Словесность

[ Оглавление ]







КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Мемориал-2000

   
П
О
И
С
К

Словесность



БЛАГОВЕЩЕНЬЕ ОТ ЯКОВА

Стасю Липницкому

 


      СЖАЛЬСЯ, НАСТОЛЬНАЯ КНИГА...

      Сжалься, настольная книга с подсветкой,
      мир твоему шалашу.
      Каменщик, каменщик с мерной рулеткой,
      гасишь ли известь?
      -- Гашу.
      Будет к утру известковое тесто,
      вечером -- кровь с молоком.
      С силой,
      приравненной к трем неизвестным,
      выйдем стучать молотком.
      Это в какой же главе происходит --
      вечно теряющий нить
      вьет канитель сообразно природе,
      не научившись не вить.
      Это же в чьей голове происходит:
      око, змея, кровоток.
      И не похожи, и родственны, вроде,
      мастеровитый браток.
      Те же мелькают собачьи повадки
      пасынка, сына, сырца.
      Тот же талан в обожженную кладку
      по недосмотру отца.
      Сжалься, настольная.
      Лето как лето,
      зелени, голени, свет.
      Столько хорошего из Назарета,
      что не вместить в лазарет.

      _^_




      ЯКИМАНКА

      Испей, Иоаким. В ручье воды
      не хватит до рождественской звезды.
      Нет улицы печальнее на свете,
      чем, с Якиманских путаных дворов
      сошедший,
      серый камень в Назарете.
      Испей, Иоаким, и будь здоров.
      Такая сушь,
      земля или зола
      в горячем лоне семя приняла.
      Расти, дитя,
      не пропускает взора
      вздымающийся купол живота
      над бездною попыток и повторов.
      Что наша жизнь, Иоаким?
      Вода.
      Ревут стада, толкущие песок,
      и Анна не выходит за порог.
      Где затаилось время сенокоса --
      в холодной крынке, в маковом зерне,
      на темени жены простоволосой.
      Кричит с далекой птицей наравне
      ребенок, дочь.
      И плач ее храним
      отселе не тобой, Иоаким.

      _^_




      ПОМНЮ, ИМЯ МОЕ...

      Помню, имя мое начиналось на О,
      тихий омут,
      ночной приговор,
      испускаемый кольцами дух смоляной
      на лицо, и одежду, и двор.
      Где олива, круглея,
      заходит в окно
      и смыкаются связки лещин.
      Где уйти и остаться,
      не все ли равно,
      среди женщин чужих и мужчин.
      Вот жилица, скорее,
      чем мать и жена,
      чем законная совесть и кровь,
      говорит,
      я твоим продолженьем полна,
      уходи, упрекай, прекословь.
      Говорит,
      для отчаянной жизни предлог --
      невозможное бремя нести.
      Вспоминай пертуссиновый свой голосок,
      просяной колосок из горсти.
      Буду, окая,
      петь в сочлененье камней
      и аукаться в дольнем лесу.
      И любовь,
      до сих пор неизвестную мне,
      если хочешь, сама понесу.
      Говорит, говорит над холодным ручьем.
      Что я мог, посуди,
      что я мог...
      Да, как раз, отвечаю,
      на поле чужом
      надорвал просяной колосок.

      _^_




      ЭТО РЕБЕНОК В ТВОЕМ...

      Это ребенок в твоем животе.
      Он не любим еще.
      Он ожидаем.
      Долгая тайная жизнь в наготе
      может быть раем.
      Мир изобилен, упруг и горяч.
      Все что вокруг --
      принужденье и плач.
      Спишь, просыпаешься,
      гладишь живот,
      не окликаемый всуе.
      Так безымянное время идет.
      Люди воюют.

      Это слова --
      предлежание, плод.
      Меры вселенной, лишившейся вод.
      Мокрое темя в разрыве.
      Что извергается, он или ты,
      право на свет тяжелей темноты.
      Кто терпеливей.

      _^_




      СПИ, НЕ ЗНАЯ ЧУДА...

      Спи, не зная чуда,
      я с тобой,
      крохотный, единственный.
      Живой.
      Неразрывно связанный словами.

      Тихо поцелую изнутри.
      Обо мне еще не говори,
      и гора не сдвинулась,
      и камень.

      Расскажи про воду и сосуд.
      Люди пьют.
      Склоняются и пьют,
      отрывают смоченные губы.
      И лицо становится иным.
      Капельки честнейшей Херувим
      заблестят и катятся на убыль.

      Ты заходишь в воду босиком.
      Я плыву в тебе
      и мне легко,
      не касаясь берега и лона.
      Если бы тревожная звезда
      огибала мир и города,
      мы бы всех послали к Вавилону.

      Спи, я говорю с тобой.
      Я есть.
      Что такое женственность и честь
      против одиночества и воли.
      Нам теперь укромно до зимы.
      А когда отдашь меня взаймы,
      не уберегу тебя.

      _^_




      ЧТО ДЕЛАТЬ С СОМНЕНЬЕМ...

      Что делать с сомненьем в тебе,
      в себе,
      в четырех евангелистах,
      в Якове.
      Городами же до костей оплаканы
      и не очистились.

      ...Золото, серебро, железо, олово,
      все проведите через огонь, чтобы очистилось.
      Все же, что не проходит через огонь,
      проведите через воду...

      Страшно огня.
      Пьешь воду,
      обрастаешь листьями.

      _^_



© Виктория Кольцевая, 2020-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2020-2024.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть II [Эта книга не-прощания с тобой, мой Баку, мой сказочный Зурбаган, мой город Ветров, город осеннего Бога с голубыми глазами небес.] Яков Каунатор. В своём отечестве пророк печальный... [О жизни, времени и поэзии Никoлая Рубцова. Эссе из цикла "Пророков нет в отечестве своём..." / "Всю жизнь поэт искал свою Пристань, Обрёл он...] Рассказы участников VI Международной литературной премии "ДИАС" [Рассказы участниц казанской литературной премии "ДИАС" 2024 Любови Бакановой, Александры Дворецкой и Лилии Крамер.] Полина Орынянская. Холодная Лета, горячие берега [Следи за птицей и закрой глаза. / Ты чувствуешь, как несговорчив ветер, / как в лёгких закипает бирюза / небесных вод и канувших столетий?..] Александр Оберемок. Между строк [куда теперь? о смерти всуе не говори, мой друг-пиит, / зима, крестьянин торжествует, а мачта гнётся и скрипит, / но надо жить, не надо песен ворью...] Полина Михайлова. Света – Ора [Этот новый мир ничего не весил, и в нём не было усталости, кроме душевной...] Марина Марьяшина. Обживая временные петли (О книге Бориса Кутенкова "память so true") [В попытке высказать себя, дойти до сути ощущений, выговорить невыговариваемое, зная, что изреченное – ложь – заключается главное противоречие всей книги...] Александр Хан. Когда я слушал чтение (о стихах Юлии Закаблуковской) [Когда я слушал чтение Юлии Закаблуковской, я слушал нежное нашептывание, усугубляемое шрифтом, маленькими буквами, пунктуацией, скобками, тире...] Юлия Сафронова. Локализация взаимодействий [Встреча с поэтом и филологом Ириной Кадочниковой в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри". Тенденции развития современной поэзии Удмуртии.] Татьяна Мамаева. Игра без правил [Где нет царя, там смута и раздор, – / стрельцы зело серьёзны, даже слишком, – / Наш царь пропал, его похитил вор / немецкий мушкетер Лефорт Франтишка...]
Читайте также: Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I | Галина Бурденко. Неудобный Воннегут | Владимир Буев. Две рецензии | Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") | Александр Карпенко. Крестословица | Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II | Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" | Виктория Смагина. На паутинке вечер замер | Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех | Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью | Владимир Алейников. Моление в начале ноября | Ренат Гильфанов. Повод (для иронии) | Татьяна Горохова. Живое впечатление от Живого искусства (Духовное в живописи Александра Копейко) | Наталья Захарцева. Сны сторожа Алексеева | Надежда Жандр. "Чусовая" и другие рассказы
Словесность