Долети, дотерпи, дотяни, дотянись, досвети
До губных переплесков, песка золотого в горсти.
На подушечках пальцев твоих отпечатки весны
Метят кожу мою, затекают во вздохи и сны.
Наш единственный сад все прозрачнее день ото дня -
Дотянись до меня.
Будет слива в цвету, будет ласточка жить на лету,
Будет влажный глагол плавать мятой мелиссой во рту,
Будет божья коровка нырять в августовскую тишь -
Долети... пусть сжимается время, пока ты летишь.
Под сверчковые фуги, под рондо безмолвное трав
Ветки утром раздвинешь и схватишь звезду за рукав
В этом лётном саду, где прицельные флейты стволы
Упираются в сердце и ждут, воспаряя из мглы...
Неразменной свечой меж мирами
Оба мира собою свяжи...
Бьется неотзвучавшее пламя
Сквозь ночную сорочку души.
И ненужность последней сорочки
В небесах растворится ночных, -
Станут эхом одним оболочки
Наших душ с сердцевинами их.
Не расстаться уже, не расстаться,
До конца заучив пиету...
И текут мои бренные пальцы
По лицу твоему, по лицу, -
Словно слезы по горнему руслу...
Словно боль, столь знакомая нам,
Вечной музыкой, чуткою грустью,
Как пощечиной, бьет по губам...
Время течет на запах
Западной стороной.
Завтра, всего лишь завтра
Ты будешь здесь, со мной.
Этот сезон - казармен.
Истончена свеча.
Завтра, всего лишь завтра
Ты мне заваришь чай.
Слушай простую мантру:
Время - не твердь, - вода.
Завтра, всего лишь завтра,
Чтобы потом - всегда.
Если закрыт розарий,
Время - не твердь, - ключи.
Завтра, всего лишь завтра.
И сегодня - почти...
Что нам отпущено? Карты нелепы.
Воздух шмелеет над снегом вчерашним.
...Летние дольники, зимние скрепы
Призрачных земств и заоблачных пашен.
Там, за сиренью овражно-тетрадной,
Губы и пряди почасно-понотно.
...Брать тебя за руку, за сердце брать тебя -
Так бессловесно и бесповоротно.
Так пореснично, так постранично
Сыплются с неба кара и манна.
Екает воздух в крошке синичьей,
В той - разливанной, обетованной...
Пока еще звенит на полочке фарфор
Каким-то пришлым ля кузнечиковых трав,
Пока ноябрьский час на обещанья скор -
Целует на ходу и держит за рукав,
Пока еще теплы и воля, и рука -
Осенняя строка, любовь наверняка, -
И не доигран блюз соседнего листка,
И в форточке - звезды, и в чашке - молока,
Пока еще не тлен, еще не плен, не пыль,
И день одет в пальто и нежностью задет,
И сыплются сквозь рок корица и ваниль,
Пока деревья льют продолговатый свет, -
Вот чашка для тебя, что горячее охр,
Вот музыки лицо - впотьмах и поутру...
Горсть осени в руках, и да поможет Бог
Безумному веслу, последнему костру.
Как вечный жид, опаздываю вслед...
За мною соль и боль пространств и лет
Прикрыты горькой ветошью огня.
...И серые навылет бьют меня.
Твои глаза, твой смех, твоя рука.
Стрела всегда летит наверняка -
На тягу сердца, полыханье щек...
И рвется на куски китайский шелк.
Моя печаль в непроходимых льдах.
Сдирает ветер корку на губах,
И полюс на часах - крутой завод.
...И вымер щебет до песков аорт.
Лишь ночью снится мне в зыбучем сне:
Шагаловским штрихом на полотне
Летим с тобой вне часа и версты.
И за руку меня - навеки ты.
В толпе времен привстанешь на мыски -
Как далеко зрачкам глядеть в зрачки:
Как - помнишь? - сто снегов и солнц назад.
...Как ангелы и облака глядят.
Ты пройдешь поле плача в ночных сероглазых лугах,
Где во многость печалей вторгается небо бесшовно,
Где вращаются круги, и сносит на этих кругах,
Где тоска безрежимна, любовь, как сирень, безусловна.
Вот бузок, что сгребли и везут на селянских возах,
Чтоб под ноги бросать, под незримые слезы босые.
Проживает в деталях любовь, в мелочах и азах,
Оставляя на сердце зарубок года световые.
Где-то райские кущи парят, даровой вертоград,
И шалфейное небо качается над головою.
...Никнут чайные ложечки в чашках у запертых врат,
И кружит на юру бесприютном гнездо ветровое.
Еще нежны, еще близки
В темнотах времени, в теснотах
Судьбы, что с полуоборота
Наденет в марте башмачки
И птицу выкормит с руки.
Ты помнишь: плед, ж/д-билет,
Вино массандровских подвалов.
...Вокруг оси аортно-алой
Замес любовный глин и лет.
Но облаком глухонемым
Над заметенной цветоножкой
Летит печаль за птичьей крошкой
Изгибом времени седьмым -
По обложным, по объездным...
Склоненный именительный,
Мой хрупкий небосклон,
Целующий, целительный -
Одним из всех имен -
Отгаданным дарением,
Кольцующим огнем...
И веточкой сиреневой
Я растворяюсь в нем.
Взыскующий творительный,
Клонимая волна,
Благословенно длительный, -
Твори, твори меня.
За таинством и всячиной,
За паузой гардин.
Считалочка, считалочка -
Комочком горловым....
...Говори, говори, моя музыка
Сквозь пространства слепую тщету -
Дивным дленьем сердечного мускула
Говори, говори на лету:
Словно небо в зрачки мои тычется
Самых нежнонездешних широт, -
Мое чудо, исчадье, язычница
Надрябинных рубиновых нот.
Говори - ты успеешь наплакаться
Под моими ресницами впрок.
Говори, говори, моя ласточка
Сквозь комок свой певучий зарок.
Ни за что ни про что мне дарована, -
И все то, что уже не избыть,
На живую ты нижешь, на кровную,
На укромную нить.
Говори - ненасытно-неистово
В подреберном сиянье зари.
До кромешного смертного привкуса -
Говори.
О пряжу прядущий тонко,
Спаси и не сокруши...
...Любовь моя моет окна -
Небесные витражи.
Дай глянуть сквозь сны и вести,
Сквозь мглистое естество
И уловить отвесность
Луча или звук его.
О пряжу прядущий крепко,
Дай в этот промытый час
Следить, как ижицы веток
Текут мимо губ и глаз
По летнему дню, подробно,
В твоем ли, в моем окне -
Так долго и так любовно
Вне скорби и смерти вне.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
