с разрезами
по бокам. Надевается она через голову, впереди небольшой разрез на застежке,
и стоячий воротник. Как правило, она из простого холста, но в витрине магазина
мы видели и очень даже элегантный кашемировый подобный "костюм". Женщины
одеты более разнообразно, если считать разнообразием степень покрытия головы:
от совсем открытой головы, до черного платка с узкой щелью для глаз. С этим
я еще не совсем разобралась, отложим на потом. Одно понятно - обязательная компонента
женской одежды очень длинный и широкий шарф вокруг шеи. Мы наблюдали стайку
школьниц в школьной форме: белые, довольно узкие брючки, длинная (до колен)
приталенная рубашка, наподобие мужской, и синий шарф, впереди вокруг шеи и концы
дальше по спине донизу.
Похоже,
на местную публику неизгладимое впечатление производят мои солнцезащитные очки
и таиландская панама для головы. А на нас неизгладимое впечатление производят
пакистанские транспортные средства, так же как и манера вождения. Видимо, это
общеизвестная достопримечательность местной жизни, так как мы потом увидели
даже открытки с такими автобусами. Но мы этого не знали, и первое впечатление
было оглушительным. Представьте себе автобус размером чуть поболее нашей "газельки",
иногда это даже просто небольшая "легковушка". На крыше у него нечто
вроде багажника. И вот, едет этот автобус по улице, а на нем гроздьями висят
люди. Висят в дверях, сбоку, сзади, сидят вплотную прямо на крыше, на багажнике.
Это первая особенная деталь здешнего транспорта. Вторая - это потрясающая раскраска,
и не только раскраска, но и украшения. Ужасно забавно видеть трактор густо и
полностью расписанный традиционным народным рисунком масляной краской красно-желто-зеленых
тонов. Или грузовик, тоже расписанный и с большой "короной" над кабиной.
Иногда это не корона, а вообще какое-то гигантское сооружение почти такой же
высоты как сама кабина.
А еще я тихо радуюсь и сама себя глажу по головке за то, что вовремя отставила
идею водить машину в Пакистане. Наших способностей чтобы понять здешние правила
поведения на дорогах пока не хватает. Начнем с того, что дело сильно осложняется
левосторонним движением. Потом, интересно, почему это на перекрестках на каждом
углу висит несколько светофоров? Причем установить корреляцию между их огоньками
нам пока не удалось. Хотя, надо честно заметить, что скорости у машин не очень
большие, и водители доброжелательные и вежливые.
Особенно, когда видят на дороге
перепуганных иностранцев, которые скачут как мартовские зайцы. Европейцев здесь
не просто мало, а очень мало. Гораздо меньше, чем я видела в Японии. А солдат
много. Они охраняют входы во многие магазины, в банки (что естественно), в заведения
наподобие "Пицца-хат" (тоже естественно?), в нашу гостиницу. Вчера
видели кучку солдат, коллективно и весело поедающих мороженое возле лотка. У
нас в подобных ситуациях они бы так же весело пили пиво. Но здесь - ни-ни, абсолютный
сухой закон. А сегодня, пока мы шли по парку, вокруг нас (ну, не совсем вокруг
нас, вокруг парка, так уж получилось, такие здесь парки) совершал почетный круг
школьный автобус (из школы для мальчиков). Как я уже описывала, школьники на
нем висели гроздьями со всех сторон, Особенно переполнена была крыша. Увидев
нас, они стали махать руками. А когда мы в ответ тоже помахали рукой, то это
вызвало всеобщий прилив энтузиазма и дальше мы шли под крики "I love you"
пока автобус не скрылся. Вообще, народ весьма дружелюбный, но иногда от любопытства
детей трудно избавиться. Один мальчишка лет десяти молча ходил за нами по базару
пару часов.
Трудно освободиться от ощущения выпадения из реальности. Из того мира мы уже
исчезли, а с этим нас еще ничего не связывает.
Номер два.
И все же наша жизнь еще не приобрела определенность, хотя уже начинают выступать
из тумана некоторые детали. К примеру, мы видели дом, который должен стать местом
нашего обитания на ближайшие десять месяцев. Но он еще совсем пустой, большой
и голый. Мы туда переедем числа 2-го сентября.
А пока мы "висим" в гостинице, и состояние подвешенности очень явственное.
Сия гостиница, а точнее, наш номер, заслуживает отдельного описания. Наверное,
я даже не поленюсь сейчас его сделать. Уж очень надоело бездельничать, болтаться
по базарам, спать после обеда, читать старые газеты, привезенные еще из России
и смотреть телевизор на урду.
Как хорошо, что мы успели купить ноутбук до отъезда! Иначе я бы сейчас просто
потерялась в этой реальности. А теперь вот могу писать письма (на более серьезное
занятие у меня в такой жаре мозги пока не включаются), относить их в интернет-кафе
и отправлять. Кстати, о жаре. Первые дни было не более чем сорок градусов, днем,
ночью всего тридцать. Но потом случилась жуткая гроза, всю ночь громыхало, дул
сильный ветер и лил дождь. В ближайшем парке повалило несколько деревьев. Зато
после этого немного похолодало, и теперь днем не больше тридцати пяти. Похоже,
здесь вообще грозы происходят с четкой регулярностью.
Но, вернемся к описанию нашей комнаты. Почему меня так это занимает - уж очень
забавно жить в "колониальном стиле". Сразу чувствуешь себя причастным
к славным англичанам, которые так усердно окультуривали местных жителей в свое
время, что теперь один из двух государственных языков в Пакистане английский.
Кровать и повдоль не маленькая, но поперек еще шире. Мебель деревянная, но,
как старая красотка, так "наштукатурена", что невольно думаешь: "Это
сколько же надо было вбухать мела, гипса, краски и прочего, чтобы изобразить
серебро, бронзу и медь из дерева". При этом еще и кровать и кресла и трюмо
резные-вырезные, с решеточками, шишечками, цветами и всевозможными другими украшениями.
Спинка кровати больше всего напоминает корону, выше меня ростом. Добавляем сюда
еще полностью раздолбанный и наполовину разобранный старый кондиционер, времен
примерно середины прошлого века. Он торчит насквозь прямо в стене, и вокруг
него щели в два пальца. Но, надо честно признаться, что над окном (которое во
всю стену) висит современный и вполне исправный кондиционер. А этот старый,
видимо, маскирует отверстие в стене.
Зато над кроватью висит старая картина, пейзаж в английском стиле, очень странно
начинающая мерцать, если в нее вглядываешься. Вот тогда уже точно понимаешь,
что "крыша" плывет.
Второй день не можем вычислить, где покупают вилки-ложки. Здешняя система торговли
тоже заслуживает отдельного описания, но я к нему вернусь в другой раз. А пока
закончу несколькими фразами про ресторанчик, что при нашей гостинице. Еда в
нем очень приличная, и дешевая (это мы выяснили путем тривиального сравнения
с другими местами вроде "Пиццы-хат"). А самое главное, ее готовят
сразу как только закажешь, никак не раньше. И можно заказать в номер. Хотя,
внизу, в "колониальной обстановке", забавнее обедать. Эх, если б еще
и ждать так долго не приходилось!
Номер три.
Итак, мы уже здесь больше двух недель. И, похоже, нас тоже начинает одолевать
восточная лень. Ну, странный народ, ей-богу! Любят красивое, у них, без сомнения,
есть чувство и вкус к красоте. Но они никогда не доводят дело до конца, как
бы не наносят последний штрих. И у них нет желания и охоты сделать что-то надолго,
так, чтобы века простояло и вида не теряло. Если присмотреться внимательно,
все сделано тяп-ляп. Можно, конечно ссылаться на здешний климат, жаркий, влажный.
Но это больше похоже на отговорку, живут же и другие, к примеру, те же японцы
в таком климате. Кстати, о жаре. Когда мы только приехали, был как раз сезон
жары, самый его конец. В домах практически везде кондиционеры. И если выходишь
на улицу из помещения, то первое ощущение, что попал в хорошо натопленную парную.
Даже ночью - все равно парная. Но сейчас стало полегче. Днем всего около 35,
это уже плохо натопленная парная. Все равно становишься весь мокрый от пота
буквально через десять минут. В жизни столько не мылась! Под душ залазим раза
три в день, а хотелось бы и чаще. Работают два противоположных процесса: с одной
стороны идет непрерывный загар, с другой - он непрерывно смывается. И старая
жизнь смывается. Так можно до конца истончиться, до полной прозрачности смыться.
А если учесть что первую неделю мы вообще "висели" в воздухе, то реальность
стала постепенно теряться. Вернее, не реальность, ей-то что, она всегда на месте,
а я стала теряться в реальности. Дома, в том смысле, как мы его привыкли понимать,
нет, работы нет, дел никаких нет, аппетита нет (в такой жаре есть совсем не
хочется), еды привычной, и то нет - закрадывается мысль "А я-то есть?".
Но
вот с первого сентября жизнь стала прорисовываться все более четко. Мы перебрались
в постоянный дом, купили кровать, матрас и кастрюлю. Удивительно, как оказывается
важно в жизни иметь собственный матрас, кастрюлю и тарелку :. Сразу становишься
реально существующим. И еще, мы, наконец, нанесли визит вежливости начальству
того самого университета, где нам будут платить деньги.
Теперь можно перейти и к описанию нашего дома. Это громадное сооружение, в два
этажа с половинкой. С половинкой, потому что на третьем этаже только будочка,
напоминающая голубятню, и все остальное это крыша-балкон. Зато первые два этажа
вполне полноценные. На каждом: большущий холл с беломраморными (именно из белого
мрамора они и сделаны!) полами, две больших общих комнаты, наподобие гостиных,
и по три спальни. В каждой из спален отдельный туалет и ванная. Поскольку мы
с мужем единственные из нашей колонии новосибирцев без детей, то именно мы оказались
размазаны по двум этажам. Одна из самых больших спален у нас на первом этаже,
вторая, из самых маленьких, на втором. Последняя напоминает собой клетку, или
аквариум. В ней две стены - сплошное до пола окно. Но в решетках. Здесь абсолютно
все окна с решетками. Забавная для нас деталь. В этом доме сбоку, с совершенно
отдельным входом есть жилье для слуг. На первом этаже крошечная каморка - туалет,
потом, по винтовой лестнице вверх, крошечная комнатка. Примерно два на два метра.
Ну, два с половиной, не больше. Слуг мы держать не собираемся, поэтому нижнюю
комнатку заняли под стиральную машину. Верхняя пока вакантна.
Вообще, глядя вдаль с балкона своего дома, мы можем наслаждаться чувством
социального превосходства. В
полях напротив (к счастью, достаточно далеко) расположен лагерь афганских беженцев.
Мы его немного разглядели, когда проезжали мимо на машине. Это нечто трудно
вообразимое. Спичечные коробочки, слепленные из глины, назвать их домами язык
не поворачивается. Окон нет, дверное отверстие иногда завешано тряпкой, но чаще
вообще даже без этих излишних роскошеств. Расположены они рядами, вплотную,
ну прямо как древние городища на раскопках. И, как и в первобытных городищах,
никакой воды, канализации, электричества и прочих благ и достижений цивилизации
не предусмотрено. Афганские дети попрошайничают возле лавок. Нельзя сказать,
чтобы они были назойливы, но уж очень настойчивы. Один раз я наблюдала, как
афганская девочка заметила нас уже издалека. Очень деловито, быстро и целеустремленно
к нам направилась. Она шла на работу! Как только подошла к нам, у нее сразу
стал неуверенно-просящий вид. Стоит рядом и тоненьким пальчиком тянется. Кстати,
в смысле ухоженности, до наших таджикских цыган им еще как до луны расти. Грязные
жутко, мы даже боимся, как бы кто на нас с них не напрыгал, когда они слишком
близко подходят. Видели одну девочку лет десяти с белокуро-рыжеватыми волосами,
первородной "свежести" - немытыми и нечесаными, видимо, с рождения.
Но между прочим, если ее отмыть и отчистить была бы необыкновенно красивая девочка.
Номер четыре.
Мы почти идентифицировались в этом мире и, наверное, теперь уже можно попытаться
разобраться в запахах и звуках, которые нас окружают. Первое время все это сливалось
в один сплошной фон, незнакомый, непонятный и немного пугающий. А сейчас некоторые
детали уже стали выпуклыми и узнаваемыми.
Итак, что слышно. Конечно же, самое первое, что выделилось из общего фона звуков,
это были молитвы. Мечетей здесь вполне соответствующее количество. И в них правоверные
мусульмане в лице муллы пять раз в день громогласно обращаются к богу. Громогласно,
потому как это происходит с помощью мегафона. Мне его, бога, жалко. Бедняга,
каково ему слушать молитвы в четыре часа утра. И потом еще четыре раза, и так
каждый день. Когда мы в полвторого выходим из института, то это, похоже, тоже
час молитвы. Холл первого этажа вплотную устлан спинами и попами молящихся.
Молятся они на специальных молитвенных ковриках. На улицах в это же время молятся
иногда просто на газонах и обочинах дорог, но тоже непременно на коврике. Даже
таксист, будучи за рулем, может, к нашему полному ужасу, в порыве благочестия
сложить руки в молитве.
Более обыденные звуки - это гудки машин. Гудят здесь по поводу и без повода.
Когда у нас просто молча обгоняют, здесь обязательно "бибикнут". Если
мы идем вдоль обочины (тротуаров здесь нет нигде и никогда) с целью просто размяться,
то разуму пакистанских таксистов эта цель, видимо, непостижима. Каждый! Каждый
из них, а их здесь полным полно, обязательно погудит чтобы мы его, наконец,
заметили. Я их понимаю, бедные несчастные европейцы, вынужденные тащиться пешком,
это же лакомый кусочек. Но все равно, такое внимание малость утомительно. Такси,
кстати, очень дешевое, но может быть это при нашей зарплате. Но пешком ходить
полезнее.
Ну, а самые чувствительные звуки, разумеется, ночью и под утро. Просыпаюсь я
теперь с петухами в самом прямом смысле этих слов. А вы попробуйте не проснуться,
когда они кукарекают как оголтелые за заборами и на крышах соседних особняков.
Как и положено, кукарекают в двенадцать (ночи), в три и в шесть. Плюс сюда же
утреннюю четырехчасовую молитву с мегафоном из ближайшей к нам мечети. Еще добавим
еженощные хор и соло окрестных собак. Не слабый концерт на всю ночь, однако,
получается!
Очень забавное и необычное звуковое развлечение нам обеспечили ближайшие соседи.
Видимо, у них живет какая-то птица. Пересмешница, вроде попугая, большая мастерица
изображать разные звуки, которые слышит. Первое время мы много раз на дню бегали
со второго этажа вниз открывать входную калитку. Чертыхались (да простит Аллах!)
когда с удивлением никого снаружи не обнаруживали. Потом до нас дошло, в чем
дело, хотя мы еще какое-то время дергались, в основном по ночам. Наши мамы тоже
много раз на дню прибегали на зовы своих детей, якобы. Теперь я начинаю подозревать,
что не так уж много за соседним с нами забором живет ворон, голубей и прочих
пернатых Это все она, пересмешница! И собаки никакой у них нет. И петуха нет.
Да они его уже давно съели! Это все та же птичка развлекается. Может быть, она
даже умеет шум насоса для воды имитировать. Ну не заливаются же весь день наши
соседи водой, в самом деле.
Еще почему-то в окрестных домах происходит непрерывная череда дней рождения.
По крайней мере, наш шофер уверяет что то, что мы иногда слышим по вечерам,
это не выстрелы, а взрывы петард в честь дня рождения. И нам очень хочется ему
верить. Только один раз я засомневалась, ведь это, похоже, был уже пушечный
выстрел.
Ну, что же, к запахам я перейду в другой раз.
Номер пять.
Про запахи. Я обещала на них остановиться. Естественно, что они здесь явно
не наши. В первые дни, просыпаясь по утрам, я явственно ощущала запах костра.
Потом обнаружила и дым. Напротив нас живут местные цыгане, живут они нелегально,
поэтому блага цивилизации им недоступны. Впрочем, я уже иногда сомневаюсь, знают
ли они о других способах существования. А есть им хочется. Похоже, ночью они
шастают по округе, собирают все, что способно гореть, а с утра пораньше разжигают
костры и готовят себе еду. Забавно, что вначале их поселение было закрыто от
наших взглядов стеной зелени, а сейчас все эти кусты куда-то делись. Наверное,
они их уже сожгли. Это очень похоже на поселения афганских беженцев. В местной
газете мы читали, что все эти поселения будут выселять, куда-то на границу с
Афганистаном. И даже уже наблюдали, как одну из колоний выселяли. Афганцы собирали
на всевозможные повозки все деревяшки, кусочки бревен, осколки кирпичей - все
это они увозили с собой. Но то было поселение из саманных кирпичей (кто не знает,
саман - это такие самодельные кирпичи, их делают из глины, куда часто добавляют
для прочности солому или просто навоз, потом сушат на солнце до твердости.)
Остатки домов сравняли бульдозером. Наши цыгане живут в палатках, сверху закрытых
травой и ветками вперемешку с землей. В наш тупичок их не пускает охрана, но
возле магазинов они страшно надоедают попрошайничеством. В разных умных книгах
я читала советы, что нельзя ни в коем случае в подобных ситуациях чего-либо
подавать. И на днях мы наглядно убедились в разумности этих советов. Была какая-то
особая пятница, когда можно разными "добрыми делами" подмазаться к
Аллаху. Он именно в эту пятницу составляет расписание благ и наказаний на весь
следующий год. Нам, к примеру, аж из двух домов соседи принесли по чашке специально
приготовленного сладкого риса. К продолжению этой темы я потом еще вернусь.
А пока займемся цыганами. Соседи из дома напротив приготовили рис и для них.
Мы выглянули на балкон, чтобы понять причину такого громкого галдежа. Толпа
цыган с разнообразнейшими посудинами штурмовала ворота особняка, где шла бесплатная
раздача риса. Внутрь их, по-видимому, не пускали. Но я наблюдала, как одна особо
шустрая девица влезла прямо на ворота, высотой метра два. Думаю, что в подобном
наряде, с головой закутанной шарфом, и с блюдом в руках - это же просто цирковой
трюк! Время от времени от толпы отваливались люди с наполненными сосудами и
быстренько-быстренько шли в сторону своих палаток. А за ними бежала разновозрастная
детвора, на ходу хватала из посудин рис и тут же запихивала его в рот. Очень
наглядный пример, почему с этим лучше не связываться.
Ну вот. Обещала написать про запахи, а вышло про другое. А про запахи… могу
добавить, что здесь не пахнет зеленью. Совершенно нет того слабого фона из разных
трав, всяких диких цветочков, сосновой коры, березовой листвы, к которому мы
привыкли у себя дома. Настолько привыкли, что даже не замечали. А здесь все
по-другому. Вот сегодня утром, к примеру, отчетливо и сильно пахло навозом.
Откуда, ума не приложу, скотных дворов рядом не наблюдается, разве только куры
у соседей на крыше дома живут. А крыши эти замечательные. Например, крыша нашего
дома имеет такие размеры, что девочка пяти лет, дочка живущих с нами товарищей,
с удовольствием каталась на этой крыше на роликовых коньках.
Впереди Рамазан и мы ждем его с легким беспокойством.
8.10.05
Как я понимаю, главные впечатления теперь, конечно о нем, о землетрясении.
Только не верьте журналистам. Они всё врут. Здесь нет никакой паники, идет обычная
нормальная воскресная жизнь. Если не считать небольшого развлечения в виде Рамазана.
Но про Рамазан потом, хотя это тоже очень впечатляюще.
C нами ничего не случилось, да и не могло случиться. Мы живем в небольшом двух-с-половиной
этажном доме. Хозяин его строил для себя, а значит, строил надежно.
Основное землетрясение произошло в восемь с небольшим утра. Я уже сидела за
компьютером и работала. Подо мной стал ходить ходуном стул, как будто я не на
каменном полу, а в гамаке. Наконец до меня дошло, и еще никогда я с такой скоростью
не бегала по лестницам. Как была, в шортиках, маечке и босиком (так быстрее)
уже секунд через десять оказалась на улице перед домом. Там и все остальные
наши уже были, и соседи тоже. Вид у нас, особенно по здешним понятиям, был абсолютно
неприличный. Но кое-кто из соседей был просто в нижнем белье, так что мы все
любезно помахали друг другу руками и пережили. Я только немного пострадала,
что не выключила лаптоп, но бежать за ним было очевидным безумием. Минут пять
нас качало как на батуте. Очень неприятное ощущение, когда стоишь на асфальте,
а земля под тобой качается в разные стороны. У меня лично второй день периодически
кружится голова. У нас на это утро была намечена поездка на специальный рыбный
базар за рыбой. Вот мы через часик и поехали, самым обычным образом и в намеченное
время. Хотя за этот часик было еще несколько толчков. По дороге слушали радио
(на урду, слушал Асим, наш шофер, и комментировал нам). Узнали, что в соседнем
квартале обрушились два многоквартирных дома. Хотели проехать мимо и посмотреть
(О, человеческое любопытство!), но там все было уже перекрыто. Базар был таким,
каким ему и положено быть. А вот на улицах, особенно в районе многоквартирных
домов, народонаселение переселилось на газоны. Но все были весьма спокойны,
болтали, развлекались, кое-кто уже даже на ковриках уселся. Думаю, что если
бы не Рамазан, они бы уже давно устроили совместное чаепитие. Потом в течение
дня еще несколько раз трясло, но не так сильно, как утром. А вот ночью было
опять неприятно.
Усугубилась эта неприятная ночь еще и грозой. Уже в сумерках началось жуткое
представление. Грозы здесь мы уже видели. И все они какие-то дикие, совсем не
похожи на наши ручные грозы. А эта была уже совсем одичавшая и страшная. Не
могу удержаться от небольшой вставочки про предыдущую грозу, примерно недельной
давности, которая погремела над нами уже поздно вечером час-полтора. А потом
гром куда-то пропал, остались только молнии. Они освещали комнату не хуже лампочек.
Я отправилась на крышу нашего дома посмотреть, что происходит и - ох! Зрелище
было потрясающее. Наш дом немного повыше окружающих, и с его крыши обычно открывается
очень красивая панорама города. Но в этот раз весь спектакль был на небе. Вот
представьте себе, я стою на крыше, горизонт видно со всех сторон, стою в центре
этой опрокинутой чаши. Надо мной звездное небо, как колодец. А по кругу, по
стенам этого колодца, сплошные сполохи молний в темно серых тучах, такой необычный
гобелен. Почему-то почти одновременно со всех сторон и абсолютно беззвучно.
Просто нереальное ощущение.
А сегодняшняя ночь была страшноватой. Мы к тому времени уже зачем-то купили
китайские колокольчики-бренчалки. Вот уж была глупость! Так бы спали себе и
ничего не знали. После того, как примерно часа в три ночи они нас разбудили
в очередной раз, мы хорошенько подумали, и решили больше никуда не бегать. Сняли
их, спрятали в ящик, и остаток ночи спали себе спокойно. Если не считать, что
пару раз я просыпалась от очередных довольно сильных толчков, ощутимых даже
и без колокольчиков. И теперь вот сижу за лаптопом, и мне все чудится (я очень
надеюсь, что именно чудится), что опять пол плывет. И голова кружится.
Мда… Села дописывать это письмо в некотором огорчении. Похоже сон на ближайшие
дни, как и предсказывали в консульстве, придется отменить. Пока ходишь и дела
разные делаешь, то жить можно. А как только ложишься, сразу чувствуешь, что
трясет еще. Ой, трясет. По правде говоря, это развлечение уже немного наскучило
:, пора бы и к чему-нибудь другому перейти.
Забавно вспомнить, что несколько моих первых научных работ были посвящены определению
эпицентров землетрясений :. Вот и аукнулось, поневоле подумаешь - ничего в этой
жизни зря не бывает.
P.S.
Через несколько дней после землетрясения…
В Исламабаде было разрушено всего два многоэтажных дома, именно их и показывали
на всех картинках. Это тем более удивительно, что эпицентр был всего примерно
в сорока километрах от столицы. Но волна неведомым образом ушла в направлении
Кашмира и свирепствовала там, а не у нас. В предыдущем тексте у меня что-то
слишком "весело" получилось про столь ужасные события. Тут две причины.
Первая, нас это на самом деле практически не коснулось, ведь мы почти никак
не "вписаны" в здешнее общество. Лично мы не пострадали, знакомых
у нас почти нет. Вторая - у меня есть дурацкая привычка иронизировать по любому
поводу. Здесь на самом деле очень трагические последствия, особенно для бедной
страны. Ведь средний годовой (!) доход пакистанца всего около 400 долларов.
Есть деревни, в которых не осталось в живых НИ ОДНОГО жителя. Что это означает
в патриархальном обществе, вы можете представить. Несколько городов разрушено
полностью. Основные разрушения были не в Исламабаде. Особенно печально, что
пострадало много детей - они погибли в разрушенных школах и колледжах. И для
многих все эти события привели к полной катастрофе, они потеряли даже то очень
немногое, что имели. Вы не представляете, насколько бедно здешнее население.
Именно поэтому я впервые в жизни неожиданно для себя оказалась "по другую
сторону баррикад" - при нашей зарплате мы очень богатые люди. Все это и
привело к такому легкомысленному письму. За которое, как вы видимо уже поняли,
мне немножко стыдно.
Что поделаешь, слаб человек!
Номер шесть.
Теперь попробую сосредоточиться на мелочах жизни вроде покупок разных вещей
и поедания еды. Здешняя жизнь очень простая и в каком-то смысле самодостаточная.
Вот возьмем, к примеру, продукты. Они все в "исходном состоянии".
Нет, конечно, продаются разные печенья и джемы в банках. Но я имею в виду основные
продукты, вроде мяса, молока и овощей. Мясо мы теперь едим только самое свежайшее,
буквально сегодня утром этот буйвол или барашек пришел в лавку своим ходом.
Тем самым проблема хранения мяса в лавке снята с повестки дня - к вечеру его
просто не будет. А с курицами поступают еще нагляднее. Их хранят в лавке в живом
виде, в специальных клетках с водичкой и кормом. Показываешь на одну из них,
и ее уносят. Наступает ее очередь поработать курицей. Уносят куда-то в глубину
лавки, а обратно приносят уже нарубленные куски мяса в мешочке. Проблему перьев
они тоже решают крайне просто и эффективно - обдирают всю кожу вместе с перьями.
Мясо обычно рубят сразу в лавке на куски, какие попросишь, или даже превращают
в фарш. Молоко нам привозит рано утром молочник. Он приезжает на мопеде с висящими
по бокам большими канистрами каждое утро. Молоко от буйволицы, очень вкусное
и жирное. Фрукты и овощи можно купить в специальных маленьких лавочках, как
у наших лоточников. А на днях мы пытались договориться, что один из них будет
привозить свой лоток в заданное время прямо к воротам нашего дома. Все в первозданном
виде, никак не отсортированное и не обработанное. Набор самый обычный. Капуста,
морковка, лук, помидоры, картошка и прочее. Хотя встречаются и необычные вещи,
например имбирный корень в свежем виде. Сейчас сезон фасоли, кабачков, баклажанов,
винограда. А вот сезон манго и персиков уже закончился на наших глазах. А еще
они всегда обязательно подсыпают в пакет с овощами горсть маленьких жгучих перчиков.
Ну, просто они не могут себе представить пищу без перчиков. У меня этих перчиков
скопилось уже больше двух десятков. И отказаться нельзя, это же в подарок подсыпают.
Один раз Асим (это наш шофер, замечательный человек, заслуживающий отдельного
описания) возил нас на местный базар, базар работает не каждый день и там государство
регулирует цены, поэтому все очень дешевое. Нечто вроде нашей барахолки, там
и просто вещи продают. Покупая там - рискуешь, так же как и на нашей барахолке,
но дешево!
Больших магазинов здесь нет в принципе. На главной столичной улице самые крупные
магазины занимают не более одной большой комнаты. Исламабад строился на пустом
месте и по строгому проекту. Поэтому, как я уже писала, весь он разбит на квадраты-кварталы.
Внутри каждого есть свой торговый комплекс - маркас. Обычно это группа двухэтажных
зданий, на первом этажа лавка, на втором живут ее хозяева. Не знаю, что тут
виной, климат или плохое качество стройматериалов, но выглядят эти здания очень
непритязательно, грязные и обшарпанные. Когда мы еще жили в гостинице в другом
районе и ходили на ближайший маркас, то нам даже в голову не приходило, что
это одно из самых престижных и дорогих мест, там покупают иностранцы. А я-то
по наивности все думала: "Вот уж попадем мы в настоящие магазины…".
Настоящая здесь - восточная система торговли. И ассортимент восточный, можно
встретить самую неожиданную вещь. Пакистанцы большие мастера подновлять предметы
обихода, покупая мебель, никогда не можешь быть уверен, что покупаешь новую.
А уж сапожники - это верх искусства!
Но это я описывала столичные магазины. Пока еще не смогли выбрать время посмотреть
Равалпинди. Это старый и очень большой город. А вот один раз мы ехали домой
через небольшую деревню Голра. Она совсем рядом с нашим кварталом, думаю, что
Исламабад скоро ее проглотит. То, что там называют центральной торговой улицей,
я бы назвала коллективными гаражами. Вся система строительства крайне простая:
сооружают ряд коробок, ну, точь-в-точь гаражный ряд, с плоской крышей и без
окон. Дверной проем (никаких дверей!) служит входом в этот магазин. Неудивительно,
что все товары жутко пыльные. Даже в более-менее приличные продуктовые лавки
в нашем "маркасе" мы ходим только с пачкой влажных салфеток в кармане.
После того, как потрогаешь и посмотришь разные банки и коробки, даже книги,
диски и тетради, руки становятся черными. А все, что мы доставляем домой, включая
пачки с печеньем, сначала уносим на кухню отмывать. Всю купленную одежду тоже
вначале приходится стирать. Пыль в лавках, понятное дело, с улицы. Но вот почему
на улицах такая пыль и грязь - это не совсем понятно. Я подозреваю, что в той
же Голре, например, им и в голову не приходит, что улицы надо подметать. Трудно
представить, сколько лет на этих улицах копились обрывки полиэтилена, тряпочки,
бумажки и прочие отходы. Наверное, пока и они не превратятся в пыль, так там
и будут лежать.
Вот эта самая грязь, можно сказать, первый камешек, который я начинаю подсчитывать
под своей "пакистанской периной", первая мелкая неприятность.
Вторая неприятность - это не оставляющее меня ощущение, что меня заключили под
домашний арест. Пока я нахожусь в здравом уме, я ни за что не пойду даже в ближайший
маркит (это небольшая торговая точка совсем недалеко от дома) без мужского сопровождения.
В результате, я сама почти никогда не имею дела с деньгами. До сих пор их немного
путаю. Всегда рядом Владик, он и платит. В принципе, все необходимое для жизни
можно купить в этом "марките". Еще одна неприятность, отсутствие некоторых
привычных продуктов, вроде конфет, сыра или колбасы. Есть шоколад (плохого качества),
Есть что-то отдаленно напоминающее наш йогурт. Есть то, что называется сыром,
но это всего лишь плавленый сыр. Есть сосиски, строго куриные, ну, может быть
там еще бумага в состав входит, судя по вкусу. Исходные, первозданные продукты
у них очень хорошие. А все "готовое к еде" - неважное. Зато в лавочках,
почему-то, как правило, подвальных, пекут очень вкусные лепешки. Прямо на глазах
их разделывают и отправляют в тандыр. Тандыр, это такая глиняная печь, как бы
закопанный в землю кувшин. Где там огонь - я пока не очень поняла. Но сырые
лепешки прилепляют прямо к стенкам этого кувшина, и потом большим крюком уже
печеные оттуда достают, и заворачивают в старую газету (!!). Вот в этот момент
им надо успеть подсунуть собственную чистую салфетку или полотенце, тогда можно
будет спокойно полакомится лепешками, уже дома, конечно. На самом деле, много
всяких съедобных штучек готовят, продают и поедают прямо на улицах. Но я гляжу
на все это с легким содроганием. Во-первых, наши представления о санитарии и
гигиене радикально расходятся с пакистанскими. Во-вторых, знаем мы уже эти пирожки
- съешь один такой и на полчаса превращаешься в огнедышащего дракончика.
Номер семь.
Надо
немного о Рамазане написать. Слава богу, это все на днях кончается, так как
жить во времена Рамазана здесь довольно сложно. Поесть или попить чайку удается
только дома, ни в одном общественном месте этого не сделаешь - можно и в тюрьму
угодить. Студенты опаздывают на лекции, им ведь надо успеть помолиться. Если
в обычное время года молитвы можно послушать несколько раз в сутки, например,
в три часа ночи, то сейчас дважды в день происходит настоящий спектакль. Ночная
молитва, разумеется, никуда не делась. Но основное действо начинается примерно
в пять утра, когда восходит солнце. Это горестное для правоверных мусульман
событие отмечается очень шумно и пышно. Горестное, потому что с этого момента
и до захода солнца нельзя ничего есть и пить, нельзя развлекаться и веселиться,
а следует думать о боге. Поневоле загорюешь! Сначала стреляет пушка, настоящая,
громко. Потом мужской голос начинает очень громко речитативом восславлять бога.
Чтобы было всем слышно, используют мощные громкоговорители (не забудьте, дело
происходит в пять утра). Затем к главному молящемуся по отдельности и вместе
присоединяются еще с десяток мужских голосов. На хор это не похоже, вроде бы
как они разные слова поют, да и вразнобой. Длится это песнопение минут десять.
И на протяжении всего дня еще несколько раз кто-то где-то поёт молитвы, ходят
по улицам и поют очень громко. Сначала, даже красиво казалось, но потом надоело.
А иногда машина медленно ездит по улицам и из нее тоже разносятся разные песни-молитвы.
Последнее громогласное представление (если не считать молитву в три часа ночи)
происходит перед закатом солнца. Опять стреляет пушка, опять голосят разные
слова через мегафоны. Но теперь уже гораздо более радостно. Примерно за четверть
часа до этого очень забавно наблюдать, как в мелких лавочках и просто на улицах
сидят люди перед всякой едой и ждут, ждут, ждут…. В эти минуты никто нигде не
работает, бесполезно тыкаться в магазины и прочие конторы. Услышав выстрел пушки
и голос муллы, они тут же хватаются за бутылки с водой, или лихорадочно начинают
запихивать в рот еду. Примерно полчаса все заняты едой и питьем, естественно,
что опять никто не работает. И так целый месяц.
В первый раз мы наблюдаем жизнь религиозного государства изнутри, и не очень-то
она мне нравится.
Раз уж разговор зашел о Рамазане, то самое время вспомнить и нашу экскурсию
в главную мечеть. Самые красивые здания здесь мечети. Если к жилым домам пакистанцы
относятся довольно небрежно, сваливая при этом их невзрачный, замызганный вид
на климат, то уж мечети всегда просто сияют чистотой и белизной. И никакие дожди,
видимо, не в состоянии смыть эту побелку. Но, даже при самом скептическом отношении
к любой религии, невозможно не восхититься Мечетью Шаха Фейсала. Это здание
действительно выдающееся творение рук человеческих. Утверждается, что это самая
большая мечеть в мире, и в это действительно верится. Только под крышей самой
мечети может одновременно разместиться для молитвы 15000 человек. Крыша высотой
метров 70, сделана в форме шатра бедуинов, и кажется совершенной по форме. Она
имеет четыре угла, в каждом из которых расположен минарет. Минареты очень высокие
(более 80 метров) и узкие, глубоко под землей они соединены между собой в центре.
Они очень напоминают космические корабли. А больше крыша не имеет никаких подпорок
или колонн. Она как бы растянута на этих минаретах. Вид и снаружи и изнутри
потрясающий, словно кристалл. Она не лежит, а парит где-то там высоко над головой,
совершенно гигантская по размерам. Все помещение очень легкое светлое, громадное
по объему, но совсем не давит. А боковые стены почти целиком из окон. На одной
из сторон (разумеется, самой главной, глядящей на Мекку) стена устроена таким
образом, что она погружена в воду, сплошной бассейн или фонтан изнутри наружу.
Внутри весь этот необъятный кристалл по стенам, по куполу и граням отделан белым
мрамором, на полу (а пол размером примерно 70 на 70 метров) сплошь светло-голубой
ковер. Снаружи, впрочем, все сооружение тоже из белого мрамора. Кроме того,
покрыта итальянским светло-серым мрамором и вся площадь вокруг мечети, размеры
я даже затрудняюсь указать. Там может разместиться еще около 100000 человек.
Мрамор настолько гладко отполирован, что издали он нам показался облитым водой.
Ходить везде можно только босиком. Потрясающе красивое здание. Это настоящий
храм, немного жаль, что только религиозный. Выполнен по проекту турецкого архитектора,
внутри оформлен пакистанским художником и за все это заплачено королевским домом
Саудовской Аравии около 50 миллионов долларов.
ЛАХОР
Свое положение в пространстве мы уже вполне определили. А вот со временем еще
немного путаемся. Причин для этого несколько. Днем жарко, припекает солнышко,
ну прямо как у нас летом. А ночью сильно прохладно, как у нас осенью. И закаты
с рассветами совсем не так выглядят, быстрые они. Только что грелись на солнышке,
и вдруг глазом не успеешь моргнуть, а его уже и нет. И сразу холодно. Или вот,
к примеру, мы полагали, что сегодня 4 ноября 2005. Ан нет, смотрим на первую
страницу газеты, и там написано: 1 день месяца Шаввал-аль-Мукаррам 1426 года.
Так что живем мы в четырнадцатом веке.
Наверное, будет неправильно писать про Лахор, и не упомянуть нашу дорогу к
нему. Поэтому я начну с дороги. Для поездки мы наняли машину с шофером (в конце
концов, сахибы мы или не сахибы!) в свое полное распоряжение на 24 часа в сутки.
От Исламабада к Лахору ведут две дороги, одна называется "хайвей"
и пролегает по практически безлюдной местности, а вторая, просто шоссе, наоборот,
проходит через все возможные городки и деревеньки Пенджаба. Туда мы ехали по
хайвею и сначала пересекали два небольших горных хребта (примерно треть дороги).
Эти горы и долины принадлежат к бассейну реки Инд. Та самая местность, где 8000
лет назад зародилась старейшая из известных цивилизаций. Земля и горы красного
цвета, удивительно. А
может и не удивительно, если вспомнить, сколько в этих местах пролилось крови,
и какая уйма завоевателей и создателей империй похоронена: арийцы, греки, скифы,
турки, арабы, британцы, и даже, говорят, Буцефал - конь Александра Македонского.
Впечатляет и список тех, кто в этих местах отметился: Александр Македонский,
Чандрагупта, Махмуд Газни, Тамерлан и еще куча имен. Местность выглядит такой
древней, словно здесь поселилась вечность. Времени уже просто нет. Оно кончилось.
Мне даже трудно описать это ощущение, как будто до-библейского пейзажа. Это
очень странные горы, я видела такие только на иллюстрациях Доре к поэме Мильтона
"Потерянный и возвращенный рай". У них очень необычная форма, странный
цвет и незнакомые запахи. Как будто мы попали прямо внутрь какого-то фантастического
фильма.
Сам Лахор, по легенде, был основан Лохом, сыном Рамы. Именно в нем в двенадцатом
веке был центр первого мусульманского султаната в Азии. Он был долгое время
столицей великих Могулов. Ближе к Лахору начинаются сплошные сады, на много
километров и вплоть до самого горизонта. Потом мы проехали сквозь городские
ворота и испытали первый шок. Улицы и дорожное движение в Лахоре - самая невероятная
вещь. Такое трудно вообразить, но я попробую все же описать, чтобы было понятно.
Дороги не то чтобы узкие, но они заполнены до предела. Избитое сочетание - непрерывный
поток - здесь не подходит. Нельзя же назвать потоком хаотичное движение: легковых,
грузовых машин и автобусов всевозможных размеров, повозок запряженных лошадьми,
осликами и буйволами, мотоциклистов и велосипедистов, простых пешеходов и авторикшей
(авторикша - это мопед с будочкой для пассажиров, в нее могут сесть четыре-пять
человек). Похоже, что правила дорожного движения в Лахоре крайне просты - их
нет вовсе, как и светофоров. Во всем городе всего на нескольких перекрестках
мы видели постовых, и, на самом деле, они только затрудняли жизнь. Это толпа.
В ней каждый движется, куда ему надо, разворачивается, когда ему надо, или едет
в противоположном направлении, если ему это надо. О своих маневрах сообщают
разными звуковыми сигналами, поэтому шум стоит невероятный. Только животные
молчат, они терпеливо трусят себе потихоньку, не обращая ни на что внимания.
Сейчас я попробую объяснить, что такое лахорский мотоцикл, и, поверьте, ни одного
слова неправды. Это совсем не крутая машина, он скорее похож на мопед, и на
нем почти всегда сидит не только один водитель, но еще и несколько пассажиров.
Рекорд, который мы сами наблюдали, составил шесть(!) человек: папа за рулем;
впереди него два ребенка; за ним еще два; и завершающей фигурой, поддерживающей
всю эту композицию сзади, была мама. По три молодца на одном мопеде - это сплошь
и рядом. К тому же, подобные мотоциклы ездят по улицам буквально стадами.
И опять, то же ощущение вечного Города, кажется, что даже время давно растворилась
в его воздухе. Словно он всегда такой был, есть и будет. Самый настоящий азиатский
город, из тех, которые я до сих пор видела. Честно говоря, Самарканд или Бухара
теперь мне кажутся просто игрушечными. Когда забредаешь в так называемый "старый
город", то первая мысль: "боже, куда я попал, и как теперь отсюда
выбраться". А когда выберешься, то почему-то снова туда тянет. Дома живописные
невероятно, улочки кривые и узкие ужасно, и грязь кругом немыслимая. Еще бы,
сколько веков она копилась! И в каждом доме внизу лавочка, магазинчик, мастерская.
Ах, какие сикхские ножи мы видели в одной из них. При одном взгляде на такой
нож невольно сжалось все внутри, он ужасный и совершенный. Купить в лахорских
лавках можно все. Но в темноте я бы на эти улочки ни за что не сунулась. Так
же как и одна туда даже днем не пошла бы. Европейцев в Лахоре почти нет, поэтому
к нам относились с большим интересом. Ну да, как же, белые сахибы! Думаю, что
у них это скоро пройдет. Но иногда такое повышенное внимание тяготит. В Исламабаде
довольно много дипломатов, и мы обычно делаем покупки или в ближайшем торговом
центре, где к нам уже привыкли и здороваются, или в дипломатической зоне. Но
вот в Лахоре наш европейский вид сильно мешал жить. Невозможно ходить по улице,
когда тебя все время разглядывают. А ребятня - та просто привязывается за тобой
хвостиком. Вот где у меня впервые появилось желание надеть чадру. Чтобы одни
глаза только видно было, а не светловолосую шевелюру и белокожее лицо. И чтобы
я, наконец, смогла сама спокойно разглядывать, что хочу и кого хочу.
Есть
у них одна необычная затея - улица еды. Это пара улочек старого города. Они,
разумеется, не слишком-то широки, и сплошь заполнены всякой торговлей. А к вечеру
въезд машинам перекрывают совсем, и всю ширину улицы заполняют столами. Такие
длинные ряды столов, обычно железных. Прямо на улице в больших котлах готовят
еду, которую публика тут же и поедает. Мы там ели очень вкусную жареную в пряностях
речную рыбу, большущую, целиком. Единственное огорчение было - полное отсутствие
вилок. Ложки мы еще сумели выпросить, как европейцы. Но я не умею есть рыбу
ложкой, пришлось есть руками, как все. А потом их облизывать, как все, так как
салфеток тоже не было. Запивают все эту, прямо скажем, огнедышащую рыбу почему-то
пепси-колой. Но нам, как иностранцам, после некоторых усилий удалось стребовать
себе чай. Кстати, чай по пакистански - это очень крепкий густой чай, обязательно
с молоком и сахаром.
Еще мы посетили в Лахоре старый форт, построенный Могулами. Приятно иногда пройтись
по слоновьей дороге. Могулы и их жены обычно въезжали в свой форт на слонах,
и даже сделали для этого специальные ворота. Но жили они, на мой взгляд, не
очень уютно. Холодно, когда кругом мрамор, и окна без стекол, пусть даже и на
стенах мозаика из полудрагоценных камней. Очень впечатлили нас и Шалимарские
сады. Это нечто похожее на наш Петергоф, и построено примерно в то же время.
Только несколько меньше по размерам. Система фонтанов, которая работала только
на силе тяжести. Бассейн, в котором на стенах ставили свечи, и система зеркал
и отверстий создавала искусственную радугу. Опять тротуары для слонов. Очень
большой бассейн, посередине него расположена танцплощадка, а с двух сторон беседки
для оркестров с изумительной акустикой. И еще много разных творение искусных
человеческих рук.
Были мы также и на границе с Индией. Наблюдали спектакль спуска флагов. Но об
это я уж потом, чтобы не утомлять впечатлениями.
Хочу еще в Лахор!
Номер восемь.
Когда мы еще только собирались в Пакистан, то думали, вот уж где отогреемся.
Увы, оказывается, здесь тоже бывает холодно, и, наконец, мы начинаем помаленьку
понимать, что такое пакистанская зима. Это когда днем изо всех сил жарит солнце,
но как только оно садится, сразу очень холодно. Жители Исламабада утверждают,
что по ночам температура может быть ниже нуля, и теперь мы охотно верим. Зима
по-пакистански, это когда окна в доме раскрывают днем настежь, чтобы согреть
комнату. А вечером очень тщательно задергивают их толстыми плотными шторами,
чтобы сохранить дневное тепло. Это когда, днем, выходя на улицу, приходится
раздеваться, а, приходя домой, скорее натягивать на себя свитера и шерстяные
носки. И еще днем мы, как коты, выбираемся на крышу нашего дома погреться на
солнышке. Кстати, о котах, они тоже иногда с нами там греются. В нашем доме,
вернее, около газового нагревателя у стен нашего дома, живет семейство кошек.
Их здесь довольно много и они в основном все так живут, полудикие. Мы не хотим
их кормить, чтобы не вселять напрасную надежду на перемену участи. Но и прогонять
их на холод - рука не поднимается. Так что мы просто сосуществуем независимо
друг от друга, встречаясь иногда на крыше, на солнышке. Но они совсем дикие
и даже близко к себе не подпускают.
Местное мужское население по утрам ходит по улицам, закутавшись в одеяла с головой,
пока солнышко их не согреет. Честное слово, это одеяла! Просто они называются
по-другому, я одно такое купила специально, чтобы укрываться им по ночам поверх
толстого китайского одеяла. Кашмирские шали оказались действительно очень удобны,
особенно зимой. Мужчины закутываются в одеяла, а женщины в шали. Даже самая
тонкая шерсть, будучи обернута вокруг тела в несколько слоев, очень хорошо греет.
Где-то в начале ноября, наслушавшись разговоров о предстоящих минусовых температурах,
мы все дружно занялись подготовкой к зиме. Пакистанцы, как жители южных стран,
строят свои дома очень легкомысленно. Как будто зимы вообще не бывает! Кругом
щели, окна в один слой, двери ведут прямо на улицу…. Вот в моей комнате, к примеру,
две стены - сплошные окна. А другие две - двери, одна из которых выходит на
гигантский балкон. Для начала мы законопатили поролоном и заклеили скотчем именно
эту дверь и полтора окна. Одну половинку оставили для проветривания (форточки
здесь отсутствуют). Потом купили ковровое покрытие, чтобы утеплить пол. Когда
стелили ковер, дверь пришлось расклеивать. Иначе нельзя было вынести из комнаты
мебель, ширина стола во всех измерениях превосходила ширину другой двери на
добрых двадцать сантиметров. Дверь заклеили второй раз. Потом стало понятно,
что мы умудрились целиком заклеить именно южное окно, в которое идет все тепло,
а из половинки второго только холодом в комнату тянет даже днем. Когда успешно
расклеили половину южного окна, выяснилось, что мы перепутали, и из двух половин
расклеили именно ту, которая не открывается вообще. Пришлось повторно заклеивать
полтора окна. Если учесть, что окна зарешечены изнутри основательными чугунными
решетками, а заклеивали мы с двух сторон, то это нелегкое занятие. Одно утешает
- всеми этими упражнениями мы занимались в выходные дни и на солнышке. Под заинтересованными
взглядами соседей. Еще в октябре мы, тоже под всеобщим обозрением, мыли решетки,
окна и балконы, чем прибавили работы здешним служанкам, их теперь тоже заставляют
мыть окна. Забавно, во всех домах окна всегда с чугунными решетками на всех
этажах, но двери сделаны так, что их можно выбить одним хорошим пинком ноги.
Наши соседи-цыгане, тоже утепляются. Для этого они скосили всю траву в округе
и набросали на крыши своих шалашей. А их дети по-прежнему бегают босиком. Недавно
у них происходило какое-то крупное событие, похоже, свадьба. Выглядело это так:
полдня и всю ночь они били в барабаны, пели песни и стреляли из ружей. И при
этом совершенно точно, что у них не было выпито ни грамма вина. Но веселились
они очень заразительно.
Номер девять.
В прошлый раз я разбиралась с мелочами обыденной жизни. А теперь попробую немного
описать, чем заканчиваются наши ежедневные столкновения с окружающими пакистанцами.
В принципе, народ здесь весьма доброжелательный. Особенно остро различие в обращении
можно почувствовать в многочисленных мелких лавчонках. В них иногда даже опасно
заходить. Уж очень они тебе радуются, и сразу начинают обслуживать. А уж как
они расстраиваются, когда покупатель уходит, так ничего и не купив! Но проблема
в том, что обычно они просто не в состоянии понять, что нужно этой европейской
женщине для полного счастья. Это первый пункт. А второй, для начала они всегда
запрашивают цену почти в два раза большую. И особое почтение заслуживает тот
клиент, который умеет торговаться. А я, со своими еще советскими привычками,
этому никак не могу научиться. Поэтому у нас полное непонимание и одно расстройство.
Хорошо, если мне, все же, удается уйти просто так, но, бывает, что я уношу с
собой довольно странные вещи, которые мне успешно навялили, и с которыми я потом
не знаю что делать. Именно таким образом я приобрела пакистанский наряд в виде
"камизы" (рубашки) и шальвар в которые можно засунуть двух таких,
как я. И за цену тоже двойную.
А вот пакистанская манера работать, просто удивительна. Всюду, куда ни посмотришь,
в какую лавочку не упадет взгляд, везде сидят по три-четыре человека. Просто
сидят, что еще они делают - не знаю. Вот и в коридоре нашего университета недалеко
от нашей комнаты почти всегда сидит двое слуг (это нам сказали, что они должны
нас обслуживать). Когда они занимаются обслуживанием - не очень понятно. И всюду
потрясающая необязательность. Больше месяца нам пришлось добиваться, чтобы в
нашу комнату принесли второй стул. У нас было два стола, одно рабочее кресло
и четыре низеньких и явно не рабочих кресла. Когда я садилась в такое кресло
работать с компьютером, то стол оказывался где-то на уровне подбородка. Надо
заметить, что университет наш, как выяснилось, принадлежит армии. Вчера я не
выдержала, пошла к главному армейскому бригадиру (я не разбираюсь в званиях,
на дверях было написано "бригадир"). Сначала мы мило побеседовали
о погоде и о том, кто как живет, а потом я прямо заявила, что я не в состоянии
работать. И не могу ли я взять стул из компьютерного класса? На его лице изобразился
полный ужас. Он при мне вызвал другого, меньшего начальника и что-то долго и
сердито ему говорил на урду. И, наконец-то, не прошло и часа (плюс два месяца),
мне принесли стул. О любой мелочи приходится неоднократно напоминать, и каждый
раз снова выслушивать клятвенные обещания, что все будет сделано.
Здешняя жизнь продолжает меня поражать самыми необычными сочетаниями и удивительными
несоответствиями. Все аудитории нашего университета потрясающе хорошо оборудованы
компьютерами и всевозможными приспособлениями. Я читаю лекции, показывая их
на экран с "флешки". И, в тоже время, в туалетах практически постоянно
нет воды. И запах, который там стоит, соответствует этому отсутствию воды. Вывеску
"Лаборатория ультразвуковой диагностики" мы наблюдали на дверях полуподвального
помещения недостроенного, но уже замызганного здания. Почти повсюду можно купить
очень дешевые диски с самыми новыми и хорошими фильмами. Но смотреть эти диски
чаще всего невозможно. Они или заражены вирусами, или записи скверного качества.
На крыше глиняного цыганского строения (язык не поворачивается назвать его домом)
иногда торчит телевизионная антенна, наш шофер говорил, у них даже Интернет
бывает.
Есть забавные отличия в поведении. Похоже, у них другое представление о "личном"
пространстве. Даже в тесно набитом местном автобусе все равно остается впечатление,
что они все немного разделены. Но с другой стороны, я никогда раньше не видела,
чтобы взрослые мужчины или женщины ходили по улицам, взявшись за руки. Парочками,
как в детском саду. Боюсь, что у нас это было бы истолковано однозначно, а здесь
встречаешь таких довольно часто. Один раз я наблюдала, как, поздоровавшись за
руку, они потом полчаса так и стояли, держась за руки и продолжая разговор.
Еще одна местная особенность уже не столь забавна. У них нет ни малейшего понятия
об очереди. Слово "очередь" в языке есть, а понятия нет. В магазинах,
банках и прочих общественных местах они сразу полагают себя первыми. Просто
проходят, например, к кассиру без особых сомнений. Мы первое время не могли
сообразить, как так происходит, что пока продавец в магазине рассчитает нас,
он успевает еще почти с десяток других покупателей обслужить. Теперь сориентировались,
и тоже сразу, ни на кого не обращая внимания, лезем к кассе. Вот интересно,
что будет, если мы от этой привычки потом не избавимся.
Номер десять.
Сейчас уже конец ноября, мы настолько осмотрелись и обжились, что настало
время включаться в светскую жизнь. Исламабад странное место. Это столица, в
которой нет ни одного театра или концертного зала, ни одной художественной галереи
или музея. Тут я, может быть, немного преувеличиваю. Наш путеводитель утверждает,
что есть один музей и пара художественных галерей. Но мы их пока нигде кроме
бумаги не обнаружили. Парком тоже чаще всего называется совсем не то, к чему
мы привыкли. Обычно это громадное пустое пространство, почти без деревьев и
совсем без скамеек. Единственный очень симпатичный маленький парк в японском
стиле называется "visual park" (парк для глядения) и в него действительно
нельзя зайти, можно только смотреть через забор.
Но жена нашего главного начальника подсказала нам замечательный выход, мы присоединились
к "Группе изучения Азии" - это что-то вроде клуба с членским взносом,
состоят в нем в основном иностранцы, больше всего сотрудники посольств. И теперь
нам каждый месяц присылают программу самых разных интересных мероприятий. Именно
так мы и попали на экскурсию в мечеть.
В
прошлое воскресенье была прогулка в горы. Первая часть маршрута заканчивалась
у пещеры святого, Бари Имама. Это место многочисленного паломничества (шиитов),
там, в пещере, жил отшельник, которого потом и назвали святым. В подобные места
в Исламабаде в одиночку ходить крайне неразумно, так что легкие опасения все
же были. Но мы отправились туда целой толпой около тридцати человек, в основном
иностранцы, и с гидом. Впрочем, вначале мы не шли, а ехали кавалькадой из двадцати
машин, по большей части с дипломатическими номерами. Это было небольшим бесплатным
воскресным спектаклем для местных деревенских жителей.
Жил почтенный отшельник в этих горах довольно долго, и ходил, видимо, босиком.
Паломникам тоже положено приходить туда босиком. Хотя горы в здешних местах
необыкновенно каменистые, мы сами видели идущих босиком по камням людей. Все
наши опасения оказались напрасными. Единственные стычки происходили у нас с
обезьянами. Там всюду бегают макаки-резусы, большие и маленькие, взрослые с
детенышами. Я бы их назвала обезьяньими цыганами. Жить в этих горах нормальной
обезьяньей жизнью они не могут, там мало чего можно съесть. Поэтому они шайками
слоняются в местах паломничества и занимаются мелким вымогательством, шантажом
и просто воровством. С одной из макак я поспорила из-за пакета, в котором был
наш обед. Победа осталась на моей стороне - я была бдительна и в самый последний
момент сумела этот пакет выхватить из ее рук (или лап?). Вторая стычка была
не в нашу пользу. Мы шли по очень узкой горной тропе, и вдруг здоровенный самец,
размером с крупную собаку, выскочил прямо перед нами. А немного поодаль маячили
его жены. Свои намерения он продемонстрировал очень понятно, поэтому пришлось
откупаться парой бутербродов. Мы их разорвали на куски и забросили подальше
в кусты. Пока он разбирался со своим гаремом кому и что давать, мы успели ускользнуть
от этой банды по тропе.
Горы здешние очень не похожи на наш Алтай или на не наш Тянь-Шань. Они какие-то
более каменистые. Здесь не растут никакие дикие яблони, или грецкие орехи, зато
можно встретить пальму или кактус-юкку. И в горах настолько тепло, даже жарко,
что днем можно ходить в шортах и маечке в конце ноября. Было только единственное
огорчение. Когда мы, выбиваясь из последних сил, и страшно гордые собой, влезли
на последний очень крутой подъем, то наверху, разумеется, был небольшой ресторанчик,
бензозаправочная станция и ко всем этим благам цивилизации с другой стороны
горы вела асфальтированная дорога. Ну и что! Зато мы "пообщались"
с обезьянами, а эта публика по асфальтированным дорогам не ходит, машин боится.
Вторая очень длинная экскурсия была к старинному форту в сорока километрах от
Равалпинди. Профессиональных гидов в нашей Группе Изучения Азии нет, просто
добровольцы из местных жителей. Сам форт - обычное военное сооружение середины
шестнадцатого века, построен Могулами. Но вот место, в котором он построен,
необыкновенно красивое. И еще мы узнали много замечательных вещей. Начнем с
того, что мы обнаружили интересный факт: пятнадцать пакистанских минут равняются
полутора часам вождения на машине по прескверной дороге. Дорога шла по настоящей
пенджабской глубинке. И она была настолько узкая, что из двух встречных машин
одна должна съезжать на обочину, почти в канаву, чтобы пропустить другую. Мы
ехали в машине голландского консула, он, естественно, европеец. Попробуйте вычислить,
чья машина чаще всего сидела в обочине. Это было воскресенье, базарный день
и сначала мы с трудом пробились через несколько деревень.. Но сквозь улочки
последней из них наш автобус уже просто не протиснулся, оставшийся километр
все шли пешком. Зато теперь мы наверняка знаем, что автобусы в этих местах никогда
еще не бывали.
Местность к югу от Исламабада, которая и называется Пенджаб, очень необычно
выглядит. Как будто какой-то безумный повар взял да и нарезал эту слегка покатую
плоскую равнину на множество кусков и кусочков, как торт. Куски получились самые
разные, к тому же часть из них развалилась, образовались горы в Пенджабе. Так
вот, форт как раз и построен на одном из таких кусков, он как розочка на торте,
и со всех сторон окружен расщелинами. В то время, когда это было надо, он был
действительно неприступен, потому что высота этого кусочка тортика метров семьдесят.
Семьдесят метров совершенно отвесных скал. К тому же торт видно был сочный и
свеженький, скалы с трех сторон окружены рекой. Но вода омывает их несколько
тысячелетий, и дно и края расщелин гладкие и округлые. Очень похоже на коллекцию
тазиков разных размеров, иногда с хороший бассейн. В самом форте, возле нагретых
солнцем стен, я неожиданно наткнулась на змею. Но, похоже, она испугалась больше
меня и просто плюхнулась через дырку в полу с семидесятиметровой высоты в реку.
А потом мы вышли из форта чтобы устроиться на ближайшем холме для перекуса.
Но как только мы на него взобрались, время остановилось. Мы сидели на вершине
холма и ели сушеные финики, и бросали косточки вниз. Сверху светило солнце.
А внизу, в глубине расщелины, среди круглых камней мужчины и женщины мыли белье.
Они колотили его палками и раскладывали на белых выжженных солнцем камнях сушиться.
Они были здесь уже тысячу лет, и разноцветные полотняные штаны и рубахи за тысячу
лет тоже побелели от солнца, но, все равно ничего не изменилось. А мы тысячу
лет сидели и смотрели на них. И, наверное, сидим там до сих пор…
И все же, мы все дружно решили, что сельскую пакистанскую жизнь лучше наблюдать
из окна автобуса. А еще лучше по телевизору.
Номер одиннадцать.
У нас наступили зима и по календарю и по погоде. На самом деле, днем, если светит
солнце, то довольно тепло, около 20 градусов. Примерно, как в Калифорнии было
в январе, на солнце днем тепло. Но оно теперь очень рано садится, и мало светит.
Раньше у меня комната прогревалась на солнце. А теперь оно ходит низко, и соседний
дом его загораживает. Как только исчезает солнце, сразу сильно холодает, по
ночам около 5 - 6 градусов. Здесь все пользуются газовыми нагревателями. Хотя,
казалось бы, ну чего проще, построил ты дорогущий дом, так добавь еще чуток
и поставь двойные окна и водяное отопление. Будешь жить припеваючи и зимой и
летом. Ведь от жары двойное окно тоже хорошо защитит. Но нет, предпочитают более
сложные пути. Хотя назвать сложным газовый нагреватель трудно. Устройство крайне
простое: трубка с газом подведена к керамической пластине. Зажигаешь газ, пластина
нагревается докрасна, и тепло от нее уходит в комнату. То есть, это открытый
огонь. Как мне сообщили, один моль газа при сгорании выделяет два моля воды.
Если его включить надолго, то он забирает весь кислород из комнаты, успешно
превращает его в воду и отправляет обратно в комнату. Вот и получается, что
или тепло, но душно и сыро, или холодно, но со свежим воздухом. К утру у меня
в спальне температура пятнадцать градусов (измерение абсолютно точное, мы купили
градусник). И вот рано утром, в темноте и холоде надо вставать и зажигать эту
горелку, бррр… Я уже подумываю, а не купить ли ночной колпак. Между прочим,
все последние походы в магазин заканчивались тем, что мы приносили домой очередную
партию теплой одежды.
А еще, только теперь мы оценили, что значит тарелка хорошего, густого, горячего
супа на обед. Ведь если мы еще как-то пытаемся поддержать в спальнях тепло,
то столовые и коридоры совсем не отапливаем. От холодного бутерброда в такой
столовой только больше замерзнешь. Может быть, по этой причине пакистанцы кладут
столько жгучего перца в любое блюдо. Это они так изнутри согреваются.
Интересно наблюдать за сменой фруктово-овощного набора в лавочках. Персики исчезли
уже давно, потом за ними последовали дыни, виноград и хурма. Зато появились
мандарины, гранаты и свекла. Последней мы сильно обрадовались, наконец-то, удалось
сварить борщ. Вот яблоки есть все время, и еще очень долго держится забавный
фрукт - гуава. Она похожа на грушу по размерам и цвету, да, впрочем, и по вкусу.
Но у нее очень сильный запах. Если оставить на ночь на кухонном столе, то к
утру весь дом пропахнет гуавой. Не то чтобы неприятный запах, но в таком количестве
и такой интенсивности, хм.… А вот сок из нее очень вкусный, он здесь продается
свежевыжатый. В нескольких местах мы встречали также специальные киоски, где
продают свежий, выжатый на ваших глазах сок из сахарного тростника. Но пока
ни разу не решились его попробовать. Несколько смущает обстановка, в которой
его выжимают, мы уже ученые теперь. Все три семьи успели в свое время подцепить
какую-то кишечную инфекцию. Хорошо, что не одновременно, так что очередей в
туалет не было.
Я уже писала, что мы моем с мылом абсолютно все, что приносим в дом: пакеты
с продуктами, банки-склянки, само собой - все овощи и фрукты. Любую одежду и
вещи, вплоть до покрывал и занавесок, прежде чем использовать, обязательно стираем.
Каждый день убирает и моет дом и двор специально нанятая для этого женщина.
Кроме того, за садом следит садовник, молоко привозит молочник. Но весь этот
трудовой коллектив обходится нам очень дешево. Здесь трудно найти работу, и
обычно они рады любой возможности подработать. На фруктовом базаре, куда мы
периодически заглядываем, уйма носильщиков. Вы только ходите по базару и выбираете
и платите, а они носят за вами все ваши покупки в специальной плоской корзине,
на голове. В магазинах тоже очень часто доносят покупки до машины. Вначале нам
это было неловко как-то, а теперь ничего, привыкли.
Номер двенадцать.
До сих пор я очень мало писала о пакистанцах, поэтому спешу восполнить этот
недостаток информации. Самое странное, что они себя сами не любят. Нам это говорили
продавцы в магазинах открытым текстом и не один раз. Конечно, можно возразить,
что, мол, это торговцы, что с них взять. Но мы ведь в основном с ними и общаемся.
И к тому же, их здесь так много, что выборка вполне представительная.
Пакистанцы не любят пакистанцев за невоспитанность и некультурность. Ну, извините…
Хотя, основания для такого осуждения действительно есть. Я уже упоминала местные
понятия об очереди. Или, к примеру, отсутствие такого мелкого и ничтожного предмета
как урна. Как правило, урн на улицах почти нет, а если и встретится какая-нибудь
случайно забытая урна, то все равно ее никто не замечает и никто ей не пользуется.
В городе Исламабаде течет несколько небольших речушек. Никогда не представляла,
что можно так замусорить речку, что туда неприятно даже просто глядеть. Это
настоящая свалка, с залежами отвратительных мокнущих отбросов. Отдельные секторы
города разделены обширными полями, с травой и редкими деревьями. Чаще всего
эти поля густо усеяны полиэтиленовыми мешками. Поневоле вспоминается известное
изречение времен советских столовых: "Чисто не там где убирают, а там,
где не сорят".
Но, конечно, можно сказать и немало хорошего про пакистанцев. Мы только здесь
узнали, каким образом появилось название страны Пакистан. Оказывается, оно было
изобретено в Кембридже. Составлено из первых букв четырех основных национальностей
здесь проживающих: пенджабцы, афганцы, кашмирцы, сикхи; плюс "стан- страна".
Одновременно слово "Пакистан" означает на урду "страна чистых"(land
of pure). Ислам у них не просто религия, но государственная идеология, она,
собственно говоря, и была источником возникновения страны, главной движущей
силой в разрыве с Индией.
Впрочем, это так, кивок в сторону истории, а я ведь про людей. Люди здесь красивые,
часто даже очень красивые. В большинстве своем темноглазые и темноволосые, иногда
настолько темнокожие, что похожи на негров, но черты лица почти всегда очень
тонкие. Само собой, очень симпатичны дети. Но что особенно удивительно - красивые
у них старики. Европейские старческие лица часто просто безобразны. А в Пакистане
даже у самых нищих стариков лица привлекательны. Разумеется, они морщинисты,
темны, но красивы. Что служит этому причиной, для меня загадка. Может быть восточная
созерцательность, которую мы называем леностью, на самом деле приводит к мудрости.
Ведь здесь все, абсолютно все делается не спеша. Я даже на улицах ни разу не
видела спешащих людей. Обычно они ходят неторопливо и держатся с большим достоинством.
Даже в старческом возрасте большинство пакистанцев сохраняет красивую осанку,
не горбятся и не сутулятся. С женщинами я это еще могу как-то понять: попробуй-ка,
удержи на плечах и шее этот длиннющий шарф, без которого здесь женщину и не
воспринимают как женщину. Поневоле выпрямишься.
Мы были в гостях в двух семьях, разных по социальному положению. Сначала директор
Центра прикладной математики приглашал нас всех к себе домой. Его жена происходит
из семьи близко связанной с Рерихами. Поэтому их дом, это небольшая картинная
галерея, среди множества картин есть и несколько оригиналов Рериха. Обстановка
в доме, на первый взгляд, совершенно европейская, но довольно быстро обнаружился
сильный восточный оттенок всех и вся. Все же, восточный дом, это восточный дом,
где еще встретишь на стене гравюру на металле с девяноста девятью именами Аллаха.
Вторая семья была совсем другая, гораздо более пакистанская. Глава семьи получил
высшее образование в Индии, а оно здесь считается очень основательным. После
выхода на пенсию (а надо заметить, что в Пакистане всю накопленную пенсионную
сумму отдают сразу и единожды) он купил на все пенсионные деньги дом. И теперь
живет в этом доме с женой, тремя сыновьями, двумя невестками и четырьмя внучками.
Уфф…, даже перечислять устала. Средний из его сыновей как раз и есть наш шофер,
Асим. Он тоже имеет высшее образование, а почему "шоферит" - это отдельная
история, как-нибудь в другой раз, мы ее сами для себя еще не совсем прояснили.
Когда мы были в этом доме в гостях, преимущества такой большой семьи сразу бросались
в глаза. Маленькие дети, по-моему, вообще не особо отличали, где папа, а где
дядя. Просто перелазили с одних колен на другие, из одних объятий в другие.
Но женщины в комнату почти не заходили, они нас только встретили, а потом мелькали
где-то вдалеке. И за стол не садились. В основном здесь живут именно такими
семьями из нескольких поколений.
"Кстати,
о женщинах", мы уже привыкаем к тому, что многими общественными благами
мужчины и женщины пользуются строго раздельно. Например, мужа не пустили за
порог парикмахерской, где я стригла волосы. Точно также, в спортивный тренажерный
зал, где мы занимаемся, мужчинам вход заказан, даже близко нельзя подходить.
А мои студентки и студенты в аудитории сидят отдельными группками. Самое забавное,
что в университете мы видели нечто вроде приказа, в котором осуждался преподаватель,
на лекциях которого все сидели вперемешку. Но, надо заметить, что это был преподаватель
какой-то теологической науки. Конечно, он обязан блюсти чистоту помыслов своих
слушателей. Математики это, надеюсь, не касается, и нам пока никто ничего по
этому поводу не говорил.
Очень часто в конце разговора пакистанцы добавляют слово "иншала".
Недавно мы выяснили, что это означает. Кстати, именно так завершалась приветственная
речь пилота, когда мы сели в пакистанский самолет в Москве. "Иншала"
- это "Аллах даст" или "Если на то будет воля Аллаха". Так
что слова пилота дословно можно было бы перевести так: "Через столько-то
там часов наш самолет приземлится в Исламабаде, если позволит Аллах". Как
это вдохновляет перед полетом!
Опять я отклонилась от хорошего. Поэтому в заключение попытаюсь немного о веселом.
Ну, где еще, кроме Пакистана можно представить картинку, которую мы увидели
на специальном кулинарном мероприятии в нашей любимой Группе изучения Азии.
Мой муж с математической точностью описал ее двумя фразами. Проверьте, формулировка
абсолютно точна, и совершенно абсурдна. Предрождественский обед под жарким декабрьским
солнцем. Сидя за столиком в очень красивом японском саду пакистанского дома,
двое мужчин, финн и русский, наблюдают, как японская женщина готовит котлету
по-киевски.
И последняя история. Поскольку я обязана поддерживать имидж иностранного профессора,
решено было приобрести пакистанский наряд. Надо сказать, весьма дорогой. С камизой,
то есть полурубашкой-полуплатьем все было в полном порядке. Но вот брюки я умудрилась
приобрести пакистанского образца, шальвары. Внизу-то еще ничего, но вот верх….
Если на них распустить все складки, то можно было обернуть меня ими пару раз
вокруг талии и еще осталось бы. Почти без надежды, я отправилась к местному
портному, не выбирая, в ближайший торговый центр. К моей радости в его лице
ничего не изменилось, когда он услышал и понял мою робкую просьбу перекроить
и перешить эти самые шальвары на европейский манер. Зато я поменялась в лице,
когда он положил их на стол и тут же разрезал пополам, потом стал резать еще,
и еще, и еще, с разных сторон. Я с открытым ртом и круглыми глазами смотрела,
как он прямо при мне резал эти дорогущие лахорские штаны (город Лахор здесь
законодатель мод). Оказалось, что выкройка шальвар очень проста - как буква
"п" с длинной-длинной, около метра, перекладиной посередине. Именно
эту перекладину он и вырезал. Когда я слабым голосом спросила: "Когда мне
за ними прийти", и услышала в ответ "Через десять минут", то
вышла я из этой мастерской, естественно, в полном ступоре. И ведь действительно
получила их через десять минут, стоило все это меньше одного доллара, и ношу
я сей костюм теперь с полным комфортом и удовольствием.
И это тоже пакистанцы!
Номер тринадцать (тьфу-тьфу).
Нет, все же странной жизнью мы здесь живем. Мы же не предполагаем оставаться
здесь на постоянное место жительства. Поэтому делается все как-то временно,
как игра, поиграем немного, а потом уж жить будем. И без того получается как
будто понарошку, так ведь еще и кругом все и всё притворяются. Даже самые обыденные
предметы, вроде овощей. Овощ лилово-красного цвета притворяется морковкой. Хотя
в супе она больше всего напоминает помидор. А вот помидоры наоборот, совсем
твердые и даже не пахнут помидором. Когда покупаешь картошку надо быть очень
бдительным. Чтобы не купить по ошибке вместо заурядной картошки сладкий картофель
(ямс), или топинамбур. Они все очень похоже изображают друг друга, а продавцы
овощей по-английски, как правило, не говорят. Однажды мы не удержались и купили
очень странный овощ, который притворялся шишкой. Или шишка притворялась овощем.
Честно говоря, мы так и не поняли, что это было. Я на всякий случай его, или
ее, сварила, и мы попробовали съесть. Мякоть по вкусу больше всего напоминала
сосновые побеги (если кто в детстве ими лакомился, знает, что это такое) и точно
также отдавала смолой. И внутри эта штука была напичкана чем-то похожим на кедровые
орехи, которые мы уже не рискнули пробовать. Потом мы эти шишки увидели еще
раз в другом магазине и нам сказали, что их надо есть сырыми и они сладкие.
То, что выдает себя за местные лимоны на самом деле размером чуть крупнее грецкого
ореха. Один такой кустик растет в саду у соседнего дома, сам куст тоже маленький,
не выше полутора метров, и весь обсыпан этими игрушечными лимончиками.
В нашем доме живут гекконы. Это довольно крупные ящерицы, которые здесь живут
везде. Место для жилья они выбрали довольно странное, по крайней мере, я сама
видела, как они прятались в распределительном электрическом щитке. Раньше, пока
было тепло, они довольно часто бегали по стенам и по потолку. Сами по себе гекконы
полупрозрачные, поэтому успешно притворяются тем, на чем в данный момент находятся:
стеной, потолком, или металлической крышкой щитка. Правда, сейчас они появляются
очень редко, только когда мы сильно натапливаем комнату. Наверное, они где-то
спят, а от тепла просыпаются и выходят пообедать комарами и мухами. Кстати,
с комарами в своей комнате я воюю каждый вечер, поэтому помощь гекконов сильно
приветствуется.
Местное население, особенно цыгане, притворяется, будто зимы нет. По утрам иногда
около нуля, а они продолжают ходить в резиновых шлепанцах на босу ногу. И теперь
уже все поголовно, и мужчины, и женщины, ходят, закутавшись в специальные одеяла.
Так что и одеяла успешно изображают из себя одежду.
Даже мирная кровать в моей комнате иногда по ночам притворяется каким-то животным.
Дело в том, что нас все еще с завидной регулярностью трясет. Прошлой ночью я
проснулась от ощущения, что нахожусь на спине приплясывающего слона. Но мы теперь
уже так натренировались, что я только посмотрела на часы, отметила про себя,
что этот танец несколько затянулся по сравнению с обычными редкими толчками,
повернулась на другой бок и продолжала спать. И не только я, остальные реагировали
примерно также. А некоторые, не будем упоминать имен, даже и не проснулись вообще.
Утром в газете было написано, что действительно, в трехстах километрах (это
уже в Афганистане) от нас было землетрясение, 6,8 баллов, длилось четыре минуты.
Одно только досадно, разбудило меня это землетрясение на самом приятном моменте.
Мне как раз снился наш простой, российский окорок. Он лежал на тарелке, напластанный
крупными ломтями, весь такой бело-розовый и пахучий…. Конечно, такой сон жаль
было упускать, ведь здесь свинина запрещена, можно сказать, по закону. Так же
как и вино, и прочие спиртные напитки, включая пиво. Как раз сейчас мы усиленно
решаем проблему шампанского к Новому году.
Мы
выписываем местную газету и порой находим там совершенно обескураживающие заметки.
Вот, к примеру, небольшая заметка про футбол. Оказывается, однажды, пять лет
назад, во времена талибов, пакистанская команда играла товарищеский матч в Афганистане.
Выиграла, но после матча была обрита талибами наголо. За то, что вышла на игру
в шортах. Выразительный образец борьбы за идеальное исламское государство.
Пять сестер из северной провинции Пакистана взывают о помощи. Еще детьми (младшей
было три года) они были по решению местного суда(!) переданы - проданы - отданы
(господи, какое же слово подобрать-то) другой семье в жены. Местный пуштунский
обычай, связанный с погашением кровной мести. Сейчас эти девочки выросли и получили
хорошее образование, но их принуждают выходить замуж в ту семью, которая на
гораздо более низком культурно-социальном уровне. Тут, видимо, надо сделать
небольшое пояснение. На севере Пакистане есть несколько регионов, которые называются
"Tribal areas", что примерно можно перевести как "область племен".
Там живут пуштунские племена и в этих местах не действуют законы государства.
Въезд иностранцам туда запрещен, так как ничего не гарантируется, даже сохранность
жизни.
Последняя история про четырех сельских учительниц из Саудовской Аравии. Там
женщинам запрещено водить машину. Их всех вместе возил на работу шофер. Кончилось
тем, что они сочли самым благоразумным и экономным выйти за него замуж. Всем
вместе и сразу. Это там разрешено. И теперь он их возит уже по семейным обязательствам.
Номер четырнадцать. Рождественские развлечения.
Сегодня рождество! Днем на солнце было так жарко, что мы открыли все окна.
На улице было ощутимо теплее, чем дома. А деревья в нашем маленьком садике перед
домом наконец-то решили, что пора менять листья. Мне казалось, что они никогда
их не сбросят, но некоторые, похоже, одумались. Перед домом растут две араукарии,
и два клена. Почему-то один из них уже совсем без листьев, а на втором они еще
зеленые. Но главное событие на нашей улице другое. У нас появился театр!
В первый вечер мы не сразу поняли, что происходит. Думали свадьба, это мы уже
видели! Вначале очень громко и долго играет музыка и бьют в барабаны. Потом
начинается стрельба. Но в этот раз стрельба перешла в настоящую канонаду. Ну,
думаем, видно свадьба очень большая. Наконец, около полуночи я не выдержала,
и пошла на крышу, смотреть - оттуда все видно. И - на тебе - на углу, совсем
рядом с домом, еще вчера это место было пустырем, стоит два или три шатра. Гигантские
шатры, каждый человек на двести, белотканные, светятся изнутри и снаружи. В
темноте эти шатры выглядели как из сказки "Тысяча и одна ночь". Хотя
назвать музыкой то, что доносилось из них, можно было только с большой натяжкой,
но стреляли-то по настоящему! Сегодня вечером спектакль повторяется. И, похоже,
у них второй день аншлаг. Интересно, сколько дней это будет продолжаться? Шумновато
от них немного, да и не люблю я стрельбу.
И еще одна забавная история, типично пакистанская. Мы пригласили к себе домой
на предрождественский вечер нескольких финнов. Илке, Петри и Саломея пришли,
как и положено, с дарами, принесли ржаной хлеб и пару бутылок прекрасного австралийского
сухого вина. Мы, обрадованные близким концом четырехмесячного полного воздержания,
потащили эти бутылки на кухню открывать. И застыли на пороге в полном тупике
- у нас нет штопора. И у соседей не может быть штопора. И в ближайшем магазине
не будет штопора. И ни в каком магазине столицы этого государства не найдешь
штопора! Не нужны им эти устройства, сухой закон у них… Нет, вы только представьте,
мы держим в руках эти бутылки и нам нечем их открыть! Если вам случится, будучи
в Пакистане, идти в гости, не забудьте вместе с бутылкой вина захватить и штопор.
Саломея, вполне оправдывая свое библейское имя, принесла не только хлеб и вино,
но и жестом фокусника достала из маленькой дамской сумочки большой штопор.
И еще одно неожиданное развлечение мы получили тоже в Рождественский день. Как
я уже писала, наша светская жизнь теперь бьет ключом, при этом водимся мы все
больше с дипломатами : . От наших знакомых из посольства Нидерландов пришло
приглашение на вечер в Исламабадский клуб. Легкие подозрения стали закрадываться,
когда мы поняли, что машина направляется прямиком в правительственную зону.
Еще больше они укрепились, когда мы, минуя несколько рядов охраны, подъехали
к гигантскому роскошному дому. Называть его домом неправильно, это был дворец
под названием "Исламабадский клуб". Закрытое заведение, клуб исламабадской
элиты. С большим интересом мы изучили мраморную доску с именами основателей
и попечителей этого клуба. Она висела в парадном холле на стене, и были в этом
списке фамилий среди прочих и Зия Ульхак, и Бхуто-отец, и ныне действующий Мушарраф.
Так вот, неожиданно для себя, мы попали на небольшой светский прием, где европейцев
было всего несколько человек. Семейная пара дипломатов из Нидерландов (именно
они нас туда и пригласили), невестка хозяйки приема (молодая девочка из Санкт-Петербурга,
при пакистанском муже), ну и мы. Хозяйка приема - немка, живущая в Пакистане
уже около тридцати лет. Ее сын живет в Германии, там женился на русской девушке.
Он приехал на рождественские каникулы к родителям, по этому поводу и был устроен
дружеский вечер. Пакистанцев, которых мы там увидели, просто на улице встретить
крайне трудно. Они сильно отличаются от уличной толпы и одеждой, и манерой говорить,
и выражением лица, и мимикой. Говорили только на английском, и очень хорошем
английском. Абсолютно все женщины были одеты только в пакистанскую одежду, но
очень высокого качества. Оказывается, что обычные камиза и шальвары, сделанные
из шелка, смотрятся очень красиво. Я уже не говорю про шали, многие из которых
перешли по наследству от прабабушек. Пакистанцы большие мастера по части всяческих
рукоделий, как то: вышивка, ткачество, плетение и прочее. В основном, все атрибуты
светского приема в закрытом клубе были налицо. За исключением одной маленькой
детали. Уже уходя, в коридоре, на дверях библиотеки мы заметили табличку. На
никелированном металле красивыми буквами было выгравировано: "Дети до пяти
лет и незамужние женщины в библиотеку не допускаются". Без комментариев :-).
© Татьяна Пухначёва, 2006-2024.
© Сетевая Словесность, 2006-2024.
– Путешествие в Исламабад –
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
|
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. [О повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...] |
X |
Титульная страница Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |