|
ЯБЛОКИ
Разговорились.
Он был в костюме, с галстуком, нервно покашливал, как будто ему было тяжело выдавливать именно те слова, которые он произносил, пил мало - бутылка шампанского наполовину не выпита; попросил разрешения закурить - она замялась, сказала все же, мол, пожалуйста, если хотите, но он понял - лучше не надо, она не переносит дыма
- Муж курил, - сказала она.
- Да, да, - сказал он и кашлянул опять.
Официант спросил, все ли в порядке.
- Почему же не принесли фрукты, скоро ли будет музыка, что нибудь ностальгическое?
- О кей, скоро, - официант ответил не улыбнувшись. Мерзавец.
- Квартира с видом на океан - что может быть лучше, у меня сосед - слыхали, поэт Костров, нет, странно - он очень известен, был известен, я имею в виду, он живет на этаж выше меня, ему восемьдесят лет, так вот, каждый вечер он садится у окна и смотрит на океан, каждый вечер, а океан всегда разный, уже девятнадцать лет здесь, а океан ни разу не повторился, ничего не повторяется; очень крупный поэт, когда-то его познакомили с Ахматовой, он так захватывающе рассказывал - об этом вы не прочтете ни в каких книжках, его подвели к Анне Андреевне и сказали: "Анна Андреевна, это поэт Костров".
- И что она ответила?
- Ничего, дело было в ресторане - ну, как мы с вами сейчас сидим, она ему улыбнулась, и все, больше они не виделись, об этом вы нигде не прочитаете, ему сейчас восемьдесят, живет один, много пишет и каждый день смотрит на океанский закат.
- Моя жена много читала - Евтушенко, Воскресенский, Роберт Рождественский, помню.
- Вознесенский, - поправила она. - Костров, пожалуй, из этой же плеяды. Он уехал - вы же знаете, спасаясь от КГБ.
- Нет, я же сказал вам, не знаю, вот жена любила стихи, вообще поэзию - он закашлялся - в музей ходили, помню гробницу Тутанхамона, потом этот, с глазами.
- С глазами?
- Ну да, у них у всех большие такие глаза, одинаковые.
Она задумалась.
- А вместо КГБ у меня ОБХСС, вы же знаете...
- Не знаю, - вдруг сказала она.
- Что?
- Ну, вы же не знаете Кострова, - улыбнулась.
- Это вы шутите, - сказал он, - спасибо, я был начальником отдела снабжения довольно крупного комбината, да, вспомнил фамилию художника - Глазунов.
Он закашлялся, замолчал.
- Женщины обычно более разговорчивые, я вас заговорила...
- Нет, это я сейчас про Глазунова рассказывал, позвольте еще шампанского, я-то предпочитаю водочку, но сегодня, вместе с вами...
Официант возник и исчез.
- Хоть бы яблоки принес, я же просил фрукты... Мерзавец.
Оркестр завел свою ностальгию.
- А вы давно одна?
- Муж умер три года назад.
- Простите...
- Но мы давно уже не жили вместе...
- Простите, простите.
- Вы танцуете? Позвольте вас пригласить.
- Хорошо, спасибо, но давайте подождем медленный танец.
- И ведь подстроили таки один раз, не с материалами, правда, а с женщиной.
- Женщина?
Он стал говорить свободнее, нервнее.
- Да, вошла ко мне в кабинет, командированная из Ярославля, подписал я ей все бумаги, а она не уходит, говорит какие-то глупости, у меня телефон звонит, запарка, ничего я ей такого не сказал. Живой человек, да, но я же хорошо помню - ничего, ничего не сказал... Ну, уж а про остальное...
- Ах, негодяи..
Он допил свой стакан, налил еще, ей не предложил.
- Видите, вы сразу мне поверили, столько лет прошло, я и сам бы теперь не поверил - та, из Ярославля, была невероятно красива, но чтобы в кабинете... Выпить - да, это бывало, и много раз, без этого нельзя, это скрепляет договор, все пили, конечно, много пили... Жена расстраивалась, но что делать - отдел снабжения, понимаете, вечно чего-то не хватает, все на личных связях.
- Понимаю, - сказала она.
Он выпил, пригласил на танец, они пробирались с трудом - народу много, столики вплотную.
На них чуть не налетел официант. Мерзавец.
- Фрукты, я же просил фрукты, вы что - издеваетесь?
Танцевали по-старомодному, миллион алых роз, неторопливо, но неспокойно как-то, его движения стали более резкими, он сжимал ее руку, приглушили свет, она тоже в строгом темном костюме.
- Жарко, - сказала она.
Вышли на улицу, почувствовали свежий воздух с океана.
- Я любил свою работу, трудно, конечно, надо собачиться, доставать, как говорится из-под земли... но живая работа, с людьми.
- Внук - это внук мужа ... называет меня, конечно, бабушкой, мы часто видимся. Дочке его было двенадцать, когда мы поженились, она жила с нами, сейчас у нас с ней - не понимаю, в чем дело - некоторая отчужденность...
- Бывало, прихожу ночью, да еще выпивши - без этого нельзя, я же говорил... жена молчит.
- Ну, и поэт Костров... есть у него какая-то внутренняя умиротворенность, что ли.
- Меня ведь и следователь вызывал... ну, когда это с ней случилось. Господи!
- Зовут Вадик, ходит в бассейн, разносторонне развитый мальчик, научился пользоваться телефоном. Звонит часто, иногда.
- Господи, да что мне следователь-то! Я и сам знаю, в чем виноват перед ней. Так получилось, много чего было. Что делать - время такое, жизнь.
- Как это у Кострова: жизнь продолжается до самого конца, да. Он говорит - каждый вечер я благодарю Создателя... если мне, говорит, даровано еще время, то я должен... Он много пишет, его давно не печатают.
- Костров? Костров - что это вы мне все Костровым тычете? - вдруг сказал он.
И повторил: "Все Костровым тычете... я же сказал - не знаю", чтобы уж наверняка, чтобы она ничего не смогла ответить, чтобы не надо было ничего отвечать, просто молча вернуться, молча...
На столе стояли фрукты - яблоки, виноград, бананы.
- Фрукты на нас, извините за задержку, - сказал официант.
Оркестр играл свою ностальгию, они молча слушали.
- Угощайтесь, - сказал он.
- Да, да. Я люблю яблоки. Просто удовольствие кормить внука - он предпочитает есть целое, открывает свой ротик - уже двенадцать зубов, между прочим - и вы знаете, это так важно и приятно: обязательно надо придерживать его за затылок, чтобы он смог укусить.
- Возраст такой...
- Его привезут ко мне в следующую субботу в половине второго... может быть, даже в час.
И, после паузы: "Хотите на него взглянуть?".
Улыбнулись.
© Михаил Рабинович, 2000-2024.
© Сетевая Словесность, 2000-2024.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Эльдар Ахадов. Баку – Зурбаган. Часть I [Однажды мне приснился сон... На железнодорожной станции города Баку стоит огромный пассажирский поезд, на каждом вагоне которого имеется табличка с удивительной...] Галина Бурденко. Неудобный Воннегут [Воннегут для меня тот редкий прозаик, который чем удивил, тому и научил. Чаще всего писатели удивляют тем, чему учиться совершенно не хочется. А хочется...] Андрей Коровин. Из книги "Пролитое солнце" (Из стихов 2004-2008) – (2010) Часть II [у тебя сегодня смс / у меня сегодня листопад / хочется бежать в осенний лес / целоваться в листьях невпопад] Виктория Смагина. На паутинке вечер замер [я отпускаю громкие слова. / пускай летят растрёпанною стаей / в края, где зеленеет трын-трава / и трын-травист инструкцию листает...] Александр Карпенко. Крестословица [Собираю Бога из богатств, / Кладезей души, безумств дороги; / Не боясь невольных святотатств, / Прямо в сердце – собираю Бога...] Елена Севрюгина. "Я – за многообразие форм, в том числе и способов продвижения произведений большой литературы" [Главный редактор журнала "Гостиная" Вера Зубарева отвечает на вопросы о новой международной литературной премии "Лукоморье".] Владимир Буев. Две рецензии. [О повести Дениса Осокина "Уключина" и книге Елены Долгопят "Хроники забытых сновидений...] Ольга Зюкина. Умение бояться и удивляться (о сборнике рассказов Алексея Небыкова "Чёрный хлеб дорóг") [Сборник рассказов Алексея Небыкова обращается к одному из чувств человека, принятых не выставлять напоказ, – к чувству страха – искреннего детского испуга...] Анастасия Фомичёва. Непереводимость переводится непереводимостью [20 июня 2024 года в библиотеке "над оврагом" в Малаховке прошла встреча с Владимиром Борисовичем Микушевичем: поэтом, прозаиком, переводчиком – одним...] Елена Сомова. Это просто музыка в переводе на детский смех [Выдержи боль, как вино в подвале веков. / Видишь – в эпоху света открылась дверь, – / Это твоя возможность добыть улов / детского света в птице...] |
| X | Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
|
