В этом доме летает зарево с коркой медной,
Пахнет летнею тенью и коркой хлебной,
И мебель жива, пока не приходит осень.
Но тебя нет на диване и в саду тебя не видать.
Придется всю свою жизнь полностью перебрать,
Чтобы поставить для связи с тобою дроссель.
Но на самом деле ты здесь, в виде свечи, и лишь
Для меня на стуле в углу горишь,
Но мне это кажется отражением солнца в капле
Будущего дождя. В мозгу моем пустота
Как Настасья Филипповна - у опоры моста,
И твои мысли повсюду доигрывают спектакли.
Свеча и солнце высвечивают вопрос,
Как на уездной набережной бронзовый водовоз -
Ответ получается таким, что Боже спаси, помилуй,
Избавь, пронеси чашу - стакан воды.
Покажи мне свои динамические коды -
Бабочек света в бездонной трубе каминной.
И вот меня сильно бьет током как бьют ногой,
Почему же я никогда не видел тебя нагой.
Почему твоих мыслей включаются водометы,
Когда я открываю рот, когда набираю код.
И твоя соседка из кустов высовывается и орет.
И ругань её надмирна как мат амёбы.
Сизокрылый робот разбирает
Аварийный дом в Иокогаме,
Словно арматуру опыляет
Линиеподобными руками.
В нём гудят три тысячи моторов.
Сервопривод щёлкает исправно.
Мы пришли из тёмных коридоров.
Кажется, что в общем-то недавно.
Сизокрылый робот заключает
Наши судьбы в алгоритм разбора.
Будто бы в одно соединяет
Нас двоих под сводами собора.
Тысячи кругов однообразных,
Робота сменяются овалом.
Мы пришли из коридоров разных -
Тех, куда навеки расставались:
В свой вошла тогда ты безоглядно,
Думая, что входишь в тьму подъезда.
БОГОМАТЕРЬ, ВЫЙДЯ ИЗ ОКЛАДА,
МОЛЧА ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА МЕСТО.
Мы шли подземной рекой,
Вдруг появился свет.
Посмотрели наверх - белый круг.
И над ним солнце и провода.
Оказалось, что мы
В колодце на самом дне.
И по бетонным кольцам
Громко текла вода.
Она обтекала лица, не задевая щек.
Легко лишь касалась
пуха волос.
И на дно колодца.
Пришел ледяной поток.
И наши тени испуганные унес.
И мы остались,
Книгами там сыреть.
Если кто и откроет -
Не различит он слов.
Но если в белом кругу лицо
Продолжит на нас смотреть.
То мы станет героями
Чьих-то сердец и снов.
Но если сердце твое
Зашьет меня в свою кровь.
И сна обо мне
Ты не сможешь понять.
Ты в храм Воскресенья
приходи на Покров.
Под белым кругом
стоять.
Допустимый уклон.
Жаберный керамзит,
Залетая в вагон,
Сквозь память мою сквозит.
Ветер немного над,
Ты же далеко от
Из времени плесть канат
Будешь по стяжке в год.
Но плесневелый сыр
В фейсбуке не запостишь.
Может приедет сын,
Ты и его простишь.
Я поэт, а ты муза. Наверное. Так должно быть.
Но я дую в свистульку, а ты бормочешь.
И мне сильно мешает отросший на среднем ноготь,
И поэтому у тебя - сбои ритма. Ты мне пророчишь
Тусклых любовниц, смоченных люминофором,
С колодцами вместо мозгов - мне осушить их нечем,
Но твои стихи всегда заканчиваются разговором
Из двух фраз, одна из которых за кромкой речи,
Но её корни - перед - для лучшего объясненья.
Я тебя всегда слушаю как мазохист - садиста:
"Жернова смалывают повилику. Любовницы - вестники наводненья.
Написать бы ещё пару строф, но телефон садится."
Молоко ветра. Весна. Подъездные пути промзоны.
Стихи вызревают, вьющиеся по сети
сонных нейронов, нагревающейся на солнце,
А по насыпи прекрасная дама идёт в корсете.
(Стимпанк фотосессия) А её фотограф
С зеркалкой маячит внизу, как будто в загробном мире,
Издавая те звуки, которые немножечко обработав
Я передам в приближающемся эфире.
Ну а ты не новости смотришь, а те каналы,
По которым идут сплошняком сериалы, иногда ток-шоу.
В 6000 километрах от медленно заселяющейся Канады,
Иногда с радостью, но чаще всего с тоскою,
Под гуление кофе-машины, гудение электричек,
Гудки маневровых и под хлопки сцеплений.
Но сигарет осталось больше чем в пачке спичек,
И поэтому ты скоро появишься на пороге стихотворений.
Город разворачивается из памяти, в стекольную трещину говорит
Слова как будто не подходящие для жизни, для воскресенья.
И трещина, постепенно набирающая лингвистический колорит
Расползается пустошью, словно трибунами Колизея.
Но никто не смотрит на слепок безветрия за окном:
Дождь рыскает по округе, ища забытые садовые рукавицы.
И я тебя отпущу, бельевой прищепкой твои волосы заколов,
А потом растворюсь, будто мушка, прилипшая к роговице.
Я, ничего не смыслящий в желаниях большинства,
В меньшинстве останусь, чтобы ходить по струям
Времени, как будто бы обрамляющим статую древнего божества,
А на самом деле - выброшенные эмалированные кастрюли.
И, в какой-нибудь невечерний час, возможно, когда-нибудь
Дня и ночи автоматическая стыковка случайно не состоится,
И ты, обернувшись, вдоль трещин продолжишь путь,
По тропинкам московским безлика и костнолица.
Колесная пара катится по лицу,
Когда я с тобою иду по земле к крыльцу.
Колесная пара ныряет в еловый лес,
Выставленный рядами огромный вес,
Огибает муравейники, стайки цветов,
Следует за маркерами проставленными ветрами.
Колесная пара с помощью локтей пробирается между рядов,
К неведомому за смыкающимися рядами.
Но колесная пара застрянет,
Неведомое подлетит, посмотрит колесной паре в заклепки и улетит обратно.
А у колесной пары разыграется аппетит,
Но назад уже не вернуться,
Колесная пара подумает ну и ладно
Андрей Бычков: Неизвестные звезды[И дивлюсь я подвалам подлинным, где мучают младенцев, чтобы впредь не рождались...]Сергей Саложин (1978 - 2015): А иначе - Бог[О, боги пустых полустанков, / Архангелы ищущих труб - / Слова выпадают подранком / С насмешливо пляшущих губ...]Андрей Баранов: Сенсоры Сансары[Скорый поезд уходит в ночь. / Шумом города оглушён / Я влетел на вокзал точь в точь, / Когда поезд почти ушёл...]Евгений Пышкин: Стихотворения[и выкуриваешь всю пачку и сипя / шепчешь мне тяжко мне тесно мне / кто мы спрашиваю себя / так диптих с двумя неизвестными]Семён Каминский: Саша энд Паша[Потерянный Паша пробовал что-то мычать, помыкался по знакомым, рассказывая подробности, но все и так знали, что к чему: вот и его проехали...]Яков Каунатор: Ах, душа моя, косолапая...[О жизни, времени и поэзии Сергея Есенина.]Эльдар Ахадов: Русские[Всё будет хорошо когда-нибудь / Там, где мы все когда-нибудь, но будем / Счастливыми - вне праздников и буден... / Запомни только, слышишь, не забудь...]Виктория Кольцевая: Фарисей[Вражда народов, мир рабов, суббота. / Не кошелек, не божия забота, / к писательству таинственная страсть / на век-другой позволит не пропасть.....]
