|
СЛАВА КПСС
Учительницу математики увезли в больницу с подозрением на беременность, литературу мы и так хорошо знаем, а физику просто решили прогулять. Остается, правда, еще два часа начальной военной подготовки... но это уж совсем смешно - приходить в школу только ради "войны".
Мы с Андреем сидим на скамейке, сквозь деревья мелькает настоящее майское солнце, мы говорим, конечно, о женщинах, и начали с математички. Она молодая, длинноногая и - Андрей заметил - слишком уж располнела в последнее время. Так что подозрение на беременность не у врачей, а у нас.
Мы едим мармелад, который купили в деревянном, типично дачном магазине неподалеку. Мармелад тоже деревянный и кислый , но мы купили много, и надо съесть все. Еще мы взяли с собой приемник. Но он включен почти без звука - на всех волнах передают одно и тоже: "Я до сих пор нахожусь под неизгладимым впечатлением от яркой и содержательной речи..."
У Андрея прошлым летом здесь случилась любовь. Он только намекает на это, надеется, что я пойму больше, чем было на самом деле.
- Муж у нее есть, - беззлобно говорит Андрей, - такой серый, невзрачный, старый. Она с юмором, как-то сказала, мол, зато такой никуда не денется.
Андрей тоже смеется, как бы вместе с ней. Он относится к ее мужу как к простительной слабости. На крыше магазина стоит транспарант: "Все, что наметила партия - выполним!" и портрет Брежнева.
- А дети у них есть? - спрашиваю я.
- Есть, - говорит он. - Один или два.
Транспарант громадный, высотой с целый этаж. Поэтому магазин кажется двухэтажным.
- Знаешь, как зовут собаку Брежнева? - спрашивает Андрей.
Я не знаю.
- Леонид Ильич.
Беззаботно, спокойно. Что может быть лучше - греться на солнце, кушать мармелад, пусть и кислый (надо будет отдать завтра Андрею 28 копеек, и за дорогу - он сам напомнит, если я забуду, он расчетливый, как-то Андрей тащил картошку с колхозного поля, килограмм пятнадцать, нам, правда, разрешили взять с собой, но ведь немного), обсуждать девочек и женщин нашего класса (Андрей, оказывается, очень наблюдательный... опытный... ничего, ничего, и у меня это будет скоро - сладкое, безумно - приятное... нет, нельзя думать... все должно произойти само... как бы помимо меня), рассказывать, почти без боязни анекдоты про Брежнева (и все же, назвать его собакой - это слишком обидно. Он -человек, неумный, конечно, смешной, скучный, нечеткая дикция, борец за мир, объект иронии, лидер нашего государства, больной, говорят... Но разве может быть иначе? Все это естественно. Брежнев был всегда, и будет. Он - часть пейзажа: деревья, скамейка, магазин, портрет, приемник...), слушать сказку (вот ведь, кончились все же восторженные отклики и идет нормальная передача - "Три поросенка", для детей, но и нам интересно, умный поросенок строит прочный дом и поет такую знакомую песенку - "... я, конечно, всех умней, дом я строю из камней..." А волк уже решил съесть поросят...)...
- Держи, - Андрей дает мне мармеладную букву "С".
- Все равно мы уже не сможем съесть, - чуть расстроенно говорит он и лепит из мармелада букву "Л".
- Что ты придумал? - спрашиваю я.
Теперь Андрей пытается сделать букву "А". Это труднее, потому что у нее перекладинка. Испорченную заготовку Андрей, сморщившись, отправляет в рот и начинает снова.
- Мне нужно две "А", - говорит он. - И "В".
- Что ты делаешь? - опять спрашиваю я. - Зачем?
Андрей не отвечает, работает быстро. Он забирает у меня буквы и прикрепляет их на спину скамейки.
Получается - "СЛАВА".
- Еще четыре буквы, - говорит Андрей, - а ты сделай восклицательный знак. Почему не надо? Слово из четырех букв, не из трех же. Слава КПСС! Это как бы инициатива снизу, не бойся, мы же не на сиденье, - мол, слава за то, что все здесь так здорово.
В руках у меня второе слово - полностью: К, П и два С. Может, не стоит? Может быть, лучше съесть? Больше мармелада не осталось, а новый Андрей покупать не будет, хоть у него деньги еще есть. Я смотрю на слово, но к горлу подступает тошнота.
Мы быстро уходим от скамейки, но не бежим. Вокруг нет никого. Зеленые буквы видны издалека. СЛАВА КПСС. Восклицательного знака нет. Приемник мы выключили. Волк пытается ворваться в каменный дом...
Вскоре Андрей приехал сюда опять. Вместе со знакомой, которая уже училась в институте. Наша скамейка отличалась не только лозунгом (его никто не посмел снять), но и тем, что на нее не садились, хоть на других не было свободных мест. Андрей со студенткой, конечно, бесстрашно сели, заслонив зеленые буквы.
А, может быть, он все придумал. И про поездку придумал, и про студентку. И про ту женщину, с детьми - или с одним ребенком? (Как можно не понять - один или два, ведь жили в одном доме?) И про то, что летом мармеладные буквы покрасили, чтобы они стали ярче. Да, может быть, Андрей все это придумал. Не знаю. Я никогда больше не возвращался туда - к тем деревьям, скамейкам и поросятам, только вспоминал исчезающие ощущения спокойствия и пустоты. Чем дальше - тем спокойнее казалось то время. Мы с Андреем отдалялись друг от друга. Я видел его недостатки, и не в них было дело, а в том, что я видел их, и они мне мешали. А Андрею - я чувствовал - скучно со мной. Но наша поездка была такой приятной, спокойной. Правда, от мармелада заболели зубы, и мы прогуливали занятия, и совершили чуть ли не антисоветскую провокацию, и так много неприятностей могло еще произойти...
Нет, не могло.
Поросята в тот день спаслись от волка, мы тогда еще знали, что все сказки имеют счастливый конец.
Лето было холодным и дождливым.
Наша математичка долго пролежала в больнице, и даже в сентябре не вышла на работу. Потому что родила сына, здорового мальчика, слава... слава КПСС.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. [О повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
