Внезапно ужаснувшись милой дамы,
Исторгнул слов нежданный хоровод
И выронил огромные тюльпаны
Из слабых рук в заплёванный сугроб.
Потом плыл месяц дикий над гондолой,
Где мы ебались, весело кряхтя.
И плыли разноцветные гондоны
Чредой за нами в свете фонаря.
То жадный лом твоих неровных глаз,
Которым ты нечаянно разбила
Незыблемого воздуха алмаз,
Где я на миг беспомощно застыла.
То мерный гул твоих разумных слов
Насторожил колонию пугливых
Бирманских сусликов, повёрнутых голов
Напрягших микроскопы что есть силы.
Валились с ног от контрабасов
Хмельные пары на паркет.
Тонул в биении атласов
Мой белокаменный лорнет.
Баньян в саду стрелял духами
Меж ног хихикающих дам.
И я там был, дышал парами,
Бродил по вздыбленным холмам.
О, Льва задумчивые руки!
Как много в вас физической науки!
Я не забуду фиолетовый январь,
Когда вы принесли мне киноварь.
Меж ваших пальцев томно пахли сигареты,
И распускались зябким веером конфеты.
Как в те минуты я была слаба:
Пускала в ход бессильные слова
В составе силлогических конструкций,
Иль в виде механических инструкций,
Их логику противопоставляя
Теплу ладоней, что плели играя
Из них корзинки для своих цветов,
Ласкавших киноварь моих сосков.
О, царь мой сладкий, удави
Мой самый нежный взгляд.
К тебе с молекулой любви
Был послан этот яд.
Тебя я за руку не брал,
С тобой не говорил.
Ты чёрным воздухом дышал.
Я этот воздух пил.
Мужчина встал. Холодный зал. Балкончик.
Нырнул в прозрачный, ледяной балкон,
Где солнца опрокинутый флакончик
Висел на небе в воздухе сухом.
Отважный, рек: <Моя мечта!..>, <Отныне!..>,
И пил хрустящий замкнутый бокал.
В его бокалом скрытой половине
Плыл белоснежно-розовый оскал.
