|
|
Феликс Пуччини
Настоящее имя - Феликс Шароевич Пуччини, старый русский детский писатель.
Для детей пишет давно и плодотворно. До сих пор почти не публиковался, поскольку из принципиальных соображений предпочитал раздавать уникальные экземпляры своих произведений в рукописном или машинописном виде детям на улице, где и может быть встречен довольно часто.
Считает себя продолжателем традиции Л.Н.Толстого, а также основателем нового века русской литературы, а именно - дубового (следующего за золотым и серебряным...).
Публикуемые рассказы дошли через руки его последователей-учеников, успевших, следуя за Метром, отобрать у уличных детей бесценные шедевры дубового века, пока Метр не видел.
Взрослой дубовой литературой занимался давно, под разными именами, ставшими весьма и весьма известными. Последнее время стал публиковать свои творения и высказывания под псевдонимом Фель Пучи.
В своих произведениях Феликс Шароевич учит крепкой дружбе и семье, любознательности, наблюдательности и логическому мышлению, послушанию и многим-многим другим прекрасным человеческим качествам. Он воспитывает, сея свое слово, взращенное на плодотворной ниве русских классиков.
Ф.П. взвалил на себя тяжкое бремя учить, учить и учить...
Дружба всему голова
Дружные помощники
Кто же пукнул?
Дядя Федя
(26 декабря 2001)
НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" Алексей Смирнов: Концерт на карантине [Вот разные рыбы, - благожелательно отмечал господин Лю, шествуя через рынок. - Вот разные крабы. Вот разные гады, благоухание которых пленяет... / ...] Татьяна Грауз. Прекрасны памяти ростки [Татьяна Грауз о самых ярких авторах второго тома антологии "Уйти. Остаться. Жить", вышедшего в 2019 году и охватившего поэтов, умерших в 70-е и 80-е...] Татьяна Парсанова: Пожизненно. Без права переписки [Всё чаще плачем, искренне, как дети... / Всё чаще в кофе льём слезу и виски... / Да кто же знал, что нам с тобою светит - / Пожизненно. Без права...] Ирина Ремизова: За птицей [когда - в который раз - твой краткий век / украдкой позовёт развоплотиться, / тебя крылом заденет человек, / как птица...] Алексей Борычев: Обречённость [Бесполезная пустота. / Кто-то... Что-то... А, может, нечто... / И весна, как всегда, не та. / Беспричинно бесчеловечна...] Братья Бри: Живой манекен [Прежде я никогда не испытывал тяги к игре, суть которой - заманить чей-то разум, чьи-то чувства в сети, сплетённые из слов. Я фотохудожник, и моё пространство...] Наталья Патроева, Юрий Орлицкий. Настоящий филолог, умеющий писать стихи [В "Стихотворном бегемоте" выступила петербургский ученый и поэт Людмила Зубова.] Сергей Слепухин: Блаженство как рана (О книге Александра Куликова "Двенадцать звуков разной высоты") [Для художника на Дальнем Востоке нет светотени. Здесь отсутствие светотени и есть свет...] Александр Куликов: Стихотворения [В попутчики брал я и солнце, и ветер, и тучи. / Вопросами я и луну, и созвездия мучил. / Ответы на травах, каменьях и листьях прочел, / и кто-то...] Максим Жуков: Она была ничё такая [На Пешков-стрит (теперь Тверская), / Где я к москвичкам приставал: / "А знаешь, ты ничё такая!" - / Москва, Москва - мой идеал...] Читайте также: Мария Гладцинова: Чем-то летящим ещё | Ирина Кадочникова: Из цикла "Рассказы" | Семён Каминский: Шутики мистера Калименко | Никита Николаенко: Конец стоянки | Сергей Пагын: Между небом и тихой землёй | Вячеслав Тебенко: На своей стороне | Галина Булатова: Дагестанский дневник | Владимир Полетаев (1951 - 1970): Женщина под снегопадом | Айдар Сахибзадинов: Выпускник: и Первая осень в Урюме | Елена Севрюгина: Яблоко смысла | Светлана Холодова: Инвариант | Ростислав Ярцев: Выход с твоими вещами | Владимир Алейников: Париж и СМОГ | Владимир Алисов: Время молчания | Михаил Метс: 1939
