Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность




ДРУГОЙ


Лежать в высокой траве на сером покрывале можно бесконечно. Утреннее солнце юного лета нежно поглаживает руки, плечи, спину. Протягивает теплые ладони и прикасается к белой коже. Там, где дотянуться не получается, гладит через одежду. Спокойствие и нега. Жизнь замерла, превратившись в рай.

Расположившаяся на покрывале женщина с удовольствием подставляла тело под солнечные лучи. От леса, что находился в двадцати шагах, тянуло сыростью и прохладой. Иногда с той стороны долетал до женщины легкий ветер, и становилось зябко. На ее плечах появлялись мелкие мурашки. Едва различимые для глаза темные волоски на руках привставали, будто чем-то напуганные, и успокаивались только тогда, когда ветер улетал, оставляя солнечным лучам проигранное поле боя.

Бесконечно долго можно лежать в траве и наблюдать за жизнью, которая без тебя, оказывается, тоже существует, о существовании которой даже не догадываешься за привычными городскими заботами и проблемами. Офис, душная до тошноты или остывшая до мелкой зубной дроби, в зависимости от времени года, машина, недолгий путь в помещение, которое принято называть домом, и все. А завтра все сначала, и послезавтра, и день за днем. Завтрак, работа, обед, машина, ужин, сон.

Лежать на твердой земле было жестко. Она повернулась на левый бок и с неохотой приоткрыла глаза. Созревший белый одуванчик нежно касался ее щеки. Прикосновения этого белого воздушного шарика почему-то были очень знакомы. Что-то очень приятное, очень трепетное и очень волнительное когда-то уже было с ней именно от таких прикосновений. Она попыталась вспомнить, но у нее это не получилось. Воспоминания не хотели приходить. Вместо них было только одно желание. Желание находиться в этом состоянии как можно дольше. Одуванчик, щека и нежность.

С деловитым видом толстая пчела перелетала с цветка на цветок. Видимо, по ошибке, привлеченное ярким цветом или приятным запахом насекомое подлетело к губам женщины. Сделало несколько кругов над ними и в раздумье зависло над лицом. "Сейчас укусит!" - совершенно не испытывая страха, подумала женщина. Но пчела решила не пробовать на вкус пухлые женские губы и, медленно заложив вираж, улетела.

- А ведь так не бывает, - прошептала тихо женщина и провела рукой по лицу, словно пытаясь откинуть невидимую вуаль, мешающую ей рассматривать мир, - так не бывает, чтобы все было хорошо! Всегда найдутся дела, заботы, огорчения, лишения и плохие люди. Либо я сошла с ума, либо это что-то еще. Что-то огромное, необъяснимое, о котором много говорят, о котором все знают, все о нем думают, но мало кто его чувствует, видит и живет с ним. Почему я здесь, лежу в траве и разговариваю сама с собой? Наверняка у меня есть дела много важнее, чем бессмысленное, бестолковое лежание в траве? Кажется, я забыла загрузить в стиральную машину брюки сына. У меня есть сын? Да, есть! А где же он сейчас? Ну, если его нет сейчас рядом со мной, значит, он где-то еще и с кем-то еще.

Странное дело, в другое время такой разговор с самой собой непременно бы удивил и даже озадачил ее. Мыслимое ли дело, лежать одной в траве, задавать самой себе вопросы и самой себе отвечать на них? Ведь получается, что она ничего о себе не знает? Даже то, что у нее есть сын, и то вспомнила не сразу? Что же это за мать такая? И уж, конечно, не дай Бог кто-нибудь услышал бы ее сейчас. Тогда визита к психиатру не избежать. А вдруг все, что она сейчас видит вокруг себя, все ненастоящее. И ничего на самом деле нет? Ни травы, ни пчелы, ни леса, и ее самой тоже нет? Она читала, что когда люди попадают в такие больницы, им начинают колоть уколы, и тогда человек теряет ориентацию в своей жизни. Ему начинает казаться, что все вокруг него прекрасно и все счастливы. Но разве так бывает? Нет, так в настоящей жизни не бывает. Всегда найдется тот, кто с удовольствием незаметно кинет тебе в тарелку таракана. А еще лучше двух.

- Так где же твой сын? - снова спросила она себя.

- Где-то, - тихо прошептала в ответ.

- А с кем?

- С кем-то.

- И тебя не волнует, где он и с кем?

- Я знаю, что там, где он сейчас, ему радостно и хорошо. Иначе он был бы здесь.

- Здесь это где?

- Здесь это со мной рядом.

- А ты уверена, что быть с тобой рядом так уж необходимо?

- Нет, не уверена. Но ведь с каждым человеком должен быть рядом тот, кого он любит. Я люблю своего сына. И, значит, он со мной рядом.

- И где же в таком случае он?

Она заволновалась. Вопрос был настолько простым, настолько естественным, что на такие вопросы нужно отвечать не задумываясь. Но что на них отвечать, если ответа нет?

Ее волнение развеял звонкий детский голос:

- Мама, мам, посмотри, посмотри, сколько мы тебе ягод насобирали? А там, в лесу, их еще больше. Мы сначала ее ели, ели. Ели, ели! А потом решили, что нужно тебе тоже набрать. Посмотри! Ну же!

Она, облегченно вздохнув, открыла глаза и повернула голову на голос. Четырехлетний темноволосый мальчуган, счастливо улыбаясь, протягивал ей небольшой пучок зеленых стеблей земляники. На стебельках темно-красными капельками висели спелые ягоды.

- Ох ты, мой золотой! Спасибо тебе, моя радость, - совершенно счастливым голосом отозвалась женщина и, не забирая букетик из рук мальчика, понюхала его, - какая вкуснотища.

Она сорвала одну-единственную ягоду и, показывая мальчику как вкусно, с удовольствием съела ее. И только затем обратила внимание, что рядом с сыном стоит взрослый мужчина. Знакомый до боли в зубах, радостно улыбающийся и... другой.

Не должно, не должно было быть этого мужчины здесь, рядом с ней, рядом с ее сыном, потому что он должен был остаться где-то в другом месте. Да, она его знает! Да, что-то было, что-то их связывало. Но не должно было быть его сейчас здесь. Сейчас здесь с ней должен быть кто-то другой. Тогда все будет правильно! Тогда все будут счастливы!

Ей стало страшно. Она зажмурилась и для надежности закрыла лицо ладонями.

- Что же делать? Что же делать? Где же выход? Почему? Почему так?

Ей казалось? Неужели ей только казалось, что все прошло? Что наконец-то она может вздохнуть спокойно и счастливо? Любить сына, любить того, кто должен был быть рядом с ней и с ее сыном? Неужели все не так? Но это же несправедливо? Тогда зачем все это? Высокая трава, беспокойная пчела, прохладный ветер и ласковое солнце? Тогда ведь проще в грязный пыльный город, в прокаленную квартиру и заниматься только тем, что нужно, а не тем, что хочется.

- Солнышко, что с тобой? - такой знакомый и родной голос прошептал тихо ей в самое ухо. - Тебе не понравились наши ягоды? Вот Малыш, как есть Малыш! Ну-ка убери руки, открой ротик.

Она почувствовала на губах землянику. Запах был до одурения приятным и родным. Но кроме запаха земляники, еще был запах Его. Его рук, его тела, его губ. Запах, который она не спутала бы ни с каким другим.

Она поймала губами его пальцы и поцеловала их.

- Что ты делаешь? - все так же ласково прошептал он. - Они же грязные. Ну, посмотри же на меня!

- Нет, - она испуганно покачала головой, - я боюсь. Вдруг ты окажешься другим? Вдруг это все не так? Вдруг это не ты? Так уже было... Я боюсь!

- Маленький Глупырик, - прошептал он и поцеловал в губы, - я не другой, я тот самый. Посмотри же на меня.

- Нет, - она почти успокоилась и улыбнулась, - я не буду смотреть. Я буду жить с твоим голосом, с твоими руками, с твоим запахом. Ведь глаза уже один раз обманули. Я боюсь!

- Посмотрите на меня, - закричал мальчишка, - я вас сейчас на фотоаппарат сниму, - ну, мам? Ну посмотри же?

И она открыла глаза.



– ДРУГОЙ –




© Евгений Гордеев, 2013-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.




Словесность