Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность



МОЁ  СЕРДЦЕ  ОТЛИТО
ИЗ  ЧЁРНОГО  ШОКОЛАДА

Стихи из Живого Журнала



  • От редактора...

  •  



        * * *

        В темноте можно узнавать время по хлебу.
        Свежий каравай разломить надвое:
        Через сутки край станет жёстким.
        Следующие дни можно промерить,
        Проникая пальцами в мякину.
        Неделю спустя хлеб зачерствеет совсем.
        Времени больше не будет.
        Останется только съесть хлеб.

        _^_




        * * *

        Ты не будешь есть чипсы, шаурму или хотдог,
        Ты будешь есть суп, потому что ты его любишь.
        Голод, слюна в ротовой полости, урчание в животе
        Подогревают радость вечерней встречи.
        Твоя верная тарелка горячего супа, с ароматным парком,
        Со звёздочками вермишели, позлащенный зажаренным луком,
        Приправленный мелко рубленной зеленью.
        Не очень густой и не жидкий,
        Такой, как ты любишь,
        Такой, как готовила бабушка, потом мама,
        Когда бабушка умерла, потом жена Алиса,
        Когда Вы разругались с мамой и съехали
        В однокомнатную на Южнопортовой.
        Ешь, вдыхай, запоминай:
        "Суп, суп, суп, - пела Алиса, - любимый суп".
        Черепах едва балансирует над кипящим котлом,
        Ты едва не подавился от смеха,
        Алиса била тебя по спине.
        Запоминай: вермишель звёздочкой,
        Соль и перец по вкусу,
        Алиса вот-вот уйдет от тебя
        К человеку, который любит хот доги,
        Чавкая, ест шаурму, и ласкает Алису,
        На твоём обеденном столе,
        Пока ты голодный идёшь по городу
        И поёшь: "Суп-суп-суп".

        _^_




        * * *

        Соколов Иван Демьяныч,
        Именитый гастроном:
        Кадку с тестом ставил на ночь,
        Утром пёк пирог с говном.

        Глад ему давно не страшен:
        Сталинград, заградотряд.
        Воевал за землю нашу.
        Знает, с чем ее едят.

        Дети, внуки навещают.
        Всем на вкус - орехи, мед.
        Нарезает, угощает,
        А секрет не выдает.

        _^_




        * * *

        Однажды он ел в дорогом ресторане
        Что-то безумно вкусное.
        Не запомнил, как называлось блюдо.
        После, когда ужинал серой вермишелью,
        Закрывал глаза, вспоминал.
        Аппетит возвращался.
        Ещё в его жизни была красивая женщина.
        Сорок четыре часа.
        И этого хватило, чтобы потом полжизни
        Обнимать толстух, кривоногих
        И просто отвратительных женщин.
        Говорил: благодарю, очень вкусно.
        Или: ты прекрасна, дорогая,
        Незабываемая ночь!
        И никто никогда не извинился
        За серую вермишель, за кривые ноги:
        Всё шло по цене ресторанного блюда,
        Судьба приходила утром,
        Брала, как за женщину,
        Имени которой, он не запомнил.

        _^_




        * * *

        Заговорили о ките
        Ионы нового эона.
        Я вспомнил: "ужин на плите",
        Табак и водка по талонам.

        Кололи звезды в животе,
        И синие густели ели.
        Пока в тоске и нищете
        Мы натощак кита не съели.

        В чумном труде и на войне
        Мы потому остались живы,
        Что золотушной ребятне
        Кровь заменили рыбьим жиром.

        И вот стоим мы, сволота,
        На свет моргаем рыбьим глазом.
        И мир, где правит красота,
        Не кровью, рыбьим жиром смазан.

        _^_




        * * *

        Моё сердце отлито из чёрного шоколада.
        На морозе об него можно сломать зубы.
        На губах останется несмываемая помада.
        На ладонях линии проступят грубо.

        Не касайся моего сердца, добра не будет.
        Чернота и горечь. Шоколад - просто красивое слово.
        Отливают из меди, стали, какое желают люди,
        Мне отлили из шоколада, не дали другого.

        Собирает в холоде, смешанном со слюною,
        Горечь к горечи, а печаль к печали.
        А когда спросил: "Зачем же вы так со мною?" -
        Пожимали плечами.

        _^_




        * * *

        Что москалю смерть,
        То хохлу хорошо,
        То жыду смешно.
        На вокзале Пивденном
        Купил "Киевский" торт.
        Торт, да не тот.
        За него когда-то брали деньги большие.
        На машинном масле мешен,
        Скребен в дерьме мышином.
        Век смешной и жестокий -
        Ели за обе щеки.
        Было не достояться,
        В очереди обоссаться.
        Била под дых,
        Перехватывала аорту,
        Тоска по счастью, по торту.
        Водится у живых.
        Я и сейчас наивен,
        Вот, купил за сорок пять гривен
        Счастья сладкого полкило.
        Сколько же в нем всего:
        Орехов, цукатов, крема.
        Держу в руках.
        Какого хрена,
        Доедай уцененное детство!
        Надышаться нельзя,
        Остается наесться.

        _^_




        * * *

        Семь тысяч чашек кофе.
        Восемнадцать тысяч чая.
        Пять тысяч глазуний.
        Семь случайных встреч.
        Одна мимолетная любовь.
        Три Италии.
        Две Англии.
        Одни Сочи.
        В обмен на предательство.
        Ни минутой дольше.
        Ибо вопиет.

        _^_




        * * *

        Женщина-хлеб и женщина-молоко.
        Женщина-подкисший салат,
        Женщина-неостывающий кофе.
        Спасибо, столько не нужно.
        Достаточно хлеба или молока.
        Иногда - хлеба с молоком.

        _^_




        * * *

        Смерть неразборчива, небрезглива.
        В солдатский котелок кладут черпак борща,
        В борщ кладут черпак каши.
        Смерть благодарная.
        Неправда, что она предпочитает лучших.
        Размеренно ширкает ложкой по стенке котелка.
        Ей нужны силы на марше.
        Хорошие солдаты - ученики смерти.
        Идут за ней по пятам, смотрят в рот,
        Мечтают однажды победить.

        _^_




        * * *

        Манной каши королева
        Вытирала со стола.
        Утром фартук снова белый -
        Поварёшкины дела.

        Подавала, жизнь летела,
        А однажды не смогла:
        Виновато посмотрела.
        Королева постарела,
        Кашу не уберегла.
        От плиты дохнула мгла,
        Будто каша подгорела.

        _^_




        * * *
            Олегу Павлову

        Щи да каша на столе,
        Льва Толстого повесть.
        Тараканы в голове,
        В сердце страх и совесть.

        Крест целует без тоски,
        Родину не хает.
        Ей для счастья вот таких
        Очень не хватает.

        Смута, морок - всё не впрок,
        Делу не мешают.
        Потеряться - не в упрёк:
        Родина большая.

        Может в сердце наплевать,
        Может сделать гаже,
        Но по ней не тосковать
        Трудно мёртвым даже.

        _^_




        * * *

        Если миллиард лимонов
        Съест Лимонов Эдуард,
        Ради счастья гегемонов,
        Кто бы счастью был не рад?
        Здесь народ строжат ОМОНом,
        Говорят, что счастье - труд.
        И Лимонову лимонов
        Не дают.
        Говорят, нужны законы,
        Здесь лимоны не растут!
        Предлагают миллионы,
        Лишь бы он не тёрся тут,
        А лимонов не дают.
        Потому что от лимонов,
        Вязнет рот, болит язык.
        Здесь народ привык к ОМОНу,
        А к лимону не привык.

        _^_




        * * *
              Андрею Родионову

        Знал одного предпринимателя,
        Законченного нахала.
        В деревне, под носом у матери,
        Наладил продажу импортного кала.
        Будто своего нет, пусть и едим мало.
        У тракторов хроническая усталость металла.
        Фракции нестабильны. Стул жидкий.
        Всем страшно.
        Социалистические дают знать о себе пережитки.
        Большего не видел свет вредителя.
        Все поддерживают отечественного производителя.
        Дешево, патриотично.
        Он заявляет: наше дерьмо не экологично.
        Запрещено ВТО.
        ООН наложило вето.
        У нас такие наваливают кучи, залюбуешься, о!
        Пахнут целое лето.
        Триста лет каждому в день по шоколадной плитке!
        Гарантируем качество высокое, экспорт в избытке.

        _^_




        * * *

        Будем делать добро из зла.
        Дом из воздуха. Хлеб из говна.
        Нету войлока, нету льна.
        Есть отчаянье, тишина.
        Вода горькая. Смерть ряженая.
        Безысходность светлая, выдержанная.
        Счастье короткое, рыжее.
        Сделаем - выживем.

        _^_




        * * *

        Коротает век на кухне
        Самый нежный в мире нож.
        Был он выточен, не куплен.
        Чем-то на меня похож.

        Он из старого железа,
        Был осколком на войне,
        Но ни разу не порезал
        В спешке даже палец мне.

        Не точил его ни разу:
        Тонко-тонко режет хлеб
        И невидимую глазу
        Надрезает корку лет.

        Не касайся! Выйдет ссора.
        Грусть напрасно сердце жмет:
        Нож затупится нескоро,
        Он меня переживет.

        _^_




        * * *

        В гастрономе продают телячью печень.
        К ней прилагается полный перечень
        Полезных веществ,
        А также краткая биография теленка,
        Который в мясном отделе расчленился, исчез.
        Теленка звали Борька.
        Ветеринары кричали "горько",
        Пили молоко с водкой у скошенного пригорка,
        На свадьбе мамы рекордистки Зорьки.
        Борька рос послушным смирным теленком,
        Говорил "му-у" четыре раза в сутки,
        Когда молоко сцеживали в воронки,
        Грустил по маме минутку.
        Пастух Никодим ни разу не ожёг смолёною плетью -
        Борька был такой в стаде один.
        А что под себя ходил, то всё дояркины сплетни.
        Теперь Борька кормит и лечит,
        Пробуждает высокие чувства, умиротворяет.
        А мне за свою неудобно печень,
        Стыдно, если правду о ней люди узнают.

        _^_




        * * *

        Я нежна на вкус, прозрачна на свет,
        Я пришла к тебе на обед!
        Я была кабанья нога, телячья спина,
        А теперь я - вкусная ветчина.
        Я смущённо ей отвечаю: "Мэм,
        Я старик уже, ветчины не ем".

        _^_




        * * *

        Прежде чем научить любить Родину,
        Нас учили любить все:
        Манную кашу на воде,
        Кислый серый хлеб,
        Теплое молоко с пенкой,
        Стихи Демьяна Бедного,
        Рассказы Максима Горького.
        Когда тебе десять, это трудно.
        Под моросящим дождем, палящим солнцем,
        Скучно стоять у монумента павшим в борьбе.
        Ищи, ищи в себя сочувствие и благодарность,
        Ты же хороший мальчик.
        Миллион бумажных журавликов для японской девочки.
        Миллион красных гвоздик, вырезанных из открыток "С Днем Победы",
        Для Луиса Корвалана.
        Загребать чужой жар своими руками,
        Радоваться чужому счастью,
        Томиться чужим горем,
        Не помнить себя:
        Любить Родину.

        _^_




        * * *

        Тыква и кабачок, скучные собеседники,
        Но и они - желанные гости.
        В октябре рано темнеет,
        Ветер выдувает последнее тепло.
        На веранде возле самовара
        Тыква и кабачок, оба чуть полосатые,
        Важно молчат.
        Время пить чай с кабачком и тыквой, Алиса.
        Свет золотится в конце кроличьей норы.

        _^_




        * * *

        Тыква был счастлив,
        Штопал левый носок.
        Но домик его сломали
        Из кирпичей и досок.
        Отвезли в участок,
        Сделали сок.
        Так закончилась
        Великая революция овощей
        Под началом Чиполлино.
        Цены упали наполовину,
        Большой выбор вкусных вещей
        И добрая сказка на ночь для малышей.

        _^_




        * * *

        Я пил чай с бергамотом,
        Я дружил с бегемотом,
        Но однажды узнал,
        Что стал идиотом.

        Это, верьте мне, сложно.
        Это почти невозможно!

        Никогда бегемот
        Не узнает, что он - бегемот.
        Разве чай, чай не чай,
        Обнаружит, что в нем бергамот?

        _^_




        * * *

        Картошку ест
        Святой и вор.
        Картошка рада всем.
        Она - любовь сама.
        Не спорь!
        Картошку я не ем.

        Петрушкой был.
        В бульоне плыл.
        Соль-перец не забыть.
        Но я картошкин
        Помню пыл.
        Хочу картошкой быть.

        _^_




        * * *

        Жизнь прошла. Какое горе!
        Что в столовой на второе?
        На второе каша с маслом.
        Сорок три. Всё так же глуп.
        Был на первое прекрасный
        Жаркой молодости суп.
        Сварят, сварят нам вот-вот
        Сладкой старости компот!

        _^_




        * * *

        Подобрали с дороги, нужде вопреки,
        Белый хлеб, как лепешку коровью.
        Приходила любовь, а они - мудаки.
        Что им делать с любовью?

        Чуть она зачерствеет в недобрых руках,
        Отомрет, заострится по краю,
        Разойдётся легенда о двух мудаках:
        От любви умирают.

        Ты коровью лепешку согрей на груди:
        Как солдатский сухарь отопреет.
        Не делись горькой ношею, мимо ходи,
        И никто не посмеет.

        _^_




        * * *

        Обхожусь без необходимого.
        Без насущного.
        Могу без лишнего.
        Даже без подлинного.
        Довольствуюсь подделками,
        Копиями.
        Ложное - самое безопасное.
        Весь яд снаружи.
        Обтер о штанину и ешь.
        Как яблоко.
        Ходишь липкий, грязный.
        Зато - сытый и никому не должный.
        Сказано: "Никто не видел праведника голодным".
        А кто видел голодного людоеда?
        Я не видел.
        Подлинное скрыто от меня.
        Недоступно: прекрасное, правдивое, вечное.
        Доступно: преходящее, сомнительное, зыбкое.
        Твердая пища. Пища богов.

        _^_



    © Виталий Пуханов, 2010-2024.
    © Сетевая Словесность, 2010-2024.




    Словесность