Словесность
[ Оглавление ]







КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ
   
П
О
И
С
К

Словесность


КАРТИНКИ  С  ВЫСТАВКИ

Мусоргскому и Соне 



 


      GNOMUS

      Выставка, вероятно, экстремальное проявление внутреннего музея. Нервный срыв. Если бы в доме Муз царили согласие и достаток, какие выставки?
      Хотелось бы и собственный срыв прикрыть прогулкой: газировка, чипсы, орешки       - а потом эффектно ввернуть щелкунчика. И даже если щелкунчик-Принц в сознании Муз одолел щелкунчика-Гнома, пусть смеется последний.

      Вот и сказалась дурная привычка
      свистеть.
      Все что могли, притянули священной свирелью.
      Холод собачий
      и дробь оловянных костей,
      ветхое право дрожать в однобортной шинели.

      Враг разбухает
      на панских запасах дрожжей,
      таинство плоти божественно,
      хоть уязвимо.
      Выгнуть суставы в объятиях феи Драже -
      акт на пределе бессмертия
      и пантомимы.
      Олово, кто бы поверил, бывает ранимо,
      не отличаясь искусно изъятым ребром,
      гибкой повадкой
      мыслителя и человека:
      вышел на воздух
      и в бочке сидит с фонарем,
      или очнулся и бродит,
      вишневый эль греко.

      Или запрыгнул на головы и ни гу-гу,
      будто всю жизнь сапогами на чьем-нибудь теле.
      Пусть позвоночные головы
      гнутся в дугу.
      Если б не этот назойливый
      запах свирели.

      _^_




      СASTELLO

      В немецком замке, при всей строгости форм, содержание витиевато: он не только Schloss, но и Kastell. Зато английский замок еще и шлюз, какой-нибудь средненемецкий выверт от Schloss. Прогуливаясь, хочется говорить о пустяках, будто впереди вся жизнь и еще несколько жизней позади.

      Надо искусно выдуть в конце
      про-щай.
      Чтобы мундштук не дрогнул тянуть
      про-щай.
      Все остальное выйдет само собой,
      будто жалейка водит,
      а не гобой.
      С губ ухватила воздуха невзначай,
      к горлу приникла косточками:
      прощай.

      Эта стена впереди и стена опричь,
      сказочный плющ,
      хорошо темперированный кирпич.
      Звонче травы,
      растущей наперебой,
      дальше, чем ров и сумеречный гобой

      _^_




      Т-СКИЙ  САД

      Между детским садом, детьми в саду и Лагерным садом, и любым другим садом надо выбирать детей. У жизни другого выбора нет. Блажен, кто помнит мелодию Tuileries... Не помню.

      Докуриваем холод и листва
      летит на обгоревшие слова.
      К утру смиренный запах листопада
      займется над запальчивой рекой.
      И только ступа с дремлющей Ягой
      учует человечий воздух сада,
      звериную сырую хрипотцу,
      пчелиный свет,
      скользнувший по лицу
      из чуждого безоблачного юга.
      Где души не сгорают на костре,
      а бьются в минотавровой норе,
      опутанные нитью -
      друг о друга.
      Когда бы черный сад увидеть мог,
      в какое небо катится клубок,
      над чьей водой белеет или сушей.
      Чтоб терпкая сосновая игла
      в просвет ветвей тянула, как могла,
      хотя бы нить, связующую души.

      _^_




      BYDŁO

      Кот на прощание обувь почистит щекой.
      Сядешь в почтовый УАЗ
      и приснится покой,
      ржавая капсула времени, сплюнув на снег
      или на гравий чихнув,
      совершает пробег.
      Прямо поедешь -
      весна уведет за Покров.
      Влево свернешь -
      четверых подберешь челноков.
      Грунт поплывет и речной огребется песок
      пятым, ни мертвым, ни склонным ожить,
      колесом.
      Бабушка, бабушка, стой,
      погадай по руке,
      что за свинцовой печатью в холщовом мешке.
      Горсть карамельных сердец,
      костяная нога,
      если не помнишь имен,
      посчитай по слогам.
      Трижды свернувший направо
      едва не святой.
      Сено июльское пахнет его бородой,
      трется о шерсть васильковую
      яблочный Спас.
      Будто теленок парной о заглохший УАЗ.

      _^_




      БАЛЕТ

      "Дождь и поезд", - говоришь, когда балет. Когда футбол, говоришь горячо и долго. Найдется такая игра, чтобы высказаться в двух словах? Если балетмейстер не подведет, можем выиграть.

      ...все равно футбол не футбол
      валет не валет - балет
      все равно читатели
      правд и неправд газет
      не читатели не
      соглашусь писатели не продолжай
      все равно серпом
      что посеешь неурожай

      не по осени так и сени мои в стогу
      так теряю тебя теряю и берегу
      так калечу лечу
      не тебя - к тебе
      сто лет
      все равно футбол не футбол
      валет валидол
      балет
      ткни крылом покажи
      который не лицедей
      из яйца восстань аки греки
      из орхидей
      стань как лист травой
      меж лебедем и жнецом
      не родись не Ледой
      ни голосом
      ни лицом

      _^_




      SAMUEL  GOLDENBERG  UND  SCHMUŸLE

      Шмуйле, не знаю, кто оказался прав.
      Пекло - не место
      а вечный наш разговор.
      Можешь молчать, молчи,
      вот моя рука. Третья.
      И золотой браслет,
      именной узор.
      Сколько в непаханый грунт утекло карат,
      я предпочел бы навеки остаться здесь.
      Швы погребов в пасхальную ночь блестят -
      где херувим, чтоб на это смотреть с небес?
      Помнишь черту,
      и в блаженном краю за ней
      все против нас, и римляне, и Прокруст.
      Чтобы вплетаться в гущу своих корней,
      я посадил у дома роскошный куст.
      Куры под осень щиплют его,
      плодясь
      из скорлупы каких-нибудь фаберже.
      Но до соцветий выбраться -
      это зась, старый
      босой ботаник моих ушей.
      Золото отразится в твоих зрачках,
      не замычу,
      не то чтобы засвистеть.
      С пеплом никто не выметет нас,
      пока
      шапка дотла не сгорит на моем кусте.

      _^_




      РЫНОК

      Редко удается быть разным, а чтобы это скрыть редко бываешь собой. Эти два обстоятельства были бы печальны, если бы жизнь была прекрасна. А на фоне этой жизни Равель, например, решил больше не прогуливаться, и кто заметил...

      Крупнозернист орешник и дождь медов,
      так макинтош до холода не накинешь.
      Но долго ползет трамвай от Суконных рядов,
      только за смертью его посылать в Казимеж,
      втуне склоняя место, сезон и век.
      Жженый шарманщик кожей впитает снег
      много быстрей, чем месиво под ногами
      станет брусчатой родиной не для всех
      птиц перелетных,
      сдавшихся с потрохами.
      Каменный остов хищен как рыбья кость,
      житницу громких дел настучала трость.

      Ручку вращая, делаешься добычей.
      Суммой наречий где почему куда,
      ребрышком птичьим.

      Что же, Катрин, опять западает соль,
      хлебом единым пухнет ручная сила.
      День проживем и скатимся по кривой
      столь сизоносо,
      будто и сизокрыло.
      Если по нашу душу верховный тать
      выйдет, играя тросточкой, от портного,
      мы бы могли какую-то часть продать.
      Чтобы сменить мелодию за целковый.

      _^_




      КАТАКОМБЫ

      Напомни,
      что любишь меня отечески,
      что я для тебя дорогая тварь.
      На беглом каком-нибудь,
      старогреческом,
      на стенах мерцающем как лихтарь.
      На чем-то осипшем,
      больном, царапнувшем,
      с горючей сухой конъюнктивой глаз,
      костлявом наречии черепашечьем,
      улегшемся в детский
      настольный пазл.
      Прожги меня взглядом,
      сверкни доспехами,
      медузе рискни показать лицо.
      Проехали Трою
      и смерть проехали,
      и рознь одолеем, в конце концов.
      Подумай,
      каким подкидным и хлипеньким
      бывает избрание дурака,
      когда аргументы моей филиппики
      уйдут как мифическая река.

      _^_




      ИЗБУШКА

      Давай останемся в реальности,
      в эфире,
      надвое расколотом.
      Везде чума,
      мой милый Августин,
      и всюду шнапс дороже золота.
      Давай зависнем
      между дактилем
      и верхним небом предобеденным.
      Как перьевые птеродактили
      и кучевые
      гуси-лебеди.
      ...............
      Или в лес, мое сердечко?
      Там где сруб с гудящей печкой
      век скрипит, не умирая,
      на куриных тощих сваях.
      Черный кот в дверном проеме.
      Гвоздь для гостя,
      печки кроме.
      За слюдой в оконной раме
      частоколы с черепами.
      Помнишь матушкину сказку?
      Ночь темна.
      Фольклор не ласков.

      _^_




      ВОРОТА

      Между тем, в полях занялись стожары
      и зима глумливо пробила полночь.
      Как вертеть астролябию
      ты не помнишь,
      и скопленье рыб раздувает жабры,
      исходя живительным духом тины.

      Дал бы кто-нибудь ось вращенья
      или кто-нибудь паутину
      провернул.
      Но наши дела плачевны.

      Будем плакать:
      Днепро-Славутич,
      понеси нас, смертных, до синя моря,
      в греки или куда покруче,
      где никто из богов не помер,
      хоть десятки раз попадал на вертел.

      Не смолкают
      в грецких лесах зозули.
      Что для слез нужна
      подоплека смерти -
      это нас, как водится, обманули.

      _^_



© Виктория Кольцевая, 2018-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2018-2024.




НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Надежда Жандр. "Чусовая" и другие рассказы [Высокие скалы стоят по берегам Чусовой – Священной реки каньона, – так называли её коренные жители этих мест. Она змеится, пересекая Уральский хребет...] Раиля Шаяхметова. Мальчик оказался скромным [Мы попали в какой-то мир, в какой-то странный ресторан, где фланировали, сидели, смеялись, разговаривали, курили, выпивали одни только приятные мужчины...] Александр Карпенко. Зов предков (О книге Татьяны Медиевской "Его величество случай") [Мне кажется, я уловил главную, стержневую мысль Медиевской: это – бессмертие рода. Наши бабушки и дедушки – колодец, из которого мы черпаем родниковую...] Владимир Алейников. Моление в начале ноября [От Юга, прогибавшегося книзу, / До Севера, меняющего ризу / На снежное, как в песне, серебренье, / Вынашиваем мы сердцебиенье...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть I [нарежьте мне море лимонными дольками / без чаек отчаянья / море – и только / чтоб был ободок от восхода по краю / и быстрый дельфин как посланник...] Мария Фроловская. Туфелька на снегу [Нас весна сотворила счастливыми и свободными, / без шарфов полосатых, намотанных, как намордники, / и пускай по углам трутся заморозки зловещие.....] Михаил Ковсан. 4 = 3 + 1 [Четверо вместе, один из них – он. Ещё библейская формула, матрица древних рассказиков-притч, в которых трое – мейн стрим, общее мнение, а у него, хоть...] Татьяна Горохова. Живое впечатление от Живого искусства (Духовное в живописи Александра Копейко) [Для меня лично самое важное в картинах Александра то, что он сумел перенести на холст решающий момент радости души, когда первый луч радости обжигает...] Анастасия Фомичёва. Memento mori [29 июня в Библиотеке № 73 – Культурном центре академика Д.С. Лихачева прошло закрытие выставки фотопортретов авторов антологии "Уйти. Остаться. Жить"...] Наталья Захарцева. Сны сторожа Алексеева [Позволь, я расскажу тебе тебя, прекрасную, как летний сон ребёнка. Твоя душа сработана так звонко, что звёзды слышат и слоны трубят, ведя своих слонят...] Ренат Гильфанов. Повод (для иронии) [Я не плавлю сталь, не летаю к звездам. / Круг забот моих узок, апломб забыт. / Но если это нормально: любить то, что создал, / то я буду это любить...] Максим Жуков. Любить иных [Любить иных – тяжёлый крест, / Но крест и вправду непосильный, / Когда средь прочих, остальных, / Полюбишь ту, что из иных...] Елена Шилова. Третий берег [...Зная, что главное – впереди: / Света ли край или третий берег? / Я до сих пор, как ребёнок, верю / Компасу, спрятанному в груди.]
Читайте также: Галина Бурденко. Поэт-политик ДАНТЕ | Андрей Коровин. Из книги "Поющее Дерево" (2007) | Светлана Носова. Этюд из ничего | Сергей Пагын. Чтоб выловить мерцающее слово... | Айдар Сахибзадинов. Коростели: и Портрет | Тимур Селиванов. Не трогай пусть будет и так | Ольга Суханова. Чёрное-белое | Анастасия Фомичёва. Заветам старины внимая | Светлана Ахмедова. Вполголоса | Наталья Герасимова. Поэзия обязательна! | Алексей Кузнецов. Уступите лыжню африканцу | Олеся Луконина. Ладонь на стене | Татьяна Парсанова. Мысли в хутор стремятся упрямо | Дмитрий Песков. Сила притяжения | Виктор Хатеновский. Восторг затравленной любви
Словесность