|
ПЕРВОЦВЕТ
* * *
Безветренно и тихо - это март.
Мир безупречен в строгости и стиле.
Сплошной кубизм - лишь точный выстрел шпилей
выводит облака из лесопилен
поверх прямых углов, границ и карт.
Луч солнца бьет, как кий, наискосок
в мир, утонувший в белоснежной пыли.
Проснись. Ты не один, пока есть ум и силы.
Среди морей, лесов, речных извилин
вас изначально двое - ты и бог.
Земля, как божий замысел, чиста
не дерзким действом, а родством со словом.
И если руки, нервы, сердце - всё готово
дать миру новый звук и небо в цвете новом,
есть повод начинать всё с белого листа.
_^_
К ЖИЗНИ
С голубкой под ольхой пришёл апрель.
И, щелкая заученные гаммы,
зеленый мир болезненно добрел,
выпрыгивая робкими ростками
сквозь липкую, как сукровица, прель.
И, отстояв на кончиках теней,
переползая, как щенки, друг друга
и клумбы из разбитых кирпичей,
травинки пробирались под упругий,
без трещин и чернот, поток лучей.
И первые уже тянулись ввысь,
освобождая место тем, кто рядом -
не сник, не надломился, не провис,
а шел вперед, прикрывшись тем, кто падал,
чтоб выкарабкаться, выстоять, спастись.
И первоцвет, связав морским узлом
чудовищных размеров корневище,
как твердь и небо, как добро и зло,
сплотил всё то, что движется и дышит,
в единый круг и под одно крыло.
_^_
* * *
Июль играючи берет любые ноты,
и музыка звучит из синевы:
шестнадцатые - с легкой позолотой,
восьмые - цвета ивовой листвы.
Вагон стучит, как будто бьют в тамтамы.
Сползает с неба клейкая сурьма.
И лиственница впитывает гаммы,
и музыкой становится сама.
Июль закружит в вальсе цвет и звуки.
выдумывая, бормоча, творя.
И входит во дворы и переулки,
едва проснувшись, новая заря.
И, словно по картинной галерее,
брожу по лесопарку налегке.
И ввысь гляжу, где аэробус реет,
как оспинка у бога на щеке.
_^_
* * *
Когда пройдет осенний день
и отгорит в верхушках клёнов,
на сердце тихо ляжет тень,
тень от любви неразделенной.
Всю ночь, усилием волхва
достав с холодных звезд осколки,
я рифмы меряю к словам
с общероссийской барахолки.
Но что слова! Ты несравненна,
как с чудо-озера вода.
В вагонах метрополитена
качу, не ведомо куда.
Одна беда - ты где-то рядом.
И всё известно наперёд.
И от чистилища до ада
один в подземке переход.
_^_
* * *
В год зайца страшно не везло.
Плели интриги. Брили наголо.
И предав друга, ремесло
в соседнем доме тихо плакало.
Стоял сентябрь на белом свете,
сплошной сентябрь и разлад.
И, выбросив клинки на ветер,
вдоль улиц кровенел закат.
И лишь душа без лжи и спеси
ходила по чужим дворам,
как несуразный недовесок
к благим деяниям Творца.
_^_
СОНЕТ
Ты осеклась на слове "чистота".
Ты веки опустила от стыда.
Но там, где четвертован этот миг,
в тебя я, словно в таинство, проник.
И стало ясно, жизнь не безотрадна,
когда без апелляций и затравки
сказала ты, обламывая лёд:
"Зови меня по имени. Идет?"
И всё сошлось: и времени эскиз,
и суть твоей не девичьей тоски.
Но образ твой не воплотить в слова:
они глухи, пока душа мертва,
пока ты не увидишь между строк,
что нам их наговаривает бог.
_^_
ПЕРВОЕ ЧУДО
Ходишь по краю, но все-таки ходишь.
Память рисует над вешней водой
гнездышко с желтой по кругу травой,
где аистенышек, звёздный зародыш,
скрипнув скорлупкой, следит за тобой.
Это картинка из раннего детства:
первая встреча с тайной земли,
первое чудо вселенского действа,
где, как волшебные часики, сердце
в пол-оборота в тебе завели.
С этой поры непрестанно и гулко
сердце стучит, и сквозь щели в окне
в комнату льётся язык переулков.
Грохот и треск. И ветер задул, как
в марте, готовя природу к весне.
Где ты сегодня, звездное чадо,
кроха, рожденная в звездной пыли?
Люди - как птицы. Нам рая не надо.
Мы улетаем из божьего сада,
лишь на мгновенье коснувшись земли.
_^_
О ЛЖИ
Иным соврать - как плюнуть в урну,
как сдуть пушинку с пальтеца,
и не в угоду коньюктуры,
а ради красного словца.
В их ворожбе и мыслях постных,
от Вашингтона до Торжка,
ложь - не религия, а способ
существования белка.
Увы, родной простор печален
и без формата, как порок.
И виртуальный ли, реальный,
какая разница, браток.
Все в-общем в норме в царстве Хама,
где правит ложь из века в век.
И ты уже - как голограмма,
и прост, как "мама мыла раму",
и вообще не человек.
_^_
НОСТАЛЬГИЯ ПО НЕБУ
Бледней яичного белка
цветы сирени за окном.
И небо шумным косяком
обкладывают облака.
С утра в свои права вступил
сентябрь - прощальная пора.
И в форточку заносят пыль
с озябшей яблони ветра.
Я и полушки не сыскал,
идя сквозь смог и бурелом.
Но скверно после сорока
вдруг разувериться во всём.
Все дни - здоровый ли, больной -
я жил с самим собой в борьбе.
И вот на финишной прямой
вдруг разуверился в себе.
И всё насмарку - годы, страсть.
И в дерзком замысле своём
я не связал тоску пространств
с сиренью белой за окном.
Ушел последний пароход,
последний выполнив приказ.
А время мчит - за годом год,
за днями дни, за часом час.
Потери, боль - я всё познал.
Но всё грущу о небесах,
как в море вторгшийся причал
в стальных подпорках и тросах.
И если в рамках высшей требы,
все пересуды отменя,
я вновь не дотянусь до неба,
то в мире не было меня.
_^_
КОЛУМБ
Не обойтись без метафор
весьма упрощенных и наи-
брутальных, как древние амфоры
инков, ацтеков и майа.
На берег Нового Света
захватчик пришел Колумбом,
пахнущим клозетом
и чувственным, как румба.
Конечно, были Босфоры.
И троны, на золото падкие.
Но всё началось с Христофора,
а после по льдинам шатким,
от вобщем-то сущего вздора
до ядерной лихорадки.
_^_
РУССКАЯ ЮДОЛЬ
В душе мы еще крепостные.
Нас мир и хвалил, и хулил,
но власть предержащий в России
всегда в самодержцах ходил.
От духа орды и неметчины
звучит, как заклятье и рок:
увенчанный - значит вечный,
как солнце, как небо, как бог.
И будь он хоть вошью незримой,
но станет, примерив нимб,
по-царски, незаменимым,
по-божьи, неповторим.
Не знаю, к несчастью ли, к счастью,
но так повелось, что власть
в России всегда - самовластье,
великая доля и сласть.
Но сколько б ни длилось веселье -
едва ли всё это к добру,
и горьким, как правда, похмельем
оно обернется к утру.
Тогда ты увидишь Россию
другую - где больше молчат,
где встретят царя, как мессию,
а после, как вора, казнят.
_^_
МОНОЛОГ БОГООТСТУПНИКА
Все течет, все меняется: время, порядки, законы.
Не стараюсь, но жив, программируя сон и уют.
В храмах божьих, как встарь, прихожане целуют иконы.
А зачем? Прихожане, увы, никогда не поймут.
Жизнь как жизнь - и бранят непогоду и книги.
Все затвержено так, что словам уже невпроворот.
Огнеперстым пинцетом срезают надкорку с религий,
только Ветхий Завет все равно - не ответ, а отвод.
Обветшала любовь, стеариново тают пророки.
Каплет светоч очей со свечи, как моча сифилитика.
Жизнь как жизнь. И набили оскомину строки
об Адаме и Еве, зачатье и фиговых листиках.
Шлют мольбы и поклоны исконно-посконным иконам.
Бывший "опий" становится опытом. Странный каприз.
Только опыт любви, обернувшийся страшным уроном,
станет колкой стрелой, ядовито нацеленной в жизнь.
Только пьяная липа, потворствуя лжи вековечной,
глупой клушкой всплакнет, забегая тебе наперед.
Будет миг - словно мир: непонятный, живой, бесконечный,
но и Новый Завет все равно - не ответ, а отвод.
Не подчистишь себя под Пророка, Христа или Будду,
будь они хоть сто крат и святы, и на вид неплохи,
если так и не веришь в возможность спасенья и чуда,
ну, а в будничный день не вписать ни псалмы, ни стихи.
_^_
* * *
Вряд ли уйдешь от скуки
и нескончаемых склок.
Жаворонок бьётся о небо,
как бабочка о стекло.
_^_
|
© Вадим Андреев, 2018-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2018-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Надежда Жандр. "Чусовая" и другие рассказы [Высокие скалы стоят по берегам Чусовой – Священной реки каньона, – так называли её коренные жители этих мест. Она змеится, пересекая Уральский хребет...] Раиля Шаяхметова. Мальчик оказался скромным [Мы попали в какой-то мир, в какой-то странный ресторан, где фланировали, сидели, смеялись, разговаривали, курили, выпивали одни только приятные мужчины...] Александр Карпенко. Зов предков (О книге Татьяны Медиевской "Его величество случай") [Мне кажется, я уловил главную, стержневую мысль Медиевской: это – бессмертие рода. Наши бабушки и дедушки – колодец, из которого мы черпаем родниковую...] Владимир Алейников. Моление в начале ноября [От Юга, прогибавшегося книзу, / До Севера, меняющего ризу / На снежное, как в песне, серебренье, / Вынашиваем мы сердцебиенье...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть I [нарежьте мне море лимонными дольками / без чаек отчаянья / море – и только / чтоб был ободок от восхода по краю / и быстрый дельфин как посланник...] Мария Фроловская. Туфелька на снегу [Нас весна сотворила счастливыми и свободными, / без шарфов полосатых, намотанных, как намордники, / и пускай по углам трутся заморозки зловещие.....] Михаил Ковсан. 4 = 3 + 1 [Четверо вместе, один из них – он. Ещё библейская формула, матрица древних рассказиков-притч, в которых трое – мейн стрим, общее мнение, а у него, хоть...] Татьяна Горохова. Живое впечатление от Живого искусства (Духовное в живописи Александра Копейко) [Для меня лично самое важное в картинах Александра то, что он сумел перенести на холст решающий момент радости души, когда первый луч радости обжигает...] Анастасия Фомичёва. Memento mori [29 июня в Библиотеке № 73 – Культурном центре академика Д.С. Лихачева прошло закрытие выставки фотопортретов авторов антологии "Уйти. Остаться. Жить"...] Наталья Захарцева. Сны сторожа Алексеева [Позволь, я расскажу тебе тебя, прекрасную, как летний сон ребёнка. Твоя душа сработана так звонко, что звёзды слышат и слоны трубят, ведя своих слонят...] Ренат Гильфанов. Повод (для иронии) [Я не плавлю сталь, не летаю к звездам. / Круг забот моих узок, апломб забыт. / Но если это нормально: любить то, что создал, / то я буду это любить...] Максим Жуков. Любить иных [Любить иных – тяжёлый крест, / Но крест и вправду непосильный, / Когда средь прочих, остальных, / Полюбишь ту, что из иных...] Елена Шилова. Третий берег [...Зная, что главное – впереди: / Света ли край или третий берег? / Я до сих пор, как ребёнок, верю / Компасу, спрятанному в груди.] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
