Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




ГОРКА ВО ДВОРЕ


Степе было, что рассказать. Он побывал в самых невероятных местах: катался на джипе по пустыне, жил в роскошных отелях на океанических островах, общался с американскими гангстерами и миллиардерами, встречался с моделями Playboy в дорогих, вылизанных до ослепительного блеска ресторанах.

Однако многого Степа уже не помнил. Будто все эти удивительные приключения вовсе никогда с ним не случалось. Он не забывал лишь огромную ледяную горку в тихом дворике детства.

Горка словно спряталась за серыми коробками многоэтажных зданий. Рядом находился пункт сбора пустых бутылок, а на серых стенах домов повсюду цвели граффити. Тут же был деревянный городок: былинные богатыри, принцессы с тяжелыми косами, лешие, русалки и другие сказочные герои.

Именно близ горки находилось целое отдельное государство. Страна детства.

Тут копошились детки в шубках с санками. Слышался смех, радостные возгласы, крики, иногда плачь, если чьи-то санки вдруг переворачивались.

Степа хорошо запомнил обжигающий щеки мороз, искрящийся снег, прозрачный лед, и деревянные санки с ободранной веревочкой, которые он тащил за собой одной рукой в шерстяной варежке.... Помнил он и как со свистом летел вниз, и невероятный восторг заполняющий душу, и то, как цвета смешивались в один удивительный клубок.

Это были самые прочные, самые драгоценные воспоминания.

* * *

Шли 90-е годы. Ребята во дворе часто находили простреленные гильзы от пистолетных патронов. Иногда по ночам палили. Никто никогда не знал, кто стрелял, в кого и, главное, зачем. Да и не дай Бог было знать об этом.

Парни во дворе со смаком повторяли какие-то таинственные слова: стрелка, понятия, крыша и многие другие странные термины. Дети их не понимали. Однако за всем этим чувствовалось нечто устрашающее.

Но возле горки всегда было совсем по-другому. Этот мирок, который, казалось, жил своей собственной неведомой непосвященным жизнью. Суровая серая реальность постперестроечной России будто обходила его стороной. Казалось даже, что пространство горки защищено со всех сторон неведомой магической стеной.

Иногда мимо проходили взрослые парни в спортивной одежде. Бывало, что кто-то из них молниеносно побегал к горке и скатывался по ней прямо на прямых ногах. Конечно, ему все завидовали. Мало кто мог повторить подобный подвиг и не разбиться об лед.

* * *

Степа еще тогда усвоил, что самое сложное - это подниматься в гору, таща за собой санки. Это была неизменная плата за удовольствие прокатиться с ветерком. В то время он твердо запомнил слова деда: любишь кататься, люби и саночки возить. Сия пословица стала для него в дальнейшем своего рода вдохновляющим лозунгом. Степа не раз вспоминал эту фразу в непростые времени. Она поддерживала его.

Однажды он навсегда уехал из родного двора. Степа много путешествовал по миру. Санки заменил ему огромный внедорожник с водителем - дядей Славой. Его манила "dolce vita".

Дворовые ребята тоже разъехались в разные части света. Степа слышал, что судьба многих из них сложилась дурно: 90-е годы закрутили их в свои жернова и унесли за собой на самое дно. Но в то время каждый бился только за себя...

* * *

В России нет ничего постоянного. Тяжелые кризисы сменяются вполне сытыми периодами. Вскоре жить стало лучше. Стрелять перестали. Куда-то исчезли люди в малиновых пиджаках и их устрашающие черные джипы с лебедками.

Из своего прежнего окружения Степа продолжил общаться лишь с одним товарищем, которого почему-то прозвали Елкой. Этот был очень бледный мальчик. Настолько бледный, что казалось, будто он переболел всеми известными природе заболеваниями.

Однако недуги совсем не помешали интеллектуальному развитию Елки. Именно вместе с ним они в институте начали заниматься мелким бизнесом, заработав свои первые деньги, в "вечно зеленом номинале".

Дальше-больше. Ребята спекулировали, чем только могли и в итоге сильно "поднялись" на ювелирных украшениях.

Это был сложный бизнес в непростое время. Приходилось часто ездить на стрелки и водить дела с очень опасными людьми. К счастью, все всегда решалось довольно мирно.

Со временем ребята начали зарабатывать уйму денег и ощутили себя настоящими хозяевами новой России. Степа купил дом на Николиной горе, на Рублевке. Елка поселился тут же поблизости, в не менее престижном месте. По выходным они отдыхали в дорогих клубах, играли в казино, например в Метелице. Словом ели жизнь большущими ложками.

Но и это осталось позади.

Однажды Елка предал Степку, обманув его на крупную сумму денег. Степа, увы, понял это слишком поздно. Он лихорадочно звонил Елке, слыша повторяющуюся механическую фразу "абонент недоступен". Потом набирал знакомых и друзей. Но никто не знал, где находится Елка.

Через пару дней больной и взмыленный Степа позвонил своим людям из "братвы". Ему согласились помочь в обмен на некоторые встречные, так сказать, услуги.

Прошло время. Через несколько месяцев Степа узнал, что Елки "не стало". При этом сердце Степы вначале слегка дрогнуло, но он быстро отогнал сию слабость, вспомнив "бессовестный кидок" своего экс-друга.

- Он же меня не пожалел - думал Степа - почему я должен страдать...

* * *

После этого случая беды Степы не кончились. Он оказался втянут в настоящую войну. Степа потерял часть денег, как, впрочем, и сон, переживая за свою жизнь практически каждое мгновение. Ситуация складывалась не в его пользу. И он решил покинуть страну, уехав навсегда в Англию.

Заграницей Степа ощутил себя весьма легко, будто сбросил с себя чугунные кандалы. Он ходил на концерты живой музыки, посещал рестораны, на выставки, принимал участие в кулинарных мастер-классах.

Однако Степе было скучновато. Он долго думал, почему. И, наконец, вдруг осознал, что ему не хватает драйва российской реальности.

Так Степа превратился в грустного старика, часами просиживающего близ пруда с газетой. Совсем не зачахнуть ему помогало искусство, к которому он пристрастился за последние годы. Например, Степе удалось собрать большую коллекцию работ художников-импрессионистов со всего света.

Однако он часто грезил Русским музеем, Третьяковкой, усадьбой Тургенева, домом Марины Цветаевой. Хотелось гулять по музейным залам, слушать монотонную речь гида и наполняться изнутри творческой силой.

* * *

Степа много лет не был в России. Но вернуться не решался. Отчасти из-за страха, отчасти из-за не вполне радужных воспоминаний.

Но судьба сложилась так, что однажды ему все-таки понадобилось выбраться в Хельсинки и Петербург по каким-то бумажным вопросам. Степа обрадовался. Он надеялся посетить несколько экспозиций. Ну и, конечно, прогуляться как следует по городу, вспомнив былое.

* * *

Степа сошел с поезда на Финляндском вокзале. Перед ним была совершенно другая страна. Старинный вокзал патрулировали полицейские в форме. Здесь больше не было мошенников, путан и разного рода мелких спекулянтов, наперебой предлагавших свои сомнительные услуги. Все было чинно и благородно.

Он быстро закончил все свои дела и заселился в отель на Невском, на месте которого советское время работал знаменитый клуб "Сайгон". Потом, оставив вещи в номере, Степа вышел на улицу.

Падал легкий театральный снег и город выглядел невероятно шикарно. Настоящий российский Амстердам или может быть даже Париж.

Степа отправился в сторону начала Невского, но по пути свернул с шумной улицы и оказался на Рубинштейна. Здесь было более тихо. Что-то кольнуло в его груди от этой непривычной тишины.

Он дошел до знаменитых "пяти углов", наслаждаясь по пути архитектурными шедеврами мастеров прошлого. Тут Степе внезапно захотелось выпить чайку. Как раз поблизости он заметил небольшое полуподвальное заведение в питерском стиле.

Степа зашел. Перед ним было типичное питерское арт-кафе. Музыканты только что закончили свой маленький концерт на сцене и возились с инструментами. С больших плазменных мониторов пел Slade. Пахло дорогим табаком и кофе. В углу сидела группа свободно одетых людей, явно представителей местной богемы.

Степа упал в кресло и попросил чашку горячего чаю. Поодаль за барной стойкой сидел мужчина в коричневой куртке, со шрамом на лице.

Степа посмотрел и равнодушно отвел глаза. Однако мужчина продолжал смотреть. Степе было неловко под этим тяжелым испепеляющим взглядом, но он постарался игнорировать его.

Тем временем мужчина встал и медленно двинулся в сторону Степы. Тот мысленно сжался, хотя виду и не подал. Оружия у него с собой не было.

Мужчина сел напротив него и, сложив руки, уставился Степе прямо в глаза.

- Узнал? - наконец негромко спросил он хриплым голосом.

Его руки закрывали лицо, и было довольно темно. Но даже при приглушенном свете Степа узнал человека.

Это был Елка.

Степа был поражен. Он хотел засыпать Елку тысячами вопросов, но они застревали в его горле.

Однако потом они все-таки разговорились, речь потекла более свободно и легко. Из сбивчивых объяснений Елки, Степа понял, что тот также жил в другой стране, занимался неким мелким бизнесом, а потом вернулся и осел в Питере. Даже женился.

На глазах у Степы стояли слезы. Он сразу захотел извиниться, сказать от всей души заветное прости, помня о том злополучном "заказе". Однако и тут что-то внутри сдерживало его.

Елка, казалось, все понимал.

- Пройдемся? - предложил он, улыбнувшись краем рта, когда первая порция впечатлений угасла.

Они вышли. Было далеко за полночь. Казалось, что город замер в оцепенении. Поблизости не было ни души. Лишь только издалека раздавались странные неразборчивые крики, видимо из ближайшего бара. Сверху на их плечи крупными хлопьями падал снег.

Степа на секунду застыл. В тот же момент он решил попросить прощения. Улыбнувшись, он обернулся к Елке, собираясь подать тому ладонь.

Елка неподвижно стоял и смотрел. Вдруг его рука ушла за пазуху и выхватила черный предмет.

Все произошло за долю секунды.

* * *

Степа не ощутил боли. Только ноги перестали слушаться, и он упал ниц. Потом тело стало совершенно ватным. Степа рухнул лицом прямо в тонкий слой снег, ощутив щекой пронизывающий холод. Конечности уже более не слушались его.

Перед тем как навсегда уйти в "мир застывших часов", Степа отчетливо увидел перед собой дворовую горку. Также падал снег. Перед ним стоял маленький Елка, одетый в валенки и закутанный в рыжую шубку. Из его рта вырывался пар. Лицо было красным. Позади катались дети.

Степа, было, протянул к нему свою руку, но заметил, что тот плачет и повторяет:

- Прости, прости меня Степа...




© Игорь Андреев, 2020-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2020-2024.
Орфография и пунктуация авторские.





НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность