Безветренно и тихо - это март.
Мир безупречен в строгости и стиле.
Сплошной кубизм - лишь точный выстрел шпилей
выводит облака из лесопилен
поверх прямых углов, границ и карт.
Луч солнца бьет, как кий, наискосок
в мир, утонувший в белоснежной пыли.
Проснись. Ты не один, пока есть ум и силы.
Среди морей, лесов, речных извилин
вас изначально двое - ты и бог.
Земля, как божий замысел, чиста
не дерзким действом, а родством со словом.
И если руки, нервы, сердце - всё готово
дать миру новый звук и небо в цвете новом,
есть повод начинать всё с белого листа.
С голубкой под ольхой пришёл апрель.
И, щелкая заученные гаммы,
зеленый мир болезненно добрел,
выпрыгивая робкими ростками
сквозь липкую, как сукровица, прель.
И, отстояв на кончиках теней,
переползая, как щенки, друг друга
и клумбы из разбитых кирпичей,
травинки пробирались под упругий,
без трещин и чернот, поток лучей.
И первые уже тянулись ввысь,
освобождая место тем, кто рядом -
не сник, не надломился, не провис,
а шел вперед, прикрывшись тем, кто падал,
чтоб выкарабкаться, выстоять, спастись.
И первоцвет, связав морским узлом
чудовищных размеров корневище,
как твердь и небо, как добро и зло,
сплотил всё то, что движется и дышит,
в единый круг и под одно крыло.
Ты осеклась на слове "чистота".
Ты веки опустила от стыда.
Но там, где четвертован этот миг,
в тебя я, словно в таинство, проник.
И стало ясно, жизнь не безотрадна,
когда без апелляций и затравки
сказала ты, обламывая лёд:
"Зови меня по имени. Идет?"
И всё сошлось: и времени эскиз,
и суть твоей не девичьей тоски.
Но образ твой не воплотить в слова:
они глухи, пока душа мертва,
пока ты не увидишь между строк,
что нам их наговаривает бог.
Ходишь по краю, но все-таки ходишь.
Память рисует над вешней водой
гнездышко с желтой по кругу травой,
где аистенышек, звёздный зародыш,
скрипнув скорлупкой, следит за тобой.
Это картинка из раннего детства:
первая встреча с тайной земли,
первое чудо вселенского действа,
где, как волшебные часики, сердце
в пол-оборота в тебе завели.
С этой поры непрестанно и гулко
сердце стучит, и сквозь щели в окне
в комнату льётся язык переулков.
Грохот и треск. И ветер задул, как
в марте, готовя природу к весне.
Где ты сегодня, звездное чадо,
кроха, рожденная в звездной пыли?
Люди - как птицы. Нам рая не надо.
Мы улетаем из божьего сада,
лишь на мгновенье коснувшись земли.
Не обойтись без метафор
весьма упрощенных и наи-
брутальных, как древние амфоры
инков, ацтеков и майа.
На берег Нового Света
захватчик пришел Колумбом,
пахнущим клозетом
и чувственным, как румба.
Конечно, были Босфоры.
И троны, на золото падкие.
Но всё началось с Христофора,
а после по льдинам шатким,
от вобщем-то сущего вздора
до ядерной лихорадки.
Все течет, все меняется: время, порядки, законы.
Не стараюсь, но жив, программируя сон и уют.
В храмах божьих, как встарь, прихожане целуют иконы.
А зачем? Прихожане, увы, никогда не поймут.
Жизнь как жизнь - и бранят непогоду и книги.
Все затвержено так, что словам уже невпроворот.
Огнеперстым пинцетом срезают надкорку с религий,
только Ветхий Завет все равно - не ответ, а отвод.
Обветшала любовь, стеариново тают пророки.
Каплет светоч очей со свечи, как моча сифилитика.
Жизнь как жизнь. И набили оскомину строки
об Адаме и Еве, зачатье и фиговых листиках.
Шлют мольбы и поклоны исконно-посконным иконам.
Бывший "опий" становится опытом. Странный каприз.
Только опыт любви, обернувшийся страшным уроном,
станет колкой стрелой, ядовито нацеленной в жизнь.
Только пьяная липа, потворствуя лжи вековечной,
глупой клушкой всплакнет, забегая тебе наперед.
Будет миг - словно мир: непонятный, живой, бесконечный,
но и Новый Завет все равно - не ответ, а отвод.
Не подчистишь себя под Пророка, Христа или Будду,
будь они хоть сто крат и святы, и на вид неплохи,
если так и не веришь в возможность спасенья и чуда,
ну, а в будничный день не вписать ни псалмы, ни стихи.
Андрей Бычков. Я же здесь[Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...]Ольга Суханова. Софьина башня[Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...]Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки"[Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...]Надежда Жандр. Театр бессонниц[На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...]Никита Пирогов. Песни солнца[Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...]Ольга Андреева. Свято место[Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...]Игорь Муханов. Тениада[Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...]Елена Севрюгина. Когда приходит речь[Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...]Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике[Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...]Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса...[У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...]Лана Юрина. С изнанки сна[Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]