 |
|
ИСКУССТВО БЫТЬ
МАЙСКИЙ ДЫМ
Майский дым над сиреневой веткой,
нежный трепет зелёной листвы.
Тихий свет, по-вечернему редкий,
заполняет земельные швы.
Словно женщина тёплой ладонью
поправляет весны полотно,
где цветочная завязь в бутоне
ожиданием грезит давно.
Пусть пчелиная свита с рассветом
слабый вырий гудками встряхнёт!
Что нам сон, если путь наш неведом,
но живём день и ночь напролёт.
И щемящая радость от тайны
бесконечно нисходит с небес...
Вот поэтому всё неслучайно:
майский дым и сиреневый плеск.
_^_
* * *
Сбивая пыль, не чувствуя подвоха,
несётся август между городов.
До следующих выдоха и вдоха,
пока в просветы пенных облаков,
растягивая лето, смотрят люди
и, опрокинув головы назад,
по дереву стучат:
– Зимы не будет!
Ну, разве только лёгкий листопад.
И шепчутся, и молятся, как дома,
не веруя в осенний беспредел;
где времени ушедшего симптомы
никто в себе самом не разглядел.
_^_
ОТРАВА
Посмотри, мой друг, направо:
вот листва лежит у ног.
Осень – рыжая отрава,
чья любовь – один глоток.
Пить студёную и жечься...
Не проси,
не обессудь.
Бог над нами держит свечки,
выхолаживая грудь.
_^_
ПУСКАЙ ЗАРАСТАЮТ СЫРЫЕ ТУННЕЛИ
Ладони запомнили свет парафина,
неважно, что мы отрицаем, что знали.
Утешимся тем, что хорал воробьиный
звенит в ослабление нашей печали.
Пускай зарастают сырые туннели
травой повиликой, а между щелями
расплавленный воск из Его богаделен
мерцает в ночи... Но стоит за плечами
ушедшей эпохи кирпичная кладка,
где выбитый вензель кровит на закате,
и в чёрный платок собирает солдатка
оплывшие свечи, которых не хватит.
_^_
* * *
Харламов мост, бетонные устои,
а в перспективе – осень и вода.
Забытое пытаешься освоить,
по часовой дом Вáлька обойдя.
Озябший Грибоедов смотрит в окна
на медленно вздыхающий канал;
листва, упав с деревьев, молча мокнет,
как будто Бог ей в жизни отказал.
За плотным небом веская основа,
и прошлое, и пришлое извне...
И, кажется, из мороси свинцовой
является всё истинное мне.
_^_
ОКТЯБРЬСКИЙ СУМРАК
Октябрьский сумрак. У воды
сидит с главой понурой голубь,
где пара поручней седых
и отсыревших сходней голос.
Ветра не гладят, ливни бьют,
одолевает хворь округу;
лист у корней нашёл приют,
не долетев со стаей к югу.
Ждёт сад нашествия снегов,
как человек живущий – смерти...
Той, что всегда идёт с тылов
в осенней стылой круговерти.
_^_
* * *
Смотрящий в небо видит нотный стан,
сидящих птиц и музыку на ветках;
натянут провод (медный диверсант)
над тротуаром.
Камешком старлетка
прицелится и кинет в молоко,
белеющую пену меж деревьев...
Спасибо, что сегодня далеко
унылое дождливое кочевье,
и солнечные падают лучи
на плечи для горячих поцелуев.
Мы, как мотив, когда-то отзвучим
и растворимся в звуках "аллилуйя".
Пусть до небес над тихой головой
всего лишь жизнь, предельная до часа;
трамвай бежит по строгой кольцевой,
и пёс за ним хромает седовласый.
_^_
РАЗГОВОР
Проведёшь ладонью – к небу
тянет голову пшеница.
Если много будет хлеба –
значит, девочка родится.
Если дождь – родится мальчик,
льнёт к ногам подол на платье.
Если любишь – всё без фальши!
Вышиваешь чепчик гладью.
А внутри тебя водица
напевает втихомолку:
– Знаю, брови и ресницы
будут, как у Ярополка.
_^_
* * *
Кончик разноцветного хвоста,
кисточка художника и краски.
Осень дышит с чистого холста,
требуя объёма и огласки.
Рвётся сквозь холщовую тесьму,
рамы, окантовку, акварели...
Я от хмурой осени сожмусь,
чтобы мной ветра не завладели.
Пусть листва кружит над головой
только величаво и неспешно.
Бегают дожди по кольцевой,
изменив язык земли и внешность.
Мне смотреть и пробовать на вкус
капли, словно ягоды клубники;
осень – это палевая грусть,
и углы холодные, и стыки.
Небо в сизой измороси снов,
цвета бы добавить потеплее.
На остылой площади столов
бусины рябины цепенеют.
_^_
* * *
Из полустанков – помнится своё,
серебряная пряжка и кокарда,
где лихорадка, словно вороньё,
клюёт подол цветистого жаккарда.
Над Левашово тёмная вода,
подводы под фонтаном намокают,
осеннюю погоду оправдать
себе дороже. Жила золотая –
вокзальная сумятица и гул
общины среднерусского раздолья,
обходчик в одночасье развернул
железный круп и вбил поглубже колья.
Вдоль сумрачных распутиц фонари
стоят и, рот раскрыв от удивленья,
глазеют, как один перрон царит,
а по второму двигаются тени.
_^_
ЯНТАРНЫЙ ДВОРИК
Янтарный дворик, патио, цветы;
заходишь ты – изнежен, обезвожен.
Бросаешь взгляд на стулья, где коты
устроились лениво.
Непреложен
синопсис описательных картин:
вот шаткий столик с парой табуретов,
морковный сок в графине (каротин),
во имя и во здравие воспетый.
А что же ты, мой дивный Гераклит,
уставший от полуденного солнца?
В пастозной дымке бликами размыт
неявный контур бритого чухонца.
Садись в шезлонг и, ноги протянув,
прости меня за слог витиеватый,
где с языка снимает стеклодув
осеннее, как модный литератор.
_^_
* * *
Склонённые деревья – божий храм,
и птицы, словно ангелы на ветках.
Я чувствую, что их певучим ртам
ни музыки не жалко, ни подсветки,
которая нисходит с высоты
на нашу землю горестных пророчеств.
На улицах, почти полупустых,
где жмутся безымянные, без отчеств
озябшие дома, чуть слышен звон
стремящихся из клювов птичьих песен,
и кажется мне –
город удивлён,
что до сих пор живой он с небом вместе.
_^_
* * *
В осеннем голосе дождей
есть неразборчивые ноты.
И чем погода холодней,
тем беспокойнее длинноты
стучащих клавиш и воды,
летящей вниз с особой силой,
где перебежчики дрозды
взлетают над землёй остылой.
Так птицелов сгоняет их
с ладоней медленного сада,
пичужий щебет приутих
перед готовящимся спадом
листвы, стремящейся к корням,
священнодействуя покорно...
Ссыпает прах по сторонам,
с высот небесных и соборных
на бесприютный божий скит
унылый ставленник простуды,
где мокнуть саду предстоит
и горевать без птичьих дудок.
_^_
КООРДИНАТЫ
1
Прошу, настрой на мирный лад,
на материнский зов и сына.
В глубоком сне заговорят
те, кто на стылом тракте сгинул.
Закопан в снег лежащий на
просторах сумрачной долины.
О, если б только ночь смогла
их вспомнить всех.
Горчит полынью
язык – мой враг и божий дар,
и нет покоя с этой мукой
среди бесчисленных казарм
и убывающего звука.
2
Вот зонтик падает в Неву,
а ты стоишь и в жизнь не веришь,
ворона шепчет:
– Подниму.
А у воды песчаный берег,
нет, вру – там камень и гранит,
бывает, что гуляют дети
и Бог, который нас хранит,
чей взгляд так сокровенно светел,
как богомола и сверчка,
как лица наши на рассвете,
и смерть стекает свысока,
но, я надеюсь, с ней не встречусь.
_^_
В МОЁМ САДУ
В моём саду рябина на сносях,
её плодам пора бы примоститься.
Но, путаясь в осенних волосах,
она на пару с суетливой птицей
растягивает хмурые часы
до первого морозного блаженства;
и кажется, возьми сейчас, рассыпь –
садовое возропщет духовенство.
Здесь ягоде налиться каждой – срок,
с горчинкой, пусть и лёгкой, всем на радость:
дрозды и свиристели на зубок
рябиновую снимут с веток сладость.
_^_
ИСКУССТВО БЫТЬ
Искусство быть,
ложиться на суглинок,
на воду, отплывающую в сны;
лавировать меж тысячью снежинок,
слетающих с высот за полцены.
Не ждать простуды,
света,
чёрной мессы,
мессии в лодке и мессии без,
челночниц нововетхого замеса
эпохи всеобъемлющих чудес.
Скрестить смиренно руки на грудине,
смотреть на птицу,
слушать голоса
и костью встать в небесной горловине,
остыв с водой всего за полчаса.
_^_
СВИСТЯЩИЙ ШЁПОТ
Свистящий шёпот, просто так
слова бросаемы на ветер.
Плывёт, сгущаясь, полумрак:
чем слаще плод, тем он запретней.
Остыла комната без нас,
не возжелавших сесть на царство,
а впрочем, это лишь контраст
для одиноких. Вóрон-варвар
склюёт оставленную ночь,
запив вином перебродившим.
Над серой немощностью почв
метёт по-зимнему, с излишком.
_^_
БЕГИ
Пройти дворами торопливо
так, словно ты судьбой ведом,
где только изредка – крапива
да подорожник под углом
каким-то чудом притулился
среди колодезных Помпей...
Туманный морок расступился,
сквозных достигнув плоскостей,
и сгинул напрочь вместе с дымом,
вдали забрезжил тусклый свет.
И стало явственно и зримо
виденье прожитое лет!
И одиночество, и страхи –
боязнь ступить не с той ноги,
но ты, одёрнув край рубахи,
себя напутствуешь:
– Беги!
_^_
* * *
Снегопад сегодня не закончится,
городской пейзаж уныл и скуп;
непогода – зимняя подёнщица,
варит с ледяной крупою суп.
По аллее сада вдоль Таврической,
где метель в клубы сбивает пыль,
жмётся снег к ограде металлической,
воет, что есть сил, автомобиль.
Задирая морду, светит фарами,
хлопает подкрылками с боков,
а в февральских окнах между рамами
плещется небесный мотылёк!
Так и ты в груди моей полощешься,
я тебя баюкаю, любя,
и хожу по снежной стылой площади
от столба, и снова до столба.
_^_
© София Максимычева, 2023.
© Сетевая Словесность, публикация, 2023.
asafov.ru
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Ирина Фельдман: Посланница Божественной Любви [Я еще не умею любить, но уже смотрю любви в лицо. Только это не романтическая любовь. Я люблю людей, которые читают мои истории. Людей, которые встречаются...] Анна Аликевич: Религия добра (о сборнике стихотворений Марии Фроловской и Натальи Захарцевой "Антоновка с Авалона") [Радование жизни, способность ощущать счастье цветения и свет надежды прежде всего – отличают творчество героинь материала. Должна ли настоящая поэзия...] Павел Сидельников: Из книги стихотворений "Долгое дыхание" [Восходит солнце. Тем и хороша, / быть может, ночь – наутро оставляет / минуту на прощанье. О, душа! / Сойти б с ума, да ум не позволяет...] Олег Горшков: Пришествие печали [Печаль в твоём вине, твоих стихах, / и в музыке, и в запахах, и в детях. / Избыта боль, куда-то канул страх, / и лишь печаль господствует на свете...] Елена Сомова: Пять рассказов [Не спеши отдавать Божью милость, самой тебе дарованную в виде любви, даже когда просчиталась. Не отдавайся ошибке и не отчаивайся...] Любовь Берёзкина: "Круглый стол" на тему "Тенденции и проблемы современной поэзии", Часть I [Наша задача: попытаться показать литературный процесс изнутри. Для этого совершенно разным, не знакомым между собой представителям литературной среды...] Людмила Свирская: Покой не наступает на Земле [Покой не наступает на Земле, / В весну не открывается фрамуга – / В глухом, непроходимом феврале / Сидим, молчим и смотрим друг на друга...] Пётр Старцев: Билет на море [Наши роботы нас никогда не простят, / Наши роботы нас не осудят. / Наши роботы нам надонатили стяг, / Под которым нас выведут в люди...] Читайте также: Андрей Баранов: Невостребованные | Екатерина Вольховская: Форма взаимодействия | Наталья Захарцева: Корми моих драконов | Владислав Китик: Дыханье, входящее в речь | Наталья Козаченко: Сашка, молчи! | Андрей Мансуров: Храбрость | Константин Морев: Екатерина Басманова: "Миллионы не моего отца" | Эмилия Песочина: "Здесь колдовские чары" | Сергей Комлев: Неба синего из Дону испить | Владимир Луг: Ностальгия по земному раю | Мария Мельникова: Как приручить тотемного зверя | Алексей Смирнов: Три рассказа | Наталья Сухорукова: На пороге: и Заикание | Виктор Хатеновский: Здесь даже камни пахнут морем | Владимир Алейников: Книга стихотворений "Плаванье" (1968 г.)
|