 |
|
Новые стихи
Никто теперь не справится со мною.
Нет больше смысла в жизни нежеланной.
Я от себя отделена стеною и,
Что всего ужаснее - стеклянной.
Себя я вижу и в стыде, и в муке
И то, закрыв глаза, отодвигаюсь,
То вновь к себе протягиваю руки
И на прозрачный холод натыкаюсь.
* * *
Мы давно готовы к расставанью,
И черта давно проведена.
Но когда, наперекор сознанью,
В темном зеркале рождается весна,
И когда под звездным небосводом
Я тоску предутреннюю пью,
Кажется: разрывом и уходом
Я приближу смерть свою.
В бедный мир войдем поодиночке,
В черноту, во мрак - по одному.
Я уже не напишу ни строчки,
Ты не сможешь верить никому.
Снова легкой горечью подуло,
Снова движется живая мгла...
Словно я ребенка обманула.
Словно я больного предала.
* * *
Есть страшный час,когда с души печальной
Срывают целомудренный покров.
Она глядит с тревогою прощальной
В пространство рощ, и речек, и лугов.
Она глядит, глядит, как будто ищет,
К чему в последней горечи прильнуть.
Но кнут судьбы уже над нею свищет,
Железо ей уже пронзает грудь.
И не дождаться помощи небесной,
Хотя страданье - свыше всяких сил.
Так в оный день в смертельной муке крестной
Господь своим Отцом оставлен был.
* * *
Вечер наступил. Трещат поленья.
За окном лежит сырая даль.
Где же ты, слепое самомненье,
Где ты, моя зрячая печаль?
Мы большое обретаем в мелком
И стремимся к мелкому опять.
Как не надоест минутным стрелкам
Этот вечный круг свой совершать?..
* * *
Никуда ты уже не уедешь.
В лихорадке трепещущий весь,
Отгремевшего века последыш,
Ты, конечно, останешься здесь.
Никогда не бывал ты досужим.
От лирической черной сохи,
Под своим одеялом верблюжьим
Ты и нынче слагаешь стихи.
Перламутровый отблеск заката
Озаряет кусок потолка.
Ну ответь: разве жизнь виновата,
Что послушно идет к сорока?..
* * *
Он письма разбирал и думал о своем,
А мир глядел в замерзшее окошко
Нахохлившимся, жалким воробьем.
Еще слеза, еще совсем немножко,
Мы докопаемся до смысла и уйдем.
Барашковые святки озорные
И женщины, метелью повитые -
Все это только многолюдный дом,
Не помнящий о первенце больном.
В коляске северной летят глухие ночи,
Рука ныряет в жаркие меха.
Всех малых правд острее и короче
Отточенное перышко стиха.
Эй, эй, седок, не знаешь, кто там правит,
Кто там подковы ледяные гнет
И сумасбродно, с хрипотцой поет:
"Что любящее сердце проклянет,
То одинокая душа прославит"?
* * *
Год живу, от боли каменея.
Какова цена моим слезам?
Маленькая правда плачущей Психеи
Не дойдет к осенним небесах.
Там сиянье, чудное свеченье,
Там дано всю скорбь земли забыть.
А у нас - ненужное терпенье,
Вечный страх, приговоренность жить.
* * *
Вновь бумага под рукой,
И пишу, синице вторя.
А когда придет покой?
- После горя, после горя.Крова нет, свободы нет.
Только тусклый снег в отчизне.
А когда прольется свет?
- После жизни, после жизни.
* * *
В саду чудесном наши отраженья
Качала помраченная вода.
Но две души замедлили сближенье,
Покинули друг друга навсегда.
И мне достался страннический посох,
И роза предосенняя - ему.
И женщины внесли на водоносах
К беде любой чувствительную тьму.
Так что нам тяжко обретенный опыт,
Из сожалений выращенный страх,
Когда так памятен влюбленный шепот
На полпути к единству, в трех шагах.
* * *
Когда гадает ангел на цветке
И в душу лепестки бросает,
Проходят юноша и женщина в платке,
И те, кого мой взор не чувствует, не знает.
Мы разлучаемся на высоте такой,
Что лица растворяются в сиянье.
И если для живого есть покой,
Он - непокрытое любовью расстоянье.
Но я желаю нежности моей,
Как побирушке, людям примелькаться,
И получать попреки от людей,
И в каждую беду втираться.
Здесь ветхий дом, там разоренный сад,
А я за всякую слезу в ответе.
И нежность прибредет ко мне назад,
Уже усталая, как все на этом свете.
Когда же снова станет на цветке
Небесный гость гадать о наших тайнах,
Среди людей, идущих вдалеке,
Не будет для меня ни лишних, ни случайных.
* * *
На дне пруда уснул прекрасный сад -
В цветенье нежен,в умиранье честен.
И ласточки послушные летят
Вдаль, в тишину, за грань стихов и песен,
И держат легкие тростинки на весу,
Переплавляя в золото слезу.
А мы идем, и места нет на свете,
Куда бы мы в мечтах своих не шли.
В пыли играют маленькие дети
И различают ласточек в дали.
И колыбель то плачет, то поет,
И женщина усталая прядет.
А я живу, самой себя не видя,
Но видя то, чего не может быть,
И верно чувствуя, чего в обиде
Благой господь не даст мне преступить.
И в небо запрокинутая синь
Мощней, чем время, горше, чем полынь.
* * *
Я ночью в небо подняла глаза
И сразу поняла, как от земли устала.
Играли зведы, и луна блистала
Так, будто бы на ней маслина расцветала
И нищий городок построила слеза.
Прости меня, евангельское слово,
За всю неверность тайную прости.
Чте ценно, кроме невода худого,
Молитвы тихой, пота пролитого
И праха освященного в горсти?
Мы ничего в самих себе не знаем.
Нам снится некий бесконечный сон.
И тот, кто нами ныне изгоняем,
Пленяет нас своим прозрачным раем,
И вместо хлеба камень просит он.
* * *
На древние камни ложится снег.
Розы в стекле свой ожидают черед.
Живи хоть полвека, хоть весь человечий век,
Никто к тебе нежно так не прильнет,
Как это дрожание, эта блажь,
Природа, объятая зимним сном.
И вряд ли нужен нам город наш,
Когда в нем сожжен наш дом.
* * *
Колыханье сине-зеленых вод
И гранита звонкий разлет.
Здесь Тредьяковский выслушивал трость
И копил стиховую злость.
Здесь, недоверчива и темна,
Пробивает душа одна.
Я хочу ей крикнуть: "Навек с тобой!.."
Но мой крик поглощен Москвой.
И все связи с прошедшим, с грядущим рву,
Ибо чувствую: не доживу.
На миру ль, вне мира ли помирать -
Не приходится выбирать.
* * *
Потеряла муха нежную сандалью.
Что-то в прошлое скатилось.
А в моей душе, наполненной печалью,
Нечто чудное светилось.
Погляди - за окнами морока:
Флаги, фуги, нищие сонаты.
Ну побудь еще со мной немного.
Ну куда ты, бедная, куда ты...
* * *
В колодце плавает луна.
У дома вишня отцветает.
Откуда музыка слышна,
И отчего душа страдает?
Ей помнится пустынный путь
И чьё-то робкое прощанье...
Но целого воспоминанья
не оживить и не вернуть.
© Анастасия Харитонова, 1997-2023.
© Сетевая Словесность, 1997-2023.
|