Двенадцать лет и лето нараспашку.
Вспотевший двор хрущёвской трёхэтажки,
рукастые каштаны
в балконные карманы -
без спроса.
Чу! Из казанов -
вишнёвое стаккато: Ки_ши_нёв.
Вирджил Васильевич выносит мусор -
румянец и послеинсультный шаг,
фанат Вертинского и женских бюстов;
как выпьет - плачет, кроет Сибирлаг
и русских: тех, что увели корову
и папу-ни за что и навсегда.
Опять бушует рэбе со второго!
Поёт, кричит ли, молится?..
Седа
в его окне колючая джидá.
За гаражами тень, и три девицы
гадают на сыпучих лепестках:
останемся, уедем, что случится?..
Всё будет хорошо.
А будет так:
вот этой, с левантийскими глазами,
цвести, толстеть и соблюдать шабат;
вот этой, длинноногой, в Алабаме
рожать разнокалиберных ребят;
а этой вот, молчунье близорукой,
ходить за словом, за вишнёвым звуком:
неузнанной маруськой,
по памяти по узкой,
оттуда,
где был русский мир
натянут между "доáмне" и "вэй'з мир".
джидá - листопадный или вечнозелёный кустарник или дерево, часто колючий; дикий маслин.
доáмне - боже мой! (с румынского)
вэй'з мир - боже мой! (идиш)
Ходят звёзды тихо-тихо,
сон по следу - скрип да скрип.
Ель дрожит в снегу - трусиха.
Леший вскрикнул и охрип.
Лешачиха учит-жучит
сопленосых лешачат
ухать чище, ухать жутче.
Боже правый, свят-пресвят!
---
Что, не страшно? Ну и ладно.
Помнишь дачу? Долгий путь...
Мама - к печке: "Ох, прохладно..."
Папа - лихо: "По чуть-чуть?"
Суп варил да чудоюдил.
Юркий нож мелькал в руках,
и картофельные люди
нам являлись - просто страх!
Серый скальп, оскал беззубый,
беззрачковые глаза...
Кто-то полз, шипя безгубо.
Не очистки, нет. Гюрза.
Сказка шла тропой мурашьей
по девчачьим позвонкам.
Булькал суп, томилась каша.
Город, холод - где-то... там...
Смех, страшилки, сон в обнимку.
Нерастраченная высь.
---
Сядь поближе. Вот сединка.
Хочешь, вырву? Не бои'сь.
вселяйтесь в опальные домики
где птицы гнездятся в гардинах
штудируйте воздух искомканный
играйте его андантино
кружитесь держитесь за музыку
смотрите в рассвете незваном
как стены становятся узкими
а птицы становятся вами
"Ма тант! Не будем устраивать эль-скандаль при посторонних!"
к/ф "Формула любви" Марка Захарова
душа на честном слове, а слово за душой
у ветра шебутного, что вышел, не дошёл
я б тоже выходила
/какой скандаль, ма тант/
музейные бахилы, лирический мутант
и заливала б горло метельным серебром
погода - что погода?.. чужбина-точка-rо-
дина - моя монада, раздвоенный язык
цепное слово надо, подцепленный кирдык
куда мой ветер вышел, откуда не дошёл
пропал, как чижик-пыжик
/c'est tout, ма тант...
that's all/
туда лететь бы с богом, оттуда от греха
и плакать полдороги - такое вот хаха
Когда уходишь от себя,
устав с собой родниться,
и прах словесного тряпья
хоронишь на границе
чужих резонов и своих
позорных оправданий, -
погода ровная. Вали.
Дожди - нежданны.
лебедь на чистых
nokia 5
рыба с лимоном
жду консоме
белый new roman
в гулком письме
---
не сердце - затёкший кулак.
достукался.
хоть бы пришли и разжали.
и кто-то приходит
и дышит,
и жалко...
но всё понапрасну,
ведь так...
так вусмерть, ужористо, так задарма
и жгуче, как известью хлорной по коже,
живётся-не можется, можется тоже,
когда эта старая шлёндра зима -
снегами по роже, по жизни заросшей,
до рваных стихов, до сопливых дебошей,
В полузабытом блоге, где-то под меткой "просто" -
Livin' La Vida Loca, список романов Остин,
ссылка на чёрный форум, планы побега в небо,
перерасчёт опор и формула для плацебо.
Просто шальная метка - жалко, смешно и глупо.
Крохотный стриж на ветке над штормовым уступом,
над шалашом в Эдеме, над половецким пленом...
Волны порвали стремя, берег им - по колено.
Всплыли со дна, в шкатулке: утка, яйцо, иголка -
происки то ли Ктулху, то ли морского волка.
---
Что ты... Вон мальчуганы, видишь, - cлепили печку,
что-то там обжигают...
Просто.
И стриж щебечет.
