Словесность

[ Оглавление ]







КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Dictionary of Creativity

   
П
О
И
С
К

Словесность



*


 


      * * *

      скажешь, жили в золе, и обида скреблась под кроватью,
      но тогда же из всех на земле мы любили мазаеву катю.

      что они здесь взялись беглецами из ленинабада -
      мы бы не доскреблись никогда, но сама была рада,

      проницая подряд на бетоне рассевшихся тёртом,
      рассказать, как снаряд занырнул в их окно на четвёртом,

      как лежал, затаившись жуком, смертию одеянный.
      и они собрались с кошельком, и ушли с согдианы

      к нашим выломанным текстилям, вытекавшим красильням,
      незавидным полям, тополям синеватым бессильным.

      мы носили её на себе с этажа на этаж неделимо
      слушать вместе любэ, остальное проматывать мимо.

      но война не кончалась нигде, и ещё прибывали
      с приднестровья, чечни и т.д. эшелоны напуганной швали.

      их же дети, трави не трави, занимали свободные парты,
      озирались и тоже хотели любви, пониманья, расплаты.

      так что раз, исступясь без говна на большой перемене,
      уронили её из окна на бетон у сирени.

      не нашлось, кто б спустился туда; слишком незабываемо, боже.
      мы оставили всё там тогда, не притронувшись больше.

      и подумать нелепо с тех пор, что её не хватило
      заложить коридор для взыскующих лучшего тыла,

      чтобы вытоптать сад наш донецких, сирийских и адских.
      убирайтесь назад, подмосковье для ленинабадских.

      _^_




      * * *

      что гайдар ночей не спал, а мать кормила
      грудью губернаторских собак
      за пакет крупы, осколок мыла,
      чтобы в бургеркинг или макдак
      шли теперь все выблядки из тыла -
      в это мне не верится никак.

      или чтоб с ветвями краснотала
      ради поруганья от ментов
      выдвигались против капитала
      несколько гуманитарных ртов -
      нам носили хлопья из подвала,
      тоже примириться не готов.

      страшно ждать заказа, но сдаётся
      общий счётчик, женщина смеётся
      как ещё до обнуленья лет,
      но и в забытьи не признаётся:
      просто лучшего у мира нет.
      будь же ласков, сядь же вместе с ней:
      здесь твоя положена расплата
      слаще крови пролетариата,
      обморока школьного честней.

      _^_




      А.

      лес закрыт на маневры, горит его ткань плечевая
      это из-за плеча говорит
      сирота лучевая; и ты, трансильванский иприт

      все здесь жили, и ночью вставали к окну
      пили воду одну, лёгочными детьми дорожили
      сосны трогали, ели с земли
      на цистерны взошли их, и даже не всех положили
      то есть, тоже внемли

      сколько хватит песка, и пока что река не срослась
      видишь, правда такая спаслась, как в пруду одноклассник
      так слепяще близка; видишь, машут из танковых рощ
      русский хвощ и бессмертник напрасник
      немощь гневная их искупает военную мощь
      не кончается праздник

      _^_




      * * *

      все из наших, кто только способен держать
      перф, скребок или тестер, в обугленной "шниве" стремятся
      вниз по горьковскому, ослепляясь недавней листвой:

      на фенолоотвалах, ракетных полях обесчещенных, при лагерях
      укреплять этнопарки, бомжфесты за триста.

      где стоял нахтиг'аль или чехословаки, теперь их трудом
      провисает слэклайн, флаги чайных республик борзеют,
      и ненужная радость саднит обесцвеченно высоко.

      разве только что прохоров, скрывшийся в ноль седьмом,
      не участвует в общем строительстве ни с какой стороны.

      в куртке смотрительской, серым закрашен карандашом,
      он поднимает над топью и опускает
      рукава, тяжёлые от муравьев.

      мы вернёмся сюда после всех, обещает он,
      на штыках белочехов, отмоем и солью посыпем;
      ни один не посмеет сказать, что касался этой земли.
      ни один не расскажет, как добрался сюда.

      _^_




      houellebecq

      ночь происходит не принадлежа
      направо от москвы спадает жатва
      на поездах с остатком тиража
      когда задрёмывает провожатый
      и отвечает как из гаража

      другие дети на вднх
      лакают кровь, не знают, как распяться
      но осыпаются, когда проспятся
      уже как из песка издалека

      мы всё прошли, и всё нам помогло
      как бы благословение легло
      на карты клубные без погашенья
      всем видно нас, и к нам на afterglow
      не нужно никакого приглашенья

      разденься на платформе и оставь
      иди в свой дом, сестра ничьей свободы
      ключицами фарфоровыми вплавь
      пока что марсианские билборды
      просвечивают мартовский мазут
      придумывают, как тебя зовут

      _^_




      К.

      дети, которые бы могли не родиться у нас,
      уступили мне треть от постели, и рядом тёплым укором легли.

      прежде днём их не было видно из-за кораблей,
      но уже в первых сумерках стало можно узнать их:

      влада, скользящего в маленьком танце под музыку из машин,
      лену, ждущую после смены на пятой советской.

      я рассказывал им о тебе, но лучше помню теперь
      карликовые государства ночных корнершопов,
      тянущееся удушье одно на троих.

      а об узниках пензы, олеге сенцове, пытках и остальном,
      думаю, тебе и самой не хотелось бы слушать от них

      точно так же, как маму коробило слушать мои
      пересказы из политковской, но я тебе говорю:

      это мы, желавшие гибели сборной, как честные большевики,
      но стеснявшиеся понятно сказать,

      это мы, неспособные на плакатик или пикет,
      никого ни в чем не старающиеся убедить,
      мы наследуем землю, потому что и ей всё равно.

      вот лежит она в пятнах, но ровно как никогда,
      так, что я слышу, как далеко ты дышишь над ней во сне.

      её платные трассы, металлоискатели, фесты и стоп-листы, -
      всё это наше, иначе зачем ещё.

      _^_




      * * *

      я числился изменник и пролапс
      а ты свободная пехота
      и мой отец записан был ernst kaps
      а твой что помнить неохота

      твой был насрать болгарин или серб
      присыпан пудрой мотыльковой
      а мой носил на месте фризский герб
      под спецодеждой бестолковой

      и я запомнил гончие снега
      рек оловянные верховья
      пороховое небо над кирхою
      а на тебя беззубая лузга

      налипла от затылка за спиной
      и перья с птицефабрики пристали
      как призраки на вечный проездной
      в двадцатке до электростали

      мы здесь одни а их не развернуть
      лицом как не вернуть трамвая
      но гаснет свет и всех уже по грудь
      объемлет полость хоровая

      _^_



© Дмитрий Гаричев, 2019-2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2019-2025.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Алексей Смирнов. Где стол был яств: и Доктор Энгельгардт. Два рассказа [Бритая Маковка толкнула Косички, качнулись Банты. Лиза и Коля – октябрята, но без пяти минут пионеры – остановились и завороженно уставились на сутулого...] Елизавета Григ. Сима [Эта необыкновенная история началась в соловьиную ночь – в самое подходящее время для всех необыкновенных историй на свете. Говорят, не поют соловьи, они...] Яков Каунатор. Кто же ты есть, как тебя звать... (Булат Окуджава) [Формула рождения стихов Булата Окуджавы до чрезвычайности проста: взгляд, восприятие; чувство; осмысление...] Андрей Коровин. Из книги "Любить дракона" (2013) Часть II [стать его сталкером / проводником / в новый мир / вещей букв людей / взять на себя ответственность / за его судьбу...] Татьяна Куземцева. И надеяться, и любить... [Как бесполезны дни – благословенны ночи, / И горести мои завязли между строчек. / И разве кто спасёт? А впрочем, что за дело... / Пожалуй, это всё...] Екатерина Вольховская. Чёрный пёс и другие [Кто разберёт их – о чём говорили / Девочка с куклой ночами под пледом? / Кукла любила глазами и бантиком, / Девочка – голосом, тихим и тёплым.....] Никита Николаенко. Взгляд обывателя [По прошествии нескольких недель я стал задаваться вопросом – а что же тогда произошло в тот жаркий день и происходило ли что-то стоящее на самом деле...] Владимир Буев. Пять рассказов о судьбах крымских татар в обрамлении прелюдий и ноктюрнов [Репортаж с творческого вечера писателя Шевкета Кешфидинова. Литературно-музыкальная композиция Шевкета Кешфидинова и Зеры Джемиловой, посвященная Крыму...] Зина Виноградова. Одна сплошная исповедь [Презентация книги Макса Батурина (1965-1997) "Гений офигений" в рамках проекта "Бегемот Внутри" в Малаховке.] Валерий Горюнов. Пиратская летопись о времени и себе (О книге Матвея Цапко "Экранка") [...как в любой летописи, записанные события и воспоминания постепенно выцветают и становятся неясным гулом прошлого, но у нас все равно остаётся недоступный...] Александр Хан. Созерцание и размышление (о стихах Александра Разина и Дарии Солдо) [Отзыв о стихах участников 103 серии литературно-критического проекта "Полёт разборов" Александра Разина и Дарии Солдо.]
Словесность