НАД ТЁМНЫМ РАЙОНОМ ТВОИМ
* * *
В этом доме летает зарево с коркой медной,
Пахнет летнею тенью и коркой хлебной,
И мебель жива, пока не приходит осень.
Но тебя нет на диване и в саду тебя не видать.
Придется всю свою жизнь полностью перебрать,
Чтобы поставить для связи с тобою дроссель.
Но на самом деле ты здесь, в виде свечи, и лишь
Для меня на стуле в углу горишь,
Но мне это кажется отражением солнца в капле
Будущего дождя. В мозгу моем пустота
Как Настасья Филипповна - у опоры моста,
И твои мысли повсюду доигрывают спектакли.
Свеча и солнце высвечивают вопрос,
Как на уездной набережной бронзовый водовоз -
Ответ получается таким, что Боже спаси, помилуй,
Избавь, пронеси чашу - стакан воды.
Покажи мне свои динамические коды -
Бабочек света в бездонной трубе каминной.
И вот меня сильно бьет током как бьют ногой,
Почему же я никогда не видел тебя нагой.
Почему твоих мыслей включаются водометы,
Когда я открываю рот, когда набираю код.
И твоя соседка из кустов высовывается и орет.
И ругань её надмирна как мат амёбы.
_^_
* * *
Я не знаю зачем
Ты такая как есть.
Я в тебя облачён,
Чтобы время отверсть.
И входить в лабиринт,
И ходить по лесам,
Загрудинный твой принт
Предъявлять небесам.
Говорить с тем, кто мёртв
И молчать с тем, кто жив.
Ты испробуешь мёд,
Крылья смерти сложив.
_^_
* * *
Отражают неба полукружья
Железнодорожные мосты.
Тишины серебряные ружья
Падают с октаэдров Москвы.
Громко разбиваются, хохочут,
Словно капли весом десять тонн.
Мы с тобой в кюветах водосточных
Говорим об этом и о том.
Как всегда одет не по погоде,
С филигранной точностью остришь.
А на подвесном путепроводе
Разминулись Ласточка и Стриж.
_^_
* * *
Сизокрылый робот разбирает
Аварийный дом в Иокогаме,
Словно арматуру опыляет
Линиеподобными руками.
В нём гудят три тысячи моторов.
Сервопривод щёлкает исправно.
Мы пришли из тёмных коридоров.
Кажется, что в общем-то недавно.
Сизокрылый робот заключает
Наши судьбы в алгоритм разбора.
Будто бы в одно соединяет
Нас двоих под сводами собора.
Тысячи кругов однообразных,
Робота сменяются овалом.
Мы пришли из коридоров разных -
Тех, куда навеки расставались:
В свой вошла тогда ты безоглядно,
Думая, что входишь в тьму подъезда.
БОГОМАТЕРЬ, ВЫЙДЯ ИЗ ОКЛАДА,
МОЛЧА ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА МЕСТО.
_^_
* * *
Как придешь, обустраивай остров,
Как бы ты мне была ни близка.
Я не знаю зачем тебя создал,
Эти сшитые кольца песка...
Отчего все ревниво и зыбко,
После ливня расстелится дым...
Как бы ты ни была безъязыка,
Я доволен твореньем своим.
Твое время созвучно с потерей,
С метрономом бетонных плотин,
В коих громкие споры материй:
Философий, стихов, парадигм.
После ливня в свеченьи люпина
Поглотишься своей красотой...
Как бы ты ни была мной любима,
Я тебе изменю с пустотой.
_^_
* * *
Мы шли подземной рекой,
Вдруг появился свет.
Посмотрели наверх - белый круг.
И над ним солнце и провода.
Оказалось, что мы
В колодце на самом дне.
И по бетонным кольцам
Громко текла вода.
Она обтекала лица, не задевая щек.
Легко лишь касалась
пуха волос.
И на дно колодца.
Пришел ледяной поток.
И наши тени испуганные унес.
И мы остались,
Книгами там сыреть.
Если кто и откроет -
Не различит он слов.
Но если в белом кругу лицо
Продолжит на нас смотреть.
То мы станет героями
Чьих-то сердец и снов.
Но если сердце твое
Зашьет меня в свою кровь.
И сна обо мне
Ты не сможешь понять.
Ты в храм Воскресенья
приходи на Покров.
Под белым кругом
стоять.
_^_
* * *
Допустимый уклон.
Жаберный керамзит,
Залетая в вагон,
Сквозь память мою сквозит.
Ветер немного над,
Ты же далеко от
Из времени плесть канат
Будешь по стяжке в год.
Но плесневелый сыр
В фейсбуке не запостишь.
Может приедет сын,
Ты и его простишь.
_^_
* * *
Я поэт, а ты муза. Наверное. Так должно быть.
Но я дую в свистульку, а ты бормочешь.
И мне сильно мешает отросший на среднем ноготь,
И поэтому у тебя - сбои ритма. Ты мне пророчишь
Тусклых любовниц, смоченных люминофором,
С колодцами вместо мозгов - мне осушить их нечем,
Но твои стихи всегда заканчиваются разговором
Из двух фраз, одна из которых за кромкой речи,
Но её корни - перед - для лучшего объясненья.
Я тебя всегда слушаю как мазохист - садиста:
"Жернова смалывают повилику. Любовницы - вестники наводненья.
Написать бы ещё пару строф, но телефон садится."
_^_
* * *
Теряюсь в устах разговора
Над тёмным районом твоим,
Где в слякоти водозабора
Стоит металлический дым.
Местами он ржавый, местами
С вкраплением жил золотых.
Обломанный ветром, краями -
Опасен для тканей живых.
И, весь в застаревших стигматах,
Густым купоросом зарос -
В овраге гудит трансформатор,
Питая подъёмный насос.
И льётся вода по развязке,
Течёт с Ленинградки на МКАД -
Она не итог этой сказки,
А просто растаявший град.
_^_
* * *
Теперь уже не Узловая:
Град голубиный, град вороний,
И это чувство узнаванья
Твоих стыковочных паролей.
Сияют маяки в ягнёнке,
Которого не тронул кондор.
И красным светом не мигнёт мне
Люминесцентный женский контур.
Но если на твоих коленях
Сидит языческий младенец,
То мой язык запарралелит
Язык крылатых полотенец.
Но их развесивший нефтяник
Устал от глянцевого лоска
И за каким-то лешим тянет
Мне поезд до Новомосковска.
Но ты не чувствуя, не зная
Ни белых и ни чёрных магий,
Где чернота трубит сквозная
В мелкодисперсной этой магме,
Играешь Гамлета в театре,
Где нет времён и расставаний.
И динамический твой адрес
Мне не прочесть как постоянный.
_^_
* * *
Молоко ветра. Весна. Подъездные пути промзоны.
Стихи вызревают, вьющиеся по сети
сонных нейронов, нагревающейся на солнце,
А по насыпи прекрасная дама идёт в корсете.
(Стимпанк фотосессия) А её фотограф
С зеркалкой маячит внизу, как будто в загробном мире,
Издавая те звуки, которые немножечко обработав
Я передам в приближающемся эфире.
Ну а ты не новости смотришь, а те каналы,
По которым идут сплошняком сериалы, иногда ток-шоу.
В 6000 километрах от медленно заселяющейся Канады,
Иногда с радостью, но чаще всего с тоскою,
Под гуление кофе-машины, гудение электричек,
Гудки маневровых и под хлопки сцеплений.
Но сигарет осталось больше чем в пачке спичек,
И поэтому ты скоро появишься на пороге стихотворений.
_^_
* * *
Город разворачивается из памяти, в стекольную трещину говорит
Слова как будто не подходящие для жизни, для воскресенья.
И трещина, постепенно набирающая лингвистический колорит
Расползается пустошью, словно трибунами Колизея.
Но никто не смотрит на слепок безветрия за окном:
Дождь рыскает по округе, ища забытые садовые рукавицы.
И я тебя отпущу, бельевой прищепкой твои волосы заколов,
А потом растворюсь, будто мушка, прилипшая к роговице.
Я, ничего не смыслящий в желаниях большинства,
В меньшинстве останусь, чтобы ходить по струям
Времени, как будто бы обрамляющим статую древнего божества,
А на самом деле - выброшенные эмалированные кастрюли.
И, в какой-нибудь невечерний час, возможно, когда-нибудь
Дня и ночи автоматическая стыковка случайно не состоится,
И ты, обернувшись, вдоль трещин продолжишь путь,
По тропинкам московским безлика и костнолица.
_^_
* * *
Колесная пара катится по лицу,
Когда я с тобою иду по земле к крыльцу.
Колесная пара ныряет в еловый лес,
Выставленный рядами огромный вес,
Огибает муравейники, стайки цветов,
Следует за маркерами проставленными ветрами.
Колесная пара с помощью локтей пробирается между рядов,
К неведомому за смыкающимися рядами.
Но колесная пара застрянет,
Неведомое подлетит, посмотрит колесной паре в заклепки и улетит обратно.
А у колесной пары разыграется аппетит,
Но назад уже не вернуться,
Колесная пара подумает ну и ладно
_^_
|
