СЕТЕРА и ЛИТЕРА

Часть первая: Сетера

Давненько я собирался высказаться о сетературе - предмете мне, как сетевому писателю, близком. Но после статьи Алексея Андреева CETERAтура как ее NET понял, что надо говорить совсем не о том. То есть, не о сетературе как о гипертекстовой игрушке, а о сетевой литературе как о средстве самовыражения. Давайте сразу разграничим эти понятия. Определение, которое Андреев дает сетературе, мне кажется, мягко говоря, несколько неточным. В его статье слово "сетература" обозначает "такие произведения, которые не могут быть перенесены на бумагу, либо сильно обесцениваются при таком переносе". Сразу бросается в глаза, что это определение манкирует источником, откуда переносится произведение. Позвольте мне допустить некоторую фривольность и возразить Алексею в языковом ключе его статьи. Вот тебе, Леха, пример сетературы, который не противоречит твоему определению:

Представьте себе пивняк. Представили? Нет, не в Сохо, не в Гиндзе и не на бульваре Клиши - гарсоны, блин, в белых чепчиках и кремовых колготках, - а наш родной "гадюшник" в Кривозапупьевском переулке, где тетя Маша размешивает шваброй в чане пиво напополам с водой и добавляет тудой стирального порошка, чтоб "пену давало".

Трое литераторов - не сетевых, заметьте! - лузгают креветки, посасывают пивко и расслабленно так размышляют вслух о том, что в Интернете настоящей литературы - кот наплакал и конь не валялся, а если и валялся, то не Пегас, а так, лошадь Пережевальского, да и то на три ноги хромая.

И вот, все там дообсудив хорошенько, а заодно и допив, выходят они на морозец. На сугробах свет от фонарей искрится, снежок скрипит под ногами, деревья заледенелые поблескивают в лучах проносящихся мимо автО - и прочая романтика. Хоть прям хватайся за перо и сонеты строчи. Но нашим литераторам не до романтики, потому как на клапан жидкость давит. Но и тяга к творчеству в голову шибает под давлением в три пивные атмосферы. И вот они встают перед сугробом и начинают на нем стихи выписывать - желтым по белому. Типа, симпатическими чернилами, которые на глазах и проявляются, только парок идет. Один начинает строку - "чернила" кончаются, тогда другой продолжает... А третий ссылку дает - посылает прохожих читателей по адресам из трех, четырех и пяти букв, когда они с критическими отзывами выступают.

Вопрос: можно ли считать такого творчества гипертекстом и (по определению) образцом сетературы? Пример, конечно, анекдотичный, но согласитесь, что такое "произведение" на бумагу не перенесешь, а если даже и постараться, то оно "сильно обесценится при таком переносе". Алексей Андреев мне, конечно, возразит, что само определение "сетература" подразумевает "сеть" - но в этом и заключается мой аргумент. В моем представлении сетературой можно считать любую литературу, которая родилась в Сети (то есть, впервые в сети появилась), в силу уникальности этой сферы самовыражения. А уникальность Сети как среды творческой реализации человека заключается в следующем:

1. Отсутствие проблемы издания произведения. Этот фактор - определяющий.

Одно дело - писать без уверенности в том, что твое произведение опубликуют, и совсем другое - когда знаешь, что через несколько часов все, что ты написал, прочтут сотни людей. По сути, сетевой литератор превращается из писателя в рассказчика, и это сильно влияет на стиль. Большинство вещей, опубликованных в сети, написано разговорным языком. Яркий пример, кстати, - та же статья Андреева.

2. Отсутствие редакторской правки и какой бы то ни было цензуры.

Тут - палка о двух концах. С одной стороны, простор для творчества, с другой - возможность появления явно слабых, обскурантских и провокационных "творений".

3. Транспарентность автора произведения.

Сеть дает большие большие возможности для сокрытия авторства и для различных мистификаций на этой почве. В результате во многих случаях официальным автором выступает не сам человек, а его виртуальный персонаж. В литературном конкурсе Тенета-97 участвует, например, Перси Шелли, о котором за рамками литературы известно лишь то, что он - муж Мэри Шелли, о которой,в свою очередь, известно и того меньше. Но и эти "сведения" носят условный характер, и никто не может дать гарантии, что Перси и Мэри - один человек или, напротив, целый коллектив крупного НИИ. Фактор транспарентности влияет не на сами произведения, а на их восприятие. Читатель по-разному будет воспринимать один и тот же текст, подписанный "Кибер-панк", "Бабушка Жириновского", "Уильям Шекспир" или "Владимир Петров". Я уже не говорю о том, что к текстам, подписанным красивыми женскими именами, типа Рита Алова, читатель относится более снисходительно.

Именно по этим причинам произведения, написанные на компьютере и для Сети, отличаются от того, что написано на пишущей машинке для бумажных изданий, а потом уже помещено в Сеть. Сравните по стилю сборник Любовь-97 и журнал Вавилон. И дело не в том, что любители не могут писать так, как профессионалы. Я вас уверяю, что "бумажные профессионалы" не смогут даже при желании написать в стиле "сетевых любителей". А спор, что лучше и что хуже, теряет смысл, потому что на бумаге и в сети - совершенно разные критерии оценки.

Подводя итог первой части, хочу заметить, что для разграничения различных жанров искусства не последнее значение имеет не содержание, а средства и форма выражения идеи. Если вы напишете стихи масляной краской на холсте и выставите их в рамке на обозрение, зрители будут воспринимать ваше произведение скорее как художественное полотно и их будет волновать не ямб или хорей, а подбор цветовой гаммы и то, как вы выписали заглавную букву.

Часть вторая: Литера

Характерно то, что дискуссия о сетевой литературе сводится к ее форме. Скажем, зашедший на доску обсуждений Сетературы известный поэт Кривулин (идентичность которого, кстати, была тут же поставлена под сомнение) посетовал на то, что в сетевой поэзии недостаточно используются возможности компьютера. Ему тут же стали возражать: да нет, да что вы, да у нас, да посмотрите! А подтекст-то был другой: ничего вы тут принципиально нового не создали и создать вряд ли сможете. В "Литературной газете" Кузьмин в связи с сетевой культурой сетовал на размыв иерархии, но подтекст был примерно тот же: иерархию вы размыли, но ничего своего так и не создали.

Когда я читаю подобные высказывания, мне видится за экраном монитора, как за кадром, одно слово: ТРАДИЦИЯ. Вслух оно не произносится - велик страх прослыть ретроградом. Но я уверен, что не кусок хлеба боятся потерять профессиональные литераторы, как утверждают некоторые горячие сетевые головы, да и терять им в большинстве случаев нечего - нет у них миллионных тиражей и баснословных гонораров, потому что нет массового читателя. Но стать "ископаемым динозавром" - действительно незавидная участь. Поэтому и обеспокоены они так тем, что в Сети появляется нечто новое и передовое, и открыто радуются тому, что, оказывается, ничего и нет.

Я не буду сейчас доказывать ни PRO, ни CONTRA. Владея формальной логикой, можно с легкостью доказать и то, и другое. И то, в сети нет ничего "своего", и то, что любое сетевое произведение - неповторимый авангардный шедевр. А по сути спора не выйдет: как я уже говорил, слишком разные критерии оценки. Если не сказать - замкнутые системы измерения с совершенно разным набором мерил.

Но не могу не поделиться одним наблюдением. Как известно, история повторяется. То, что сейчас происходит в русской литературе, уже было на рубеже тридцатых годов, когда перед властью встал вопрос: позволить и дальше резвиться пролеткультовцам или положить конец отходу от традиции. Результат всем известен: Сталин пришел к выводу, что пролеткульт с его безумными экспериментами и чрезмерными новаторствами не способствует укреплению стабильности в обществе. С Капри был вызван крупный авторитет для наведения порядка. Вслед за ним вернулись на Родину и многие другие литераторы, которых незадолго до того клеймили как "пережитков темного прошлого". Возвращение известных писателей из эмиграции не было случайным - это была, как говорится, политика партии и правительства. В результате творческие искания пролеткульта были объявлены опасным бредом, а для наставления писателей на путь истинный был образован Союз - сами понимаете, кого. И образован он был со всеми атрибутами гос-кормушки: пайками, дачами, "домами творчества" и закрытыми ресторанами. За образец беллетристики был взят "Петр Первый" - роман, заметьте, отнюдь не пролетарский и написанный не пролетарием, а тем же эмигрантом, перековавшимся в депутаты Верховного Совета.

Только не подумайте, что я - ярый сторонник пролеткульта. Да и традиция мне дорога, пусть только ее не насаждают сверху. Кстати, примечательно то, что за все время существования Союза писателей в русской литературе было создано всего три произведения общемирового масштаба: "Доктор Живаго", "Архипелаг Гулаг" и "Москва-Петушки", и все они были созданы вне рамок этого Союза и ему вопреки. Так к какой традиции нас призывают вернуться? К традиции Пушкина и Чехова или Пешкова?






© Алексрома, 1998-2023.
© Сетевая Словесность, 1998-2023.




Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Людмила и Александр Белаш: Ученик чародея [На Страшном суде меня сурово спросят: Чем ты занимался смолоду, Йокке Фридль?..] Айдар Сахибзадинов: Война [Я все прекрасно помню – ведь я из того поколения, кто сидел под столом, когда наверху за свисающими кистями скатерти, пили из графинов водку молодые...] Олег Клишин: Шагреневое знамя [...замираешь, глядя на лик луны / с тёмной пастью Хроноса посредине. / И как будто слышишь со стороны, / как звучит твоё среди прочих имя.] Сергей Слепухин: Nature morte [Что ж, намудрил с метафорой и кодом, / обычного словарного запаса / мне не хватило, натюрморт испорчен. / Вот вещи и рождают безъязыко / ночь...] Братья Бри: Зов из прошлого [Ощущение реальности и себя в ней медленно покидало Хамфри. В череде воспоминаний и образов, которые случайно возникали и незаметно ускользали, появилось...] Елена Севрюгина: Время больших снегопадов [Образ зеркала, один из ключевых в книге, придаёт поэтическому повествованию объёмность и психологическую глубину...] Пётр Матюков: Микрорайон Южный [когда-нибудь и мы придём в негодность / как механизм часов ушедших в ночь / суммарная для общества доходность / от нас не сможет траты превозмочь...] Михаил Эндин: Однажды [И я, забыв про смех и шутки, / и про супружние права, / хватаю смело – нет, не юбки – / а снизошедшие слова.] Читайте также: Елена Албул: Итальянский в Тарусе | Владимир Алейников: Арка | Максим Жуков: Не ради красного словца | Владимир Ив. Максимов: Прислушаться к себе | Полина Орынянская: И быть самой собой | Марина Чиркова: По обрезу слов | Анна Арканина: Мы – лишь звуки | Михаил Бару: Концерт для двух гобоев с оркестром | Андрей Бычков: Достопочтимый директор | Андрей Мансуров: Щенок акулы | Сергей Пахомов: Ощущение пустоты | Эмилия Песочина: Звёзды, яблоки, дожди | Владимир Алейников: Посреди междувременья | Изяслав Винтерман: Стихи из книг | Андрей Галамага: Портрет отца