двоится
рыжий рыжий винсент винсент
одиноким, право, не был
как быть можно одиноким:
есть абсент в шкафу на кухне
ничего, что ухо резать
после в арле задыхаться
братец тео все устроит
а подсолнухи из солнца
а подсолнухи из масла
а подсолнухи жиреют
из холста растут до неба
желтый желтый синий синий
а гоген бежит поспешно
к африканским сочным девкам
к бесподобным таитянкам
к танцу к солнцу к иностранкам
охра охра жарко жарко
репродукции листаю
плавлюсь таю растекаюсь
пусть абсент меня утешит
пусть утешит таитянка
от чего в глазах двоится
от чего у них двоилось
и горело и пылало
не утешит таитянка
небо небо пьянка пьянка
потому что одиноко
где картины - одиноко
жить в бессмертьи - одиноко
и у этого нет меры
кто молчит из нас двух тише?
_^_
мартики минус два
у нее есть белая декоративная крыса
глянцевые журналы на стеклянном столике
скелетики ландышей между страниц
и задушенные желания
журналы переполнены принцессами
крыса грызет вафли
весна звенит колокольчиками
она сломала зуб косточкой от финика
воскресенье провела у стоматолога
не услышала объявы по радио
а телевизор она редко смотрит
поэтому снег валил хлопьями
геркулесовыми мокрыми хлопьями
солнечные зайцы не вылезли
только огрызки вылетали из-за облаков
за зиму она иссохла и смёрзлась
пудрила щеки рыбной мукой
носила серебряные часики
постоянно забывая их заводить
она работала на заводе стеклодувом
выдувала легкие фантазии
она трудилась всю зиму усердно
и все фантазии повыдувались
почтальон с легкой полупустой сумкой
сегодня сменил валенки на кеды
"это почему?" - "весна, дни-мартики"
крыса заплясала сиртаки
журналы потускнели и съежились
а она смешала шампунь с водой
и стала выдувальщицей мыльных пузырей
каждый из которых отражал весну
и, заметь, отдельные мартики
_^_
каменная легкость
не лиловые чернила, а совсем другие соки -
по коленям, по ладоням, по своим-чужим сосудам.
напролет-навылет снился кто-то в черном, но высокий -
и простуда уползает. кто сюда? а я - отсюда.
не мазки, а сплошь оттенки
розы в полиэтилене
я твои инициалы
знаю кончиками пальцев
а дубленки в нафталине
снег растаял! снег растаял!
я тебя пишу так сильно
мне все мало, мне все мало
не вернувшееся зренье, а простое осязанье:
ты как будто из фарфора, из бумаги папиросной...
в мире каждый чем-то занят: умирает, дышит - занят.
у тебя одна привычка - ты высвистываешь вёсны.
не будильник, только сердце
даже чувства не проснулись
предрассветно мокро серо
и не утро, и не ночь
запах Hugo свежий резкий
позабытый телевизор
что прописано в газетах
то не может нам помочь
потому что лабрадоры знают сахарные кости,
только сахарные кости, а не горечь расставаний -
разве горечь возвращений, локти и колени гостьи,
подоконник, простынь, утро - как легко от этих знаний
и не внутренние ткани
только внешние покровы
дымом, тальком, поцелуем
молоком и табаком
проросло вовнутрь что-то
распускается волнует
обещанием поездки
в то, что называли домом
_^_
белое всеми
"урок музыки", 1934
"белая юбка", 1936
подснежника мрамора кокаина подмышки
белее всего что только может быть белым
девочка не дышит на холст длиннее и выше
вытянувшись на коленях абсолютным телом
кажется инструментом слепком с вечного действа
без слуха без голоса опустевшая полая
играет безмолвие от которого никуда не деться
руку свесив к полу сама еще вне пола
молока фарфора господа застиранной ткани
белее всего что только может стать белым
голый незагорелый локоть притягивает и тянет
тяжелеет помня как когда-то пело
в альвеолах слово еще до звука
помня суть действия до глагола
тишина наполняет комнату и ее руку
застыла на кресле. сама уже вне пола
на заднем плане стены в полосатых обоях
в центре - двое. и не было бы мне до них дела
но ты влюблена в обеих - говоришь - что в обоих
а я - в их молчание - в абсолютный белый
_^_
сентябрь
1.
сентябрь сочен. рассован в банки. в значки. в заначки.
в рассоле строчек замаринован мой рыжий мальчик.
рассован в рифмы, рассыпан в буквы, распихан в пачки.
и, может, можно, да нужно ли - по-иначе?
сентябрь яблочным джемом меня испачкал.
изжогой мучил. после попал по почкам.
пью минералку за мадригалом - и чуть не плачу.
сентябрь сглазил. навел золотую порчу.
кого испорчу? просто варю варенье.
чумная - жду опять воскресенья.
ты умный очень.
а я проснулась в сиропе сегодня ночью.
возьму сентябрь на зиму к себе на полочку
чтобы согреться холодной январской полночью
чтобы уехать - как на машинке гоночной
чтобы скатиться в сладкое прямо с горочки
чтобы не грызли меня изнутри гончие
чтоб не облизывали cуки мне косточки
абрикосовые косточки, выброшенные с балкона
взять сентябрь-семечко и приколоть на лацкан.
он будет в такт сердечный попадать, трепыхаться.
калейдоскоп осенний опрокинуть в коленочки.
и ждать зимы. и головой об стеночку.
сентябрь разорван, рассован по разным емкостям.
тепло приветствуешь. еще не время для колкостей?
еще не замерзли льдинки глазных хрусталиков?
сентябрь в баночке. он эмбрион. он маленький.
он вырастет к январю. что же со мной случится?
а буду баловаться по-прежнему хлебом с горчицей.
к январю
заговорю
как я горю
загар-то сойдет
заговор горький.
буду отвары пить
отравы
засушенного сентября
2.
а в бутоньерке красивый мальчик,
что любит солнце
он сам как солнце - ношу у сердца
не отвертеться
хочу согреться - смотрю на лацкан
оттуда скерцо
скворцов жалеет, меня желает, не может драться
ранимый рыжий. будто ненастоящий
я хной подкрашусь
лодыжки в вязи татуировок
но хна сотрется
мой лацкан радужен. пуговицы блестящи.
щенячье неловко щекотно щемяще
целует тело от макушки и до подошв
и нож
втыкает в самое сердце
не отвертеться
с лицом как солнце. с улыбкой детской
в самое сердце.
3.
сентябрь на лацкан. а в горло водку. и лучше с перцем.
я в этом месяце разучилась смеяться.
а шарик вертится. пусть продолжает вертеться.
ты - не врубаться. он - маяться. я - сжиматься
до точки
_^_
стыло
после выставки сигала
помимо шума мешают волосы ногти кольца брелоки браслеты
сострижено все, что только можно было состричь
кольца под снегом, если их не подобрали
подыскиваю девять крохотных серег из хирургической стали
вместо привычных серебряных которые холодят уши
красивая и спокойная психиатр [...]
по счастью подруга семьи
вылечи меня от унисекса
только молча, пожалуйста, молча
мне невыносим звук твоего голоса
если серьёзно то я совсем не против посмотреть вместе сигала
[через месяц]
станешь глиняным голубем или флюгером или ангелом
или голландской шлюхой от голода и язвы желудка
стерильной прозрачной безопасной дистилированной
мадонной боттичелли кандидатом наук или наваждением
или корюшкой пойманной на блесну на леску на слово
станешь петлями или надеждами или чьей-то матерью
обрастёшь помолвками клеёнками пелёнками плёнками
на молоке покроешься чешуёй сплетнями заживо накрепко
вафельными полотенцами жабрами железными скобами
в культурной столице ублюдки калеки карлицы
по специальным учреждениям с широкими окнами
городские сумасшедшие велосипедисты обычные жители
север такие законы загсы собрания законодателей
ветер врывается в лёгкие водопроводная самая чистая
в холостом захолустье холсты зимовье холодно
истовые религиозные исповеданий животов конфессий
на моем теле витражи голубые вены глубокие впадины
напиши про меня диссертацию
а я напишу про тебя стихотворение
все закончится инцестом узнаванием пирсингом
уговариванием, приговариванием, приговором
все закончится у меня с этой женщиной скорой
пением отпеванием молчанием во все горло хором
_^_
жадно
за круглым столом, закапанным воском,
за спиртом горящим с оплавленным сахаром -
ты видишь, как балтус становится босхом?
как мы застрахованы накрепко страхом...
как в сауне здесь. аромат можжевельника
картиночки в рамках, но чувства звериные.
давай по-другому начнём с понедельника?
сегодня мне лень и рукою не двинуть.
я знаю, как слепнут: оркестры на радужке.
я знаю, как глохнут: картины в груди.
ты с первого "здравствуй" тревожишь и радуешь...
а. все-таки. лучше. не приходи.
салфетки иконками пёстро расписаны:
палитры знакомы: поллитра и песенки...
да разве возможно - с тобою - и искренне?
а утренне? - пьяно, бессмысленно, весело...
сиренью-арбузом-kenzo-талой корюшкой,
помятой рубашкой и скомканным свитером -
откуда отчаянье каменным крошевом,
крахмаленным кружевом, быстрыми титрами?
заваренный с жалостью, выпитый с жадностью,
жасмин горьковатый. затылок твой стриженый.
откуда отчаянье вдруг набежало,
на то, что давно уже стоптано, выжжено...
оно прорастает небрежно - ладонями.
оно неизбежно. как вызубрить азбуку.
как ключ из земли, как колосья на склоне.
от нежности горькой, рассветной, заразной,
оно растечётся по утренним сумеркам,
по горлу, по коже прохладным и влажным.
чуть позже, звенящим разбужена зуммером,
проснёшься. все будет простым и неважным.
_^_
* * *
переставив банки с куркумой, кориандром, корицей,
с гвоздикой, бамией - это больше не пригодится -
я, как водится, перевожу тоску на кириллицу;
а тоска такая...ну никак не переводится!
мерзну в бежевой замше, а ты плавишься в белом шелке.
от бейрута до питера, как от пальмы до елки.
табак скоро закончится или кальян опрокинется.
в общем все покатится. а пока - непогодится.
раз в полгода видеться, по-детски письмам радоваться -
подаркам: папирусам, книгам, браслетам, сладостям.
крепко держаться за руки: не разделенные словно -
странами, не зависимые будто от рейсов.
остывает кофе твой, тает мое мороженое.
мне роднее и ближе никого нет давно уже.
все так крепко замешано, и на чем-то основано.
разрывается сердце - говорю с тобой весело.
_^_
постлетнее
убираю платья поглубже в шкаф.
разлетелось тысячей золотых прости,
поперек и вдоль меня прошагав,
лето. не удержать в горсти.
завожу часы, вытираю пыль,
привожу в порядок черновики;
как калека, свой уронив костыль, -
опираюсь на рифмы, - вместо руки.
мне зима по-прежнему дорога
красной шерстью и ароматом смол.
больше друга в тебе я люблю врага.
мы сидим вдвоем, молча глядя в пол.
у зимы в запасе есть пестрый шарф,
мандарины, елка и мятный чай.
снег повсюду: на площадях, щеках.
разбиваюсь тысячей золотых прощай.
и я знаю: как, только вот: зачем
протекает время мимо рта и лба?
солнцем или снегом осев на плече.
на мое: "уйди" - говоришь: "судьба"
пережив листопад, дотянуть до зимы...
и попасть в нее, как рукой в рукав.
осень мне дает пару дней взаймы.
убираю платья, взаймы не взяв.
_^_
прорастание
что удивительно: че
м дольше я живу, те
м больше вспоминаю
про себя и скоро до
младенчества дойду
в воспоминаньях. я
набираю это красным
таймсом, а иногда с
иреневой верданой,
в зависимости от ок
раски чувства в рен
тгене все иначе - б
елое чернеет, черно
е белеет рентген по
хожий на учебник че
ртик табакерка челк
а четки я алкоголич
ка я формулирую все
четче четче четче ч
естнее чище чечечо-
ооточней - всех к ч
ерту в табакерку, н
а кулички: марионет
ка и курилка совоку
пляются отчаянно ве
сенне, прорастая ве
рбами друг в друга,
и клейки листочки
сценария весеннего
по полу таблетки пр
отив пола не нужны
вот пена легких про
волока нервов ушная
раковина роговица р
озовая матка жемчуж
ины в желудке кости
суставы из аппарата
вылетают негативы м
оя гортань престран
ный полароид а я са
ма придумаю событья
рождение и смерть -
всю биографию я рас
скажу тебя через се
бя как ты в меня вр
астала: ты в горло м
олоком а позже водк
ой обжигала как гли
ну доводя до соверш
енства теребила свя
зки чувства я выбир
ала шрифт
_^_
пора завязывать
пора завязывать с татарской девочкой, читающей книги,
с тулуз-лотрековской девочкой, раздвигающей ноги.
от взрослых книг - полоумные дети, квиры, фрики
пишут полоумные книги. я раньше умела молиться богу.
простишь мой инглиш? по-ангельски ли, по-английски -
милленниум: новые темы, только стихи о том же -
ноутбук и роза, соловей и мобильный. ты была так близко,
даже ближе, наверное, чем это нужно и можно.
психоделический опыт, ежедневный trainspotting,
взаимонепроникновения глубже-пожалуйста-глубже
ломают-калечат-уродуют-сушат-портят
внешнее. куришь. снова куришь. голос становится глуше.
я закрываю глаза плотнее - чтоб видеть чётче
провинциальный город, бульвары, липы, твоё зачатье,
улыбку джоконды, бегство отца, документы, church'и
и ту беспомощность, от которой разрывало на части.
за год переболела тобою как злой болезнью,
вылечилась - тобой же; начала замечать изгибы,
читать полоумные книги. чем дальше - тем бесполезней.
тем - бессловесней.
_^_
* * *
спиртному предаваться, предавать
огласке, бога, строить глазки, подтирать,
с утра преподаваться, поддавать
давно не страшно, а скорей умильно.
на шее жаба, в горле скорпион;
топила масло, резала лимон;
рекламой лица заливал неон;
погода нтв; в прогнозе ливни.
не страшно жить, но тошно проживать,
хамить, глотать, квартиру прибирать.
из М и Ж чего-то выбирать.
свет погасить и вынести помои.
молчать, мельчать или мельчать, молчать;
носить язык, чулки, печаль, печать.
случайно свою женщину встречать
ни страшно, ни смешно, ни боже мой
_^_
ромашки, ромашки
ромашковый отвар и бабий говор
уже меня не пустишь на порог
сырой ноябрь, еще сырей пирог
не знал, не стал, не захотел, не смог
не виноваты маня, норов, гонор
свалился бы на голову педант
и рассказал, кто все же виноват
мы сами разом поняли б что делать
мужчинам сохнуть, женщинам толстеть
любовь - любить, а гепатит - желтеть
на тему вариаций - см. у Дант. -
которых, как известно, девять
но свистнет рак, но снег пойдет в четверг,
как будто ты простил а не отверг
мы в пятницу уже сидим - за чаем
и ангелы слетаются к окну
и сахарок давно пошел ко дну
мы пухнем и здоровье излучаем
ну что же ты, дурак, драчун, дружок.
из двух на полке - средний пирожок
берешь горячий, да непропеченый
ноябрь пройдет, за ним пройдет весна
трезва, как божий день, ты и ясна -
и не задеть ни словом, ни плечом
_^_
северянки
а нам нужна такая малость:
чтоб солнце выказало милость
и наконец-то показалось;
всё утро долго обнажалось -
к полудню всё же обнажилось.
и в лужах заиграла ртуть.
от щиколоток - слишком тонких,
от шоколадок - слишком сладких,
от щитовидок нездоровых
куда-нибудь, куда-нибудь
_^_
|