То разное, что может щекотать
ладони муравой да муравьями, –
земля, земля, безлюдна благодать
полей, и одиночество касаний –
по пальцам гул, великий тяжкий зной
вливается – и на губах запёкся,
ты слово позабыл, и – медленный запой
в гуденье пчёл, в зиянье чёрном солнца.
И вот – лежишь, иль, может, полетел –
ковыль туманов, бред деревьев сонных –
средь бела дня падение в удел
бездонной ночи и цикад стозвонных.
Ковш перевёрнут, небо, ветер, свист,
– отдельны блики звёзд, стекла, цветов ли,
над купами твой ярый взор горист,
на глубине – что обморок медовый
забыл, растаял... Зеркало светил –
монета лета, звонкий перевёртыш,
глядишь – и жребием в руке застыл,
песками времени истёртый.
Ничего, кроме шёпотов за спиной,
ничего, кроме снега под каблуками.
Старый ясень дремлет, укрывшись тьмой,
и восхода преданно ждёт часами.
Только тонкий звон да метели пыль,
по коре хрустящей змеятся руны,
заискрится инеем иггдрасиль
и стряхнёт ночную свою угрюмость.
И тогда пожар золотой волны
ослепит леса, и под снегом-снегом
плотных туч капелью растают сны,
повинуясь ранней весны набегам.
Минареты деревьев в зелёном тумане лесов.
В настороженном времени снов уходящего лета
нависанье и близость в себя погружённого света,
и текучее небо, и тишь предвечерних часов.
Медоносных туманов снега, их курение, тление –
это белые птицы озёр, это крыльев метель,
это сосен седеющих шум, источающий хмель,
это серые сумерки, ветер и пепел, и пение.
Зима с тобою – первый крик весны,
когда из-под заснеженных равнин
проглядывают новые снежинки
цветов небесных, птиц золотоглавых
в душе трепещет свадебное солнце
и угли тлеют, вылетев из печки,
глазами говорящих строгих кошек
на подоконнике стареющей зимы...
Штормит. То пенится загадочная вьюга
в бокале льда искрящимся шампанским.
Ты будешь пить? – И кони пристяжные
забудут путь, и коренной собьётся
на ритмы серебра тревожных ёлок.
За солнцем посылай его, за солнцем
снегов и ночи, вышитой из кружев,
натянутой на пяльцы острых веток,
звенящей люстрою, катящей снежный ком
и бьющей саблей звонкую посуду
людского смеха...
Велик костёр! Любви моей хватило
на всех, и на случайно проходивших
по жизни – мимо – не моих мужчин,
заносчиво, презрительно глядящих
сквозь узкие, железные глаза.
Я каждого себе воображала
невероятным рыцарем моим
и равнодушье, пустоту и холод
за знаки уваженья принимала,
случайные улыбки – за цветы.
Кто ж проиграл?! А я – обогатилась
тем даром, что увидеть позволяет
и в отчужденьи этом – красоту
и власть любви, способной обратить
ничтожное в сплошное совершенство!
О маленьких радостях,
собранных в неумелые ладони,
я хочу вам поведать.
О щепотке дождя,
прыснувшей на первозданные листы,
о волнующихся лучах,
бережно коснувшихся девичьей кожи,
и о щекотке водяной ряби,
и о смешливых цветах,
качающих головками в такт ветру,
и о птицах, обнимающих небо.
Но эту сказку
вы продолжите сами.
Ибо счастлив тот, кто видит
и делится счастьем с другими.
Ребристый ясень. Детская ольха.
Цветочки и соплодья старой липы.
Стада деревьев. Трели пастуха
Июньских чудных дней взрывают кипы.
Спешат, бредут земные существа
Дышать природой, юных трав касаться,
Смеяться над ручьём, забыть слова,
Молчание познать – и в нём остаться.
Это не больше, чем просто весна,
травы по краю дороги – мочалом,
стоки-речушки так долго молчали –
солнца князёк омочил стремена –
и зажурчали, и чуры зелёным,
еле заметным в мерцанье камней,
глазом искрили, поди-разумей:
лес отозвался ли ветром влюблённым,
или же тёплые вздохи земли –
без покрывала язычницы неги –
лучников княжьих весёлы набеги
силою плоти призывно влекли.
Задумал тайну – выпусти на волю
то, что томилось долго взаперти,
то чувство неги – дай ему проснуться,
одеть мечту горячей тонкой плотью
и ускользнуть в дорогу бездорожья,
где нет того, что мы привыкли видеть.
По телу – лисы лепестков тумана...
И я, и явь, и время ли? пространство? –
Четвёртое меж сотен измерений?
Сквозь стену шёлка, прошлое меняя,
сворачивая плоскости спиралью,
вздохнёт – и увлечёт волна вишнёвым
несладким пеньем, тёмным ароматом,
вздохнёт – и бросит шорохом песчаным
о твердь, неосязаемую снами.
На каменном полу ковром застыли
Тарота узкие и глянцевые карты.
Пришли три колдуна, смотрели в чашу
и кровью капали на молоко и воду,
чтоб рассмотреть
бесплотных духов знаки.
И мальчик созерцал в огне свечи
лик Ангела. По шёлковому воску
рука его лилась, и он читал
бессвязные, немыслимые речи
ночных теней,
во тьме ползущих в память.
Процессии невидимого мира
по коридорам гулким продвигались:
охотники до жертвенных сожжений
и фимиама воскурений сладких.
И бережливо по шипам и розам
там танцовщица нежными ногами
переступала, голову закинув
и в зеркало овальное глядясь.
Там со змеёй в причудливой коробке
горбун ходил и предлагал флаконы:
в котором – яд,
в котором – совершенство
особых запахов.
И странные глаза
светильников на потолке играли
зеленоватым светом.
А в алькове
стояла статуя. Она была немая,
но двигалась, указывая звёзды
из древних атласов.
И в полной тишине
волшебный голос, как бы ниоткуда,
предсказывал судьбу в ночи не спящим
и пел свои чарующие песни
на языке песка пустынь и моря.
Звук поздней осени в глухую пору.
Транзитом пробегает Марс.
Любая перспектива,
особенно осенние пейзажи
из облетевших веток и сырости
сквозь линзы слёз – невидимой рукой
через бинокль тумана проступают.
И видится: листвы любовный трепет –
последнее и робкое признанье
земли ещё суровым небесам.
Тяжёлый взгляд небес из-под нависших,
набрякших и мохнатых серых туч,
их недовольство, вызванное ветром.
И – тишина земли, заплаканной и ждущей,
когда Отец Покоя снизойдёт
и грешницу безгрешную утешит,
и уврачует раны белым снегом,
и долгим сном сомненья разрешит.
Усни, дитя... И юноша весёлый
весной разбудит, звоном голосов
воды и птиц, и будет вам потеха
по лужам прыгать, в зеркальце смотреть
и в озере ловить упругих рыбок,
и поцелуем почки раскрывать,
и украшать – всё украшать цветами!
Заблудишься – и медленное лето
тебя настигнет. Розовые стебли
питают влагой розовый бутон
и вся природа жгучим наполненьем,
как солнцем, утоляется, и сладко
томятся ленью завязи цветков,
проникновенно, самоуглублённо
хранят в себе растущее движенье
и – в золото – сияньем – изнутри –
рожают силу: огненную осень!
Свершилось! Осень! Время пахнет мёдом.
Настой хвои, коры и бурых листьев
она в пруду мешает помелом,
тихонько воет и тихонько плачет,
колдунья, предсказательница ветра,
жары и стужи: он тебя не любит.
И, завернувшись в тёмный плащ, бряцая
скорлупками, сухими семенами
путь осыпая, собирая клюкву, она уходит.
Поздно, очень поздно...
Андрей Бычков. Я же здесь[Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...]Ольга Суханова. Софьина башня[Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...]Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки"[Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...]Надежда Жандр. Театр бессонниц[На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...]Никита Пирогов. Песни солнца[Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...]Ольга Андреева. Свято место[Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...]Игорь Муханов. Тениада[Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...]Елена Севрюгина. Когда приходит речь[Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...]Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике[Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...]Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса...[У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...]Лана Юрина. С изнанки сна[Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]